Конкиста и колонизация как государственное дело

Когда иберийские монархи уверовали в возможность за­хвата американских территорий, они начали поощрять и конкисту, и переселение своих подданных в Новый Свет. Так, испанская корона изобрела систему капиту­ляций (договоров), которая позволила ей обезопасить себя от финансовых рисков, неизбежных в случае снаря­жения экспедиций за счет казны, как это было во време­на Колумба. Капитуляции заключались с конкистадора­ми и представляли собой своеобразные лицензии. Поначалу они предусматривали лишь открытие новых земель (на которых не обязательно было селиться) за соответствующее вознаграждение, затем стали давать право на завоевание определенных областей Америки и главное — на управление ими. Конечно же, отныне ор­ганизаторами и предводителями походов становились люди, обладавшие хоть каким-то состоянием либо су­мевшие получить деньги в долг у богатых торговцев и ростовщиков. Согласно условиям капитуляций, кон­кистадоры самостоятельно снаряжали экспедиции и от­правлялись за океан и лишь в случае успеха военной кампании могли получить титул, герб, земельную собст­венность и другие королевские милости. Рядовые участ­ники экспедиций, как правило, люди бедные, даже ни­щие, рассчитывали на приличное вознаграждение со стороны своего вожака, а также на участие в грабеже индейцев.

Определенную долю добычи — обычно «кинту» (пя­тую часть) — «главный конкистадор» должен был пе­редать в государственную казну. Столько же получал он сам, кое-что — находившиеся у него на службе заво­еватели, остальное выплачивалось в пользу католичес­кой церкви и шло на покрытие различных расходов. После захвата и «освобождения» от индейцев какой-либо территории удачливый военачальник становился ее правителем, именовавшимся аделантадо. Это зва­ние и связанные с ним права передавались по наследст­ву. Так в испанских владениях начал практиковаться раздел земель, населенных индейцами, между претен­довавшими на них конкистадорами,

Аделантадо считались вассалами короны, однако на первых порах они обладали неограниченной военной и административной властью на вверенных им террито­риях. В то же время королевский двор строго следил за их доходами. В каждую экспедицию назначался специ­альный государственный чиновник — казначей, кото­рый контролировал соблюдение условий капитуляции. Эта система сохранялась до тех пор, пока связанные с освоением Америки риски казались весьма сущест­венными. Положение изменилось, когда были обнару­жены сокровища Мексики и Перу. Именно эти районы с их золотыми приисками и серебряными рудниками стали центрами притяжения для алчных конкистадо­ров. Земли, лежащие к северу от Мексики, их не инте­ресовали, поскольку считалось, что там нет драгоценных металлов. Честолюбивые и жадные аделантадо стремились стать полными хозяевами завоеванных ими земель и награбленных богатств, поскольку постепенно капитуляции превратились в помеху для обогащения правящей верхушки Испании. В различных областях Испанской Америки постоянно вспыхивали мятежи против королевских эмиссаров, пытавшихся навести порядок в заокеанских владениях их величеств. По­следний крупный бунт конкистадоров был подавлен в середине XVI в. на территории Перу.

В Бразилии на раннем этапе завоевания и колони­зации ее территории сложилась система донаций (по­жалований), уже применявшаяся в островных владе­ниях Португалии. Капитан-губернаторы, присланные из Лиссабона, получали небольшую часть своей капитании и становились донатариями, наделенными на­следственным правом пользования землей. Они рас­сматривались как наместники короля, облекались всей полнотой власти в пределах определенной терри­тории и самостоятельно жаловали земли тем поселен­цам, которые могли их обработать и были убежденны­ми приверженцами католической веры. Владельцы пожалованных земель уплачивали церковную десяти­ну и государственные налоги. Однако в течение дли­тельного времени и в Испанской, и в Португальской Америке верховным собственником земли оставалась корона, а все жители колоний рассматривались как ее держатели. Добыча в Новом Свете золота, серебра, са­моцветов, редких пород древесины, торговля с замор­скими владениями были объявлены королевской моно­полией.

Помимо конкистадоров, в испанские и португаль­ские колонии прибывали простые, мирные люди, наме­ревавшиеся навсегда обосноваться в Америке. Желаю­щих перебраться на новое место жительства оказалось достаточно много. Историки располагают достоверны­ми сведениями о том, что уже с 1519 г. испанское прави­тельство начало стимулировать переселение за океан жителей своего королевства, в основном земледельцев. Им оплачивались дорожные расходы и оказывалась не­обходимая материальная поддержка. Переселенцы на длительный срок освобождались от налогов, получали помощь в приобретении скота, семян, орудий труда, на­конец, им гарантировалось получение за океаном участ­ков плодородной земли. Почему же прижимистые ис­панские монархи шли на столь существенные расходы?

