ОТКРЫТИЕ БРАЗИЛИИ

После того как была решена проблема морского пути и Индию вок­руг Африки, перед португальским двором встали две другие задачи, продиктованные той осмотрительной политикой, которой он неуклонно придерживался: первая — вступить во владение всеми территориями, расположенными и Атлантике в пределах установленных для Португа­лии границ; вторая — основать в Азии португальскую империю.

Дон Мануэл и был поглощен преимущественно решением второй зада­чи, однако не настолько, чтобы целиком оставить в стороне первую.

Хотя экспедиция Васко да Гамы увенчалась успехом как коммерчес­кое предприятие, она не привела к утверждению влияния Португалии на Востоке. Там были арабы, ожесточенно ставившие христианам вся­ческие препятствия, которые надо было преодолевать лишь с помощью военной силы.

Именно с этой целью Дон Мануэл спешно снарядил сильный военный флот, командование которым было поручено Педру Алварис Кабралу.

В состав эскадры вошли одномачтовые парусные корабли, каравеллы и одно транспортное судно, к которым присоединились еще два торговых корабля. Всего было тринадцать судов.

Всеми кораблями командовали люди, любившие морскую службу и уже прославившиеся своими подвигами.

В походе участвовали лоцманы и опытные моряки, принимавшие до­лгого участие в плавании Васко да Ганы.

В состав экспедиции входили также Перу Вас де Каминья, секре­тарь фактории, которую намечалось основать в Каликуте, ставший впоследствии автором знаменитого письма, отправленного Дон Мануэлу с острова Вера-Крус; местри (бакалавр) Жуаниш, он же медик, физик и астроном, которому мы также обязаны письмом с точным указанием местоположения открытой земли; хронист Дуарти Пашеку Перейра, ав­тор «Esmeraldo de situ Orbis»*; восемь миссионеров-францисканцев во главе с настоятелем Энрике де Коимбра; несколько священников и вика­рий, назначенный в Каликут.

 

* «Изумруд на карте Земли».

 

Всего в составе экспедиции на всех кораблях насчитывалось более тысячи человек «отборного и хорошо вооруженного люда», снабженных всеми необходимыми съестными и боевыми припасами на полтора года.

Начальнику экспедиции были даны подробные инструкции, записан­ные в специальном руководстве. Помимо этого, он получил в устной фор­ме от самого короля и наиболее авторитетных королевских советников множество конфиденциальных указаний, а также советов относительно случайностей, могущих произойти во время экспедиции.

В первые дни марта 1500 года на улицах и площадях Лисабона цари­ло необычайное оживление, вызванное большим стечением народа из всех провинций, как это всегда происходило при объявлении об отплытии в дальние моря более или менее крупной экспедиции.

В прежние времена сцены прощания носили волнующий характер и походили на похороны. Ведь никто не мог предугадать, суждено ли путе­шественникам вернуться благополучно домой. Не все выходили победите­лями из мужественной схватки со стариком океаном. Прощание могло быть и последним.

Но затем положение стало меняться. Герои стали мало-помалу привы­кать к морю. И тогда радость и надежда стали преобладать над страхом.

Наконец, после того как все тайны морей были окончательно рас­крыты, отплытие больших экспедиции превратилось в праздник для всех жителей королевства.

И вот теперь одно из таких событий взбудоражило весь Лисабон.

8 марта из дворца Алкасова вышли члены экспедиции во главе с капитан-мором* и, окруженные рукоплещущей им толпой, двинулись к берегу Тежу.

 

* Капитан-мор — старший капитан, военно-административное звание в средневековой Португалии.

 

 

Река походила на лес из мачт. Корабли были украшены флагами и множеством гордо реявших ярких вымпелов.

Под шум приветствий и звуки фанфар люди поднялись на борт, и корабли приготовились к отплытию под восторженные овации много­тысячной толпы. В три часа дня были подняты якоря, и суда медленно спустились к Белену.

На следующее утро члены экспедиции явились на торжественную мессу, устроенную в часовне Рестелу. На мессе присутствовал король и весь его двор.

Во время церемонии капитан-мор стоял рядом с Дон Мануэлем на королевской трибуне.

