Ранний этап колонизации Перу

Колониальный режим на андской земле складывался в условиях ожесточенного противостояния не только с андскими народами и династией неоинков. Не менее напряженными оставались отношения в самой конкистадорской среде - как внутри, так и за пределами Перу. Росло число претендентов на богатства покоренных инков.

В марте 1536 г. Писарро удалось полюбовно разойтись с известным завоевателем Педро де Альварадо, одним из покорителей народов Мексики и Гватемалы. Объявив себя "королем Южного моря", тот прибыл в Перу с добротно оснащенной флотилией из 12 кораблей в расчете принять участие в разделе агонизирующего Тауантинсуйу. Получив огромную сумму (100 тыс. песо отступного), он благополуч­но оставил перуанские пределы. С середины 30-х годов XVI в. обстановки и Меру усугубилась жесткой конфронтацией между двумя основными лидерами - Франсиско Писарро и Диего де Альмагро, многолетними соперниками, стоявшими у него ков самой конкисты. В 1537 г. экспедиция Альмагро вернулась из длительного но хода в Чили, который не оправдал ее ожиданий. Пройдя более 5 тыс. км, испанцы не обнаружили на чилийских просторах ни цветущих городов, ни запасов золоти, ничего такого, что могло бы сравниться с богатствами инкского государства. Предъявив встречные права на Куско и окружающие его земли, т.е. на вотчину Пи­сарро, Альмагро начал против него вооруженную борьбу.

Кровавая междоусобица разделила всю испанскую колонию и союзные с ней индейские племена на две враждующие партии. В ожесточенном сражении в мес­течке Лас-Салинас 700 солдат-писарристов выступили против 500 солдат-альмагристов под крики: "Король и Писарро!" - с одной стороны, и "Король и Альмагро!" - с другой. Альмагро потерпел сокрушительное поражение и в июле 1538 г. был умерщвлен на центральной площади Куско.

Отныне, казалось, клан братьев Писарро монопольно распоряжался завоеван­ными землями. Однако несколько сотен сторонников Альмагро, оттесненных на второй план и лишенных доступа к богатствам Перу, избрали своим вождем сына казненного - Альмагро-младшего. 26 июня 1541 г. группа заговорщиков-альмагристов с криком "Смерть тирану!" буквально растерзала Франсиско Писарро в его собственном доме на центральной площади Лимы. Альмагро-младший, провозгла­шенный губернатором и капитан-генералом Перу, процарствовал, однако, чуть бо­лее года, до появления здесь Вака де Кастро, первого представителя королевского двора, прибывшего в Перу с инспекцией "перуанских дел". В сентябре 1542 г. "узур­патор" и его сторонники проиграли кровопролитное сражение в окрестностях горо­да Уаманги, после чего Альмагро-младшего предали казни как государственного преступника, покусившегося на власть короля.

Как видим, в течение 1537-1542 гг. в кровопролитной междоусобице, в борьбе за право распоряжаться завоеванными землями погибли многие активные органи­заторы и участники завоевания Перу и Чили, в том числе главные из них - Франси­ско Писарро и Диего де Альмагро.

