Индейские мигранты
Временные миграции общинников на сезонные работы в районы косты […] уже во времена колонии. К середине XX в. с возрастанием общей мобилизации индейского крестьянства по мере изживания латифундизма и связанных с […] различных форм зависимости, миграционные потоки становятся все более […] и регулярными. Однако еще в 50-60-е годы выходцы из общин сьерры отправляясь на временные приработки на плантации или шахты, стремились возвратиться в родные деревни к сбору урожая. При этом складывались традиционные маршруты на определенные асьенды побережья, где уже работали односельчане или люди из соседних общин.
С обострением демографической ситуации в общинах, прогрессирующей нехваткой земли и постоянными засухами миграции приобрели иной характер, превратившись в массовый отток из общин в общем процессе […] крестьянивания. Так, если в 1700 г. сельское население (в своем подавляющем […], как уже говорилось, автохтонного происхождения) составляло 85% […] населения, а в 1940 г. ~ ?5%, то в 1981 г. оно едва достигало 40%, при повышении рождаемости и снижении смертности. По сравнению с 1940 г. городское население возросло к ? г. в ? раз, только в Лиме число иммигрантов увеличилось […], большинство их были выходцами из сьерры. Некоторые из исследователей, считают определяющими факторами этого процесса развитие средств сообщения и несшую притягательность ценностей и преимуществ современной цивилизации, склонен видеть в переселении индейских крестьян в города сознательный выбор. Однако беспристрастный анализ причин и результата нарастающих миграций - грозящей превратиться в национальную катастрофу маргинализации - свидетельствует скорее всего об их вынужденном характере.
Различны и оценки самой ситуации, в которой оказываются мигранты в город Если для одних авторов уделом большинства "бывших" индейцев может быть только маргиналъность или же, в лучшем случае, самые низшие этажи в структуре занятости, то другие полагают, что значительная часть мигрантов найдет свое место в разрастающейся "неформальной экономике". При этом все согласны с тем, что спускающуюся с гор "индиаду" встречает стойкая недоброжелательность горожан, возрастающая по мере того, как хаос "туземного варварства" вторгается, как пишут об этом в прессе, в космос цивилизованного существования. Многие мигранты обретают так или иначе свою нишу, в том числе и в столице, и нередко, по мнению ряда исследователей, их "индейскость" утрачивается уже во втором поколении. В то же время в увеличивающийся приток с Анд, угрожающий буквально заполонить города, начинает накладывать настолько специфический отпечаток на все сферы жизни перуанского общества, что это дает основание говорить о своего рода реконкисте, о перспективе поглощения потомков европейских завоевателей автохтонным большинством.
Эти объективно отнюдь не взаимоисключающие точки зрения отражают различные стороны того транскультурационного процесса, который вот уже полтысячелетия развивается в Перу. С одной стороны, переселенцы из индейских общин действительно утрачивают во втором, а тем более в третьем поколении многое из своих социальных традиций и культуры, имеют место существенные изменения и в психологии и менталитете. Но, с другой стороны, они сами оказывают все боле значимое влияние на развитие общенациональной народной культуры, на общественно-политические процессы, на весь облик перуанской жизни. Меняются все пришедшее в соприкосновение культурно-этнические компоненты, все группы населения, происходят слияние и переплавка различных традиций в процессе сложного, внутренне противоречивого, подчас драматического формирования общенационального единства. И, пока это характерно для латиноамериканского цивилизационного блока в целом, роль автохтонного субстрата, несмотря ни на что и вопреки всему, становится все более очевидной.
При переселении в города становится особенно ясно, что собственно индейская культура - это прежде всего культура общины. Как утверждал в 50-60-е годы и> местный писатель-индихенист Х.М. Аргедас, даже у обитателей кварталов мигрантов Лимы сохраняется ряд стереотипов традиционного мировоззрения, культуры и психологии, историческая память о противостоянии миру белых и метисов, что находит отражение в современных мифах и фольклоре. А в 80-е годы Р. Монтойя писал несколько иное. По его мнению, только треть мигрантов сохраняет любовь к покинутой родине, поддерживает связь со своими общинами, стремится быть […] в городе. Воспоминания о сьерре, андская музыка, танцы, обычаи, которых они продолжают придерживаться, служат своего рода духовным и культурным убежищем на первых этапах адаптации к новым условиям. Однако уже среди мигрантов первого поколения есть такие, которые навсегда порывают с общинами, стремятся забыть о прошлом, где не видели ничего, кроме бедности, невежества и страданий, прилагают все усилия к тому, чтобы вообще не выглядеть индейцами. Во втором поколении мигрантов только около 10% сохраняют какие-то отношения с землей отцов.
[…] стойкими оказываются традиционные социальные взаимоотношения, такие как пирентеско и компадразго, хотя и они наполняются новым, соответствующим "городскому вызову'' содержанием. Так, основными задачами компадрес становится подготовка молодежи к жизни в новых условиях - овладение испанским языком, ликвидация неграмотности, элементарное правовое просвещение. Некоторые поддерживают постоянные связи с родными деревнями, образуя так начинаемые "обширные общины".
Адаптируясь понемногу к новым для них социально-экономическим отношениям, к непривычной структуре общественных ролей, мигранты из сьерры, со своей стороны, оказывают все более заметное воздействие на эти отношения. Это дает исследователям основание говорить не об изживании психологических норм общины, но, напротив, о распространении их на более широкие секторы перуанского общества. Так, в последние десятилетия отмечается "феномен андского лидерства" среди рабочего классы Лимы, в профсоюзах и особенно молодежных организациях, где активисты-кечуа все более определенно ставят вопрос об иных политических альтернативах.