После мессы и проповеди епископа дон Дьогу де Ортиса король собст­венноручно вручил Кабралу знамя ордена Христа, славный символ ново­го-героизма, который повергал в изумление мир.

Вновь выстроился кортеж, который направился затем к берегу.

Кабрал шел рядом с королем. Впереди шагали офицеры-знаменосцы и распевающие гимны монахи с поднятыми крестами в руках.

По прибытии на берег капитан-мор и командиры кораблей стали про­щаться с Дон Мануэлем, прикладываясь к его руке, а затем поднялись на борт, провожаемые последними напутствиями и пожеланиями всех со­бравшихся на берегу люден.

Выйдя из устья Тежу, эскадра взяла курс на юг.

Утром 14 марта она подошла к Канарским островам, где простояла целый день, ожидая окончания штиля.

Отойдя от Канарских островов и избегая штиля, Кабрал все время стремится по мере возможности удалиться от африканского берега, сле­дуя предостережениям Васко да Гамы.

Неделю спустя все корабли вновь собрались на стоянке у острова Сан-Николау (острова Зеленого Мыса).

Отсюда флот стал уходить все дальше в открытое море. Из прежнего опыта было известно, что мыс Доброй Надежды следует огибать в наи­большем от него отдалении.

В середине апреля эскадра находилась приблизительно на широте 17°, примерно в трехстах милях от Африки, после чего был взят курс на запад, словно в поисках какого-то известного уже пункта.

Поиски эти носили все более уверенный характер, и вскоре начали появляться признаки близости земли. 21 апреля число этих признаков стало увеличиваться.

На следующий день, 22 апреля перед глазами мореплавателей от­крылась линия земли, простиравшейся с севера на юг. Вскоре из темной береговой полосы показались очертания горы, которой дали имя Паскуал. Корабли бросили якоря и провели здесь ночь.

На следующий день исследователям удалось лишь установить, что земля населена дикарями. В связи с ухудшением погоды путешествен­ники стали искать убежища и 24 апреля нашли расположенную нис­колько севернее закрытую бухту, достаточную по своим размерам для размещения всей эскадры.

Корабли поднялись вверх до этого места и бросили якоря у несколь­ких островков в длинной бухте, которая была названа Порту-Сегуру (ныне — Кабралия в Санта-Крус).

В воскресенье 26 апреля на одном из островов (Короа Вермелья) был сооружен импровизированный алтарь, у которого была совершена месса, первая на бразильской земле.

Несколько дней спустя эта церемония была проведена с большей тор­жественностью уже на самом материке, на вершине холма, где был водру­жен большой деревянный крест. Напротив был сооружен алтарь, у кото­рого монах Энрике де Коимбра совершил официальную мессу.

Впервые в этих краях, рождавшихся для истории, раздались пушеч­ные залпы: от имени своего повелителя Кабрал официально вступил во владение землей, дав ей название «Остров Вера-Крус»*. Было это 1 мая 1500 года.

Расскажем, кстати, как развивались события со времени отплытия с Канарских островов.

Сначала эскадра направилась в открытое море. В какой-то точке она повернула на запад, почти под прямым углом к первоначальной линии следования.

Через несколько дней и была обнаружена земля, которую искали. Там высадились, отслужили мессу; рядом с крестом был установлен сим­вол владычества короны**.

На следующий день после этой церемонии, то есть 2 мая, флот снова вышел в море, направляясь теперь уже по заданному курсу.

 

* «Остров истинного креста».

** Символом колониального господства Португалии считался воздвигае­мый португальцами высокий каменный столб.

 

[…]

Что касается происхождения этих народов и их проникновения в Америку, то существует несколько традиционных версий, достоверность которых еще нуждается в проверке.

В числе выдвигаемых гипотез наиболее популярной и признанной среди историков является версия о том, что люди, которые здесь обита­ют, пришли из Азии.

Действительно, само местонахождение этих народов уже свидетель­ствует о пройденном ими пути и о том, каким образом они обосновались затем в различных частях континента.

Проникнув через крайний север, эти люди начали спускаться по по­бережью Тихого океана, обосновываясь в местах, где условия существова­ния были наилучшими.

