Сообщение об ошибке

Notice: Undefined variable: n в функции eval() (строка 11 в файле /home/indiansw/