Конечно же, в Мадриде понимали, что только созда­ние постоянных поселений может закрепить за Испа­нией открытые Колумбом земли и обеспечить даль­нейшее освоение глубинных районов Американского материка. Главной целью короны и большинства коло­нистов по-прежнему оставался поиск благородных ме­таллов, однако поначалу сохранялось опасение, что их так и не удастся найти. В этом случае единственной возможностью регулярно получать доходы от заокеан­ских владений (а для кого-то просто выжить в чужих краях) становилось развитие там сельскохозяйствен­ного производства, чему способствовали местные ус­ловия — плодородные земли и теплый климат. При благоприятном стечении обстоятельств, то есть при открытии где-либо больших запасов золота и се­ребра, земледельческие и скотоводческие хозяйства могли обеспечить всем необходимым работников руд­ников и приисков.

Испанская корона не только поощряла, но и пыта­лась контролировать переселение за океан, запретив отправляться в колонии без специального на то разре­шения. Перед отплытием в Америку очередного судна Торговая палата, созданная в 1503 г. для надзора над испано-американской торговлей, тщательно проверя­ла, все ли пассажиры указаны в соответствующих спи­сках и имеют право покинуть Европу.

Подобные действия Мадрида многие историки связы­вают с тем обстоятельством, что теперь власти метропо­лии уже не были заинтересованы в оттоке трудового на­селения, поскольку в самой Испании стала ощущаться нехватка рабочих рук, но встречается и другое объяс­нение: корона стремилась переселять в колонии не аван­тюристов и искателей сокровищ, а людей «честных и трудолюбивых» — крестьян, ремесленников, торгов­цев, способных принести пользу казне и всему Испан­скому королевству. Эмиграция женщин также контроли­ровалась — правительство опасалось, что в заокеанские владения попадут дамы, чье поведение нанесет ущерб нравственности колониального населения. Тем не менее в некоторых колониях белых женщин оказалось значи­тельно больше мужчин, и единственным спасением ста­ло создание женских монастырей. Тщательный отбор эмигрантов был необходим и для того, чтобы в Америку не просочились мусульмане, иудеи, протестанты, ерети­ки, иностранцы и просто сомнительные личности.

Активная колонизация Бразилии началась с 30-х гг. XVI в., но она шла более медленными темпами, чем в Испанской Америке, и тому есть простое объясне­ние — по численности населения Португалия уступала Испании примерно в 10 раз. Однако и в Португальском королевстве нашлось немало желающих начать новую жизнь. Переселенцы высаживались на побережье и в устьях рек, где были плодородные почвы, строили жилища и заводили собственные хозяйства. Почти стразу же главным направлением хозяйственной дея­тельности стало выращивание сахарного тростника, так как по природно-климатическим условиям побере­жье Бразилии оказалось идеальным местом для этой культуры. Перерабатывался тростник на предприяти­ях, называвшихся «энженьо». Спустя три десятилетия определились основные центры португальской коло­низации: Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро на юге, Пер-намбуку и Баия, первая столица колониальной Брази­лии, на севере.

Многие исследователи убеждены, что приобретение заокеанских территорий имело важнейшее значение для судьбы испанского и португальского дворянства. Если в других европейских странах дворянское сосло­вие переживало упадок, то в иберийских королевствах произошло его «второе рождение», что повлекло за со­бой консервацию феодализма. Богатства колоний (ис­панских — серебро и золото, португальских — доходы от производства и продажи сахара) попадали не к вла­дельцам промышленных предприятий, а в руки знат­ных дворян и пользовавшихся доверием двора купцов. Вот тогда-то отставание Испании и Португалии от Ан­глии и Голландии, как считают историки, стало очевид­ным — на Иберийском полуострове исчезли почти все мануфактуры, но невиданно расцвела торговля, прав­да, опять-таки не везде. Территории, не вовлеченные в торговые операции с колониями, постепенно пришли в упадок. Доходы от заокеанских владений не вклады­вались и в сельское хозяйство. Огромные средства тра­тились на завоевательные войны, накапливались в ви­де драгоценностей либо перетекали в соседние страны Европы. Другой причиной упадка Испании и Португа­лии называют «вывоз капиталов» в Новый Свет — это лишало метрополии ресурсов, необходимых для разви­тия их собственных промышленности и сельского хо­зяйства.