На фоне этих бурных событий в колонии одновременно разворачивался глу­бинный процесс освоения и колонизации андских земель. 30-50-е годы - время ин­тенсивной закладки новых испанских городов, опорных пунктов завоевания, а затем и колонизации андских народов. Первыми из них стали Сан-Мигель-де-Пьюран на севере Перу (1532 г.) и Хауха в долине реки Мантаро в самом сердце Центральной сьерры (1533 г.). В марте 1534 г. в восточной части инкского Куско на месте разва­лин одного из инкских дворцов был заложен испанский Куско с церковью и домами для клана братьев Писарро; на фундаменте священного храма Кориканча, разрушенного и разграбленного завоевателями [Так, после разграбления храма Солнца Кориканча конкистадоры собрали изделий и дета­лей декора на сумму в 580 200 зол. песо и 215 тыс. сереб. марок; отдельные доли при раз­деле составили до 30 тыс. песо, а все трофеи оценивались в 1 млн зол. дукатов. Количест­во награбленного золота было столь велико, что очевидцы говорили: "Невозможно пове­рить". Для сравнения: Э. Кортес в Мексике собрал всего 160 тыс. песо. (Porras Barrenechea R. Op. cit. P. 263-264; 279).], начато строительство монастырей Санто-Доминго и Сан-Франсиско. Однако если инки строили свои города главным образом в горах, то завоеватели сделали станку на установку и развитие морских комму­таций с Панамским перешейком, а через него и с самой Испанией. Во исполнение этой стратегической задачи уже и 1535 г. на побережье Перу были заложены три города-порта - Лима - на центральном побережье, Трухильо и Гуаякиль - на северном. Для них выбирались долины рек, впадающих в океан, с обилием ровных площадей для сельхозугодий, в окружении плотного индейского населения. Так, Лима, город королей, был заложен Фр. Писарро на просторных берегах реки Римак (январь 1535 г.), а в 30 км на берегу бухты - морские ворота Кальяо с портовыми и складскими сооружениями (1537 г.). Созданная по модели Севильи, Лима действительно на три века стала столицей огромного вице-королевства Перу, крупнейшего колониального владения Испании в Америке. В марте этого же года Д. де Альмагро заложил город Трухильо в долине реки Чиму с окружавшими ее плодородными полями, густой сетью оросительных каналов в самом центре североандской цивилизации, вошедшей в историю под названием государства Чимор. В 1539 г. на пути между Куско и Лимой был заложен город Сан-Кристобаль-де-Уаманга в таком горнорудном районе как стратегический центр для защиты и обеспечения связи Лимы и Куско, побережья и высокогорья. В середине 40-х годов на Западном берегу оз. Титикака закладываются города Пуно и окрестные Хули, Чукито и По­та, в самой гуще расселения могущественных и процветавших индейцев колья. Город Арекипа, получивший позднее славу как "город вечной весны", был основан у подножия огромного белоснежного вулкана Мисти 15 августа 1540 г. конкистадором Г.М. Карвахалем как центр колонизации юго-запада Перу и ради установления торговых связей с горнодобывающим районом боливийского альтиплано. С середины 50-х годов Арекипа стала важнейшим транспортным каналом, по которому из Потоси поступали партии серебра, затем переправлявшиеся по морю в Панаму. Резко возрос интерес к производству как местных культур - маиса, картофеля, перца, так и европейских - пшеницы, виноградной лозы, сахара, а также к разведению вьючных животных - лам, мулов и ослов.

Колониальный город в Перу - сколок с испанской социальной модели, перепе­тый на андские земли. Вместе с городским советом - кабильдо, арсеналом, цехами и ремесленниками, монастырями и домами призрения "оспиталес" стал центром административной власти и контроля над аграрной периферией и индейским населением. Это были города-рынки, города-центры горного и ремесленного дела, города-порты, а в целом вся городская сеть - становой хребет испанского колониализма, опорный пункт колонизации края, распространения христианства, новых производственных и культурных традиций. Как происходил процесс первоначального закабаления индейских общин? Ме­лкая корона широко использовала так называемую энкомендарную систему, привнесенную на новооткрытые земли Америки в первые же годы испанского завоевания. По договору с испанским королем Фр. Писарро получил право "раздавать в энкомьенду", т.е. "опеку или попечение", а точнее сказать - "в кормление", индейские общины и целые округа или их части активным участникам завоевательных походов. Это была своеобразная компенсация или форма вознаграждения, которой она "оплачивала" их вклад в приобретение новых земель.