Так начали складываться уже цивилизованные объединения людей и даже нации со значительно развитой культурой (это в первую очередь две древние империи на территории Мексики и Перу).

Из этих обширных центров цивилизации сразу же выделились родо­вые группы, полностью заселившие восточную часть двух огромных по­луостровов*.

Таким образом для южноамериканцев высшим исходным типом ту­земной расы является население Перу.

Южноамериканский дикарь — это выродившийся аймора**, кото­рый в силу превратностей кочевой жизни утратил многие черты поро­дившей его цивилизации, но который в то же время сохранил многое из того, что позволяет установить его происхождение.

Перевалив на крайнем юге через Анды, люди, пришедшие в восточ­ную часть Южной Америки, разделились на два основных потока: один из них шел к северу по берегу Атлантики, другой двигался в том же направлении через бассейн Ла-Платы.

Эти две ветви заселили весь континент, лежащий к востоку от Кор­дильер; в течение многих веков кочевой жизни, сохраняя более или менее тесные связи, этот людской поток раздробился на множество племен, кото­рые в момент завоевания оказались в состоянии значительного упадка в срав­нении с культурным уровнем центра происхождения их цивилизации.

 

* Автор имеет в виду полуостров Юкатан в Центральной Америке и счи­тает полуостровом всю Южную Америку.

** Аймора — индеец из племени, проживавшего на территории Перу, у озера Титикака.

Итак, в общих чертах произошло выделение двух групп индейцев: тапуйя (те, что первыми прошли через Анды и поднялись вверх через внутренние районы) и тупи, (поднявшиеся по побережью).

Эти народы, оторвавшиеся от Перу, пережили здесь стадию значительного упадка культуры, или деградации. Однако благодаря собственным усилиям тупи уже начали решительно выходить из состояния упадка.

И именно поэтому у тупи обнаружились очевидные признаки начала новой фазы развития расы, в то время как у тапуйя можно еще просле­дить более определенные следы исходной цивилизации.

Все племена тапуйя обожествляли солнце и луну, причем некоторые авторитетные исследователи считают, что солнце было главным боже­ством в общей системе верований индейцев Южной Америки.

Кроме того, именно в группе тапуйя обнаруживаются наиболее живу­чие пережитки религии инков.

Среди племен тапуйя были распространены еще колдовство и бес­численные суеверия, характерные для древних перуанцев.

Некоторые другие важные свидетельства указывают на их близость к культуре кичуа*. Сюда относятся: искусство керамики, не соответст­вующее уровню их интеллектуального развития; изготовление предме­тов домашнего обихода, как деревянных, так и костяных или терракото­вых; культ камня; тщательность, с которой сберегается огонь (пережи­ток культа домашнего очага); культ предков; обязанность воина самому изготовлять свое оружие, орудия и принадлежности для охоты, рыбной ловли и т. д. Как уже указывалось, тупи (или тупи-гуарани) в момент завоевания выходили из полосы пережитого ими упадка и сделали в сво­ем развитии шаг вперед.

Тапуйя представляли собой прошлое этой ветви, которая выделилась из общего потока и вновь возродилась. Тапуйя (тамуйя или тамой) в пе­реводе означает дальний родственник, дед. Тупи из Баии (тупинамба), как и все мигрировавшие на север племена, называли тамуйя (дедами) тупи, живших на юге.

Ко времени завоевания наиболее значительными группами рода тупи были гояны (на плато Пиратининга) и тамойо (на побережье между Сан-Висенти и Кабу-Фриу).

Характерной их чертой становится стремление к героическим деяни­ям, порожденное превратностями кочевой жизни, ибо в Перу это стремле­ние у них не наблюдалось.

Тупи жили войной. Они необычайно гордились своей силой и уда­лью, которая отвечала их страстным стремлениям к славе. Наивысшей радостью для воина была победа над врагом.

 

* Кичуа — индейское племя, жившее на территории Перу.

 

Все это произошло без малейших осложнений и выражений страха или удивления, как будто все, что делалось, было занятием, ставшим уже привычным и обыденным.

Кабрал сообщил о своем открытии королю. Каминья написал Док Мануэлу свое известное послание. Местри Жуаниш также отправил пись­мо королю. Однако никто из них не ставил восклицательных знаков и не употребил ни единого слова, свидетельствовавшего о тщеславии по пово­ду столь большой удачи.

Эти люди писали так, словно докладывали королю о выполнении дан­ного им поручения.

И для того, чтобы король не напугал Европу, полностью приоткрыв завесу, вновь открытую землю назвали пока «островом», как это дела­лось всегда и как, несомненно, было условленно перед отплытием из Лисабона.

Если это был только «остров», то почему же в следующем году пер­вая исследовательская экспедиция, вместо того чтобы идти по широте Порту-Сегуру, отправилась открывать землю в двухстах лигах к северу?

Португальцы, несомненно, знали, что «остров» Вера-Крус был на са­мом деле огромной территорией...

Прежде чем продолжить свой путь, капитан-мор направил в Лисабон капитана Гаспара де Лемуш, поручив ему уведомить короля об откры­тии. С этим же капитаном были отправлены Дон Мануэлу сообщение главы экспедиции, а также письма Перу Вас де Каминья и бакалавра Жуаниша.

Указанное известие не вызвало в Лисабоне никакого удивления. Дон Мануэл поспешил только уведомить об этом событии монархов других стран, И это было сделано с умыслом. Не показывая вида, что к нему пришла большая удача, он сообщал лишь: найден остров, являющийся удобной стоянкой для мореплавателей, идущих в Азию...

Еще и теперь ведется немало споров относительно некоторых вопро­сов, связанных с экспедицией Кабрала; говорят, например, что неясно, был ли он первым, кто прибыл в эту часть Нового света, и имелось ли у него намерение открывать земли в этой части Атлантики.

Что касается указанного вопроса, то дискуссия по этому поводу из­лишня, поскольку открытие португальского мореплавателя является един­ственным исторически достоверным фактом открытия Бразилии.

Если же разногласия усилятся и затронут все стороны вопроса, то при­оритет португальцев, несомненно, найдет обоснование в тех выдающихся заморских экспедициях, которые впервые были предприняты ими и в которых они не имели соперников среди других народов, вплоть до того времени, когда великие морские пути были окончательно разведаны.

А если будет выдвинуто имя какого-либо другого мореплавателя — предшественника Кабрала в Бразилии, то португальцы смогут противо­поставить ему многих своих мореплавателей, которые знали о существо­вании американского континента даже до Колумба.

Разве могут иметь какую-нибудь действительную ценность в свете этого путешествия Жана Кузена, Висенте Пинсона и Дього де Лепе?

Другой предмет спора был еще более сомнительным.

До определенного времени все хронисты и даже известные отечествен­ные и иностранные историки считали, что открытие Бразилии было чи­стой случайностью.

В начале прошлого века возникли некоторые сомнения в этом, и вско­ре прежняя версия, господствовавшая в течение трех столетий, стала опровергаться сначала робко, а затем весьма рьяно.

Ныне можно считать полностью опровергнутой старую легенду о буре и морских течениях.

Открывая южный путь в Азию, португальцы никогда не отказыва­лись от мысли одновременно исследовать и западную часть Атлантики.

Начиная с Васко да Гамы, перед португальцами возникла насущная за­дача закрепить за собой владение землями, открытыми ими в Атлантике.

И лишь после установления обоими иберийскими королевствами соот­ветствующих зон владения португальцы сумели достигнуть того, на что преж­де не решались, стремясь не подвергать риску свое огромное достояние.

Ясно, что Кабрал вышел из устья Тежу не для открытия Бразилии. Об этом не могло быть и речи ввиду неизменной осторожности лисабонского двора. Последний постоянно стремился представить открытие Бра­зилии лишь как явление случайного характера.

Вот почему вместо того, чтобы направить одну из каравелл прямо к земле Вера-Крус, снаряжается большая экспедиция, перед которой ста­вится другая цель и лишь попутно ей поручается найти эту землю.

Кабрал, собственно говоря, пропел всего лишь предварительную реко­гносцировку.