Формально энкомьенда не давала энкомендеро каких-либо юридических прав на землю индейских общин, имелось в виду лишь право на труд индейцев, который предполагалось возмещать "платой или содержанием по усмотрению". Взамен на энкомендеро возлагалась обязанность опекать и наставлять индейцев в христианской вере, строить церкви и защищать вверенные владения от вооруженных посягательств со стороны. Энкомендеро по­лучали право взимать с индейцев "трибуто" - подать, часть которой отчисля­лась в королевскую казну. Бургоские за­коны 1512 г. лицемерно подтвердили "свободный статус" индейцев, но обязали их девять месяцев в году "за плату" рабо­тать на своих "попечителей", при этом менять место жительства запрещалось под страхом смерти. Тем самым зако­нодательно утверждалась тенденция к установлению личной зависимости под­невольного индейского общинника и прикрепления его к земле.

Полученная натурой подать была единственным, но реальным способом обогащения прослойки энкомендеро. В 60-е годы одежда, ткани, пшеница, пти­ца, яйца и рыба, составлявшие в отдель­ных местах от 59 до 99% оброка, полно­стью вывозились на рынки крупных го­родов и таких древних горнодобываю­щих центров, как Потоси и Уанкаеелика. Таким образом в первые годы андская производственная система через энкомендеро и энкомьенды, как распределительный канал, поддерживала товарное направле­ние колониальной экономики.

Имела место частая сменяемость владельцев ранних энкомьенд: так, индейцев Паукартамбо сначала "распределили" монахам-доминиканцам, затем их передали в казну, после чего их вновь энкомендировали завоевателю Фр. Рамиресу, а от него они перешли к его сыну. Численность энкомьенд варьировала в зависимости от плотности населения и ранга их получателя: от 6765 индейцев у М. Давалоса, более 4 тыс. - у Г. Писарро и 58 - у А. Гутьерреса, в среднем около 2 тыс. индейцев на од­ну энкомьенду. При этом разрушалась традиционная родоплеменная структура, ко­гда, например, индейцы Лари Кольягуас под Арекипой были разделены между X. Флоресом и А. Родригесом Пикадо.

Как выглядел дом недавнего завоевателя, являвшегося в Испании, как правило, бедным ремесленником или солдатом, мелким чиновником или разорившимся дво­рянином? Теперь он был новоявленным энкомендеро, состоятельным горожани­ном - весино. В городе, в самой престижной его части, он строил городскую усадьбу - большой вместительный двухэтажный дом с внутренним двором-патио. За столом собиралось до 40 человек, в том числе многочисленная челядь, клиенты, бедные родственники, домашняя прислуга, негры-рабы, зависимые индейцы. Обычно он держал верховых лошадей, экипаж для выезда, богато одевался. Комнаты обстав­лялись европейской мебелью и утварью. В окрестностях города располагалась его энкомьенда, т.е. владения отданных ему "в попечение" индейцев, которыми распо­ряжался управляющий – майордомо, на землях поместья-эстансии содержались многочисленные стада мелкого и крупного рогатого скота, работали текстильные мастерские - обрахе. В городском совете (кабильдо) энкомендеро, как правило, за­нимал должность советника или судьи. Его средний годовой доход составлял от 5-10 до 15 тыс. песо, а после открытия Потоси и до 50 тыс. песо. Типичным энкоменде-ровесино стал, например, Диего Мальдонадо, известный конкистадор, прозванный при жизни "Рико (Богатым) Мальдонадо" за свою славу и богатство. Он осел в Ку­ско, получив в энкомьенду ближайшую к Куско долину Уатанай. Здесь он создал две огромные эстансии, где начал разводить крупный и мелкий рогатый скот, сви­ней и мулов; развернул активную торговую деятельность и приступил к скупке зе­мель окрестных общин. По свидетельству современников, "Рико Мальдонадо" об­ладал абсолютной властью в своих владениях. Таким образом прослойка энкомендеро до середины 50-х годов XVI в. была центром испано-перуанского мира. Их эко­номический и социальный статус отвечал амбициям "феодальных сеньоров", счита­ет Локхарт.

Среди конкистадорской вольницы, представлявшей широкий спектр социаль­ных слоев, активно шло дальнейшее социальное размежевание, вскоре приведшее к глубоким гражданским конфликтам. Двадцатилетний период становления испан­ской колонии в Перу - с середины 30-х годов до середины 50-х годов XVI в. - вошел в историю как период гражданских смут или войн.

В результате завоевания в раннеколониальном Перу среди завоевателей сложи­лись две социально и численно неоднородные группы: с одной стороны, немного­численная привилегированная группа конкистадоров-организаторов и активных участников завоевательных кампаний во главе с братьями Писарро и его ближайшим окружением, спаянных боевыми и земляческими узами (так называемая экстременьос - выходцы из провинции Эстремадуры). Это примерно 480 человек из 2-3 тыс. испанцев, получивших крупные земельные владения на условиях энкомьенды с приписанными к ним тысячами индейцев-общинников.

Им противостояла многочисленная разношерстная рядовая масса завоевате­лей - ремесленники, мелкие чиновники, простые солдаты и крестьяне, оказавшие­ся не у дел. В поисках средств существования "с аркебузой и пикой на плече" они были вынуждены в качестве солдат служить в личной гвардии того или иного пре­успевающего энкомендеро. Эти опутанные долгами люмпенизированные слои по­стоянно выступали с требованиями передела уже поделенных земель и индейцев и служили массовой опорой всех вооруженных конфликтов.

Новоявленная каста крупных землевладельцев, новых хозяев порабощенного индейского общинника быстро консолидировалась. Она не желала делиться богат­ствами и привилегиями не только с рядовой массой завоевателей, но и с самой мет­рополией. Острый конфликт с колониальной имперской политикой королевского двора не заставил себя ждать.

В этих условиях перед королевским правительством встала необходимость установить жесткий контроль над набирающей силу кастой новых колониальных сеньоров, которые завладели не только богатствами американских земель, но и покоренными массами коренного населения, чем наносился невосполнимый ущерб политическим и экономическим интересам короны. Между тем метропо­лия стремилась сохранить плотнонаселенные и производительные индейские об­щины, надеясь сохранить их экономическую дее- и платежеспособность. В нача­ле 40-х годов в Испании после широкого обсуждения была принята программа реформ, которая нашла отражение в так называемых Новых законах, принятых в 1542-1543 гг. в Барселоне. Главными оказались два направления: создание в ко­лониях жесткого централизованного управления и пересмотр энкомендарной си­стемы.

В Перу отныне появились новые властные институты: вице-король и своеоб­разная судебная управа-аудиенсия. Вице-королевство Перу, созданное королев­ским указом от 21 ноября 1542 г., стало уникальным колониальным владением Испании. В середине XVI в. оно включало в себя разведанные земли Южной Америки между Тихим и Атлантическим океанами и простиралось от (современ­ных) Панамы - на севере до Чили - на юге и Аргентины - на востоке. Социаль­ный статус вице-короля Перу был столь высок, что перевод вице-короля Новой Испании из Мехико в Лиму, а это была обычная процедура, считался не только престижным повышением, но и венцом служебной карьеры. Как наместник ис­панского короля вице-король правил от его имени и располагал "на суше и на мо­рс" всей полнотой власти - административной, судебной и военной, включая и па­тронат над церковью, ведал снаряжением и доставкой серебряных флотилий в метрополию и мн. др.

В повседневной практике вице-король опирался на деятельность судейских кол­легий - аудиенсий, которые учреждались в центрах наиболее крупных регионов; так, в Лиме аудиенсия была основана уже в 1543 г. Аудиенсия как высшая судебная инстанция одновременно несла совещательные функции при вице-короле, который се возглавлял, а также контролировала его финансовую деятельность. Состав ауди­енсий как коллегиального органа управления был многочислен: восемь советников-ойдоров, четыре судьи и два прокурора по уголовным и гражданским делам, нало­говые инспекторы-казначеи, стряпчие, секретари, переводчики, а с 1596 г. и проте­кторы, так называемые покровители индейцев. Отныне жизнь жителей Перу (от испанца-колониста и недавнего завоевателя до индейца) была поставлена под жест­кий контроль лимских ойдоров - в первую очередь вопросы налогообложения, тор­говли, жизни новопостроенных городов, однако главной задачей оставался сбор ко­лониальных отчислений, этого "жирного бульона" испанских королей, в королев­скую казну [Так, вице-король Перу Ф. де Толедо за 12 лет правления (1568-1580) передал в королев­скую казну более 5 млн дукатов; Г. Уртадо де Мендоса (1588-1595) за 7 лет - около 10 млн дукатов, а вице-король Луис де Веласко за 8 лет правления (1595-1603) - около 11 млн ду­катов (Sanchez-Bella I. Op. cit. P. 46-49).].

Для управления глубинными провинциями вице-король или капитан-генерал назначали старших алькальдов или коррехидоров из числа испанского дворянства и военной знати. Те, в свою очередь, возглавляли кабильдо, органы городской власти в провинциях. Тем самым административная реформа основательно укрепила власть метрополии на местах и положила конец бесконтрольному хозяйничанию первого поколения завоевателей.

В мае 1544 г. в Лиму прибыл первый вице-король Перу, энергичный Бласко Нуньес де Вела, который приступил к немедленному проведению в жизнь нового законодательства: первым его шагом стало запрещение рабства индейцев, все они, как свободные вассалы короля, отпускались на свободу; суровой ревизии подверга­лась система функционирования энкомьенд - отныне активные писарристы и альмагристы, запятнавшие себя кровавыми побоищами, а также чиновники и церков­нослужители лишались своих поместий, которые передавались в казну; остальные землевладельцы теряли право передавать земли наследникам; самым же тяжелым ударом для испанцев стал запрет использования принудительного труда индейцев.

Ответом на эти жесткие меры стала буря возмущения, объединившая все со­словия молодой колонии в единый антикоролевский лагерь. Возмущение перерос­ло фактически в кампанию гражданского неповиновения, а затем и в гражданскую войну. Вице-король был арестован, отправлен на корабль и насильно выдворен за пределы страны - в далекую Панаму.

Новоиспеченная королевская аудиенсия собственной властью отменила дейст­вие Новых законов на территории колонии. Одновременно энкомендеро Куско, Уаманги и других городов призвали на защиту единственного из оставшихся в это время в Перу представителя братьев Писарро - Гонсало. Тот находился в те дни на боливийском альтиплано в районе города Порко, где начал успешно разрабатывать богатые серебряные копи. 28 октября 1544 г. прекрасно вооруженная и экипирован­ная личная армия Гонсало в составе более 1200 солдат и 16 тыс. индейцев вошла на улицы Лимы. Затем на центральной площади Лимы был сожжен королевский штандарт, а сам Гонсало Писарро "во имя безопасности и общего блага страны" провозглашен губернатором и капитан-генералом Перу. Не теряя времени, Пи­сарро укрепил своими сторонниками кабильдо и гарнизоны Лимы, Арекипы и дру­гих крупных городов. Показательно, что для поддержки своей армии и индейских союзников, "кормившихся из его руки", по словам документа эпохи, он обложил на­логом королевскую казну, богатых собственников и торговцев, а также конфиско­вал имущество активных альмагристов.

Тем временем изгнанный вице-король вновь высадился на побережье северно­го Перу и специальным декретом объявил Писарро узурпатором и государствен­ным преступником. В ответ на эти действия армия Г. Писарро, пригрозившего пре­следовать Нуньеса Велу "до самого северного моря", предприняла стремительный марш ему навстречу. В январе 1546 г. в окрестностях Кито состоялось ожесточен­ное сражение, в ходе которого армия вице-короля была разгромлена, а сам он обез­главлен на поле боя. Вот колоритный штрих эпохи: седыми волосами из его боро­ды капитаны Писарро "украсили" свои шлемы и шляпы как знаком победы. В ию­ле 1546 г. Гонсало Писарро "победителем" вошел в Лиму, жители которой, вклю­чая деятелей церкви и чиновников, встретили его звоном колоколов. Таким обра­зом, перуанская земля от Кито на севере до Чаркаса на востоке и Чили на юге вновь оказалась объединена под властью представителя клана Писарро, считавшего Пе­ру по праву завоевания своей вотчиной.

В результате гражданской войны перуанские владения фактически отложились от испанской короны и подали опасный пример независимости. Этот прецендент мог иметь роковые последствия для королевской власти в далеких и еще не устояв­шихся колониальных владениях. Разрешить эту конфронтацию с непредсказуемы­ми последствиями королевский двор поручил Педро де Гаске, представителю древ­ней кастильской аристократии, назначенному президентом аудиенсии в Лиме. Он получил от Совета по делам Индий широкий круг военных, административных и су­дебных полномочий, включая право отмены всех одиозных законов и помилования рядовых участников гражданской войны.

В апреле 1547 г. Гаска высадился близ северного города Трухильо. В условиях жесткого противостояния представителю испанской короны пришлось прибегнуть к чрезвычайным мерам и объявить мобилизацию воинских сил во всех концах ко­лониальных владений: так из Новой Гранады (Колумбии) была затребована армия известного завоевателя С. Белалькасара, из Чили - не менее известного и опытно­го П. Вальдивии, сражавшегося там с арауканскими племенами. Всего под королев­ские знамена было поставлено 2 тыс. испанских солдат, самая большая испанская армия до сих пор собиравшаяся на перуанской земле.

В апреле 1548 г. в окрестностях Куско произошло решительное сражение. Ис­ход его определил массовый переход солдат и капитанов армии "узурпатора" на сто­рону короля. В результате Гонсало Писарро, последний из клана конкистадоров, за­воевавших для испанской короны огромные владения, был вынужден сдаться в плен и по приговору военного суда немедленно казнен. Так закончилась самая ранняя и беспрецедентная в колониальной истории попытка на андской земле оспорить власть испанской метрополии.

Однако казнь Г. Писарро не сняла большого социального напряжения в коло­нии. Стоило новому вице-королю Мендосе запретить принудительный труд индей­цев на горных разработках и в аграрном секторе, как последовал новый вооружен­ный конфликт. Его возглавил Франсиско Эрнандес Хирон, соратник Фр. Писарро, крупный землевладелец-энкомендеро. Кабильдо Куско провозгласило его "капи­тан-генералом Куско и всего вице-королевства". В 1553-1554 гг. движение охватило основные колониальные районы Центральной и Южной сьерры - от Трухильо на севере до Арекипы на юге. Блокированную на побережье столицу Лиму, поте­рявшую всякую связь с глубинными районами, Хирон осадил во главе хорошо вооруженного войска. Колониальные власти опасались расширения базы восстания за счет бывших сторонников восстания Г. Писарро. Особую угрозу представлял тот факт, что на стороне Хирона активно действовали более 400 рабов-негров с при­брежных сахарных плантаций, которых тот вооружил и объявил свободными.

Лимским властям пришлось отказаться от одиозных нововведений. Только по­сле этого в октябре 1554 г. в бою под Куско им удалось нанести поражение армии Хирона, а сам он был подвергнут "показательной" казни на главной площади Лимы. Таким образом длительное противостояние в Перу реформаторским попыткам ме­трополии вынудило ее впредь придерживаться взвешенной политики компромиссов и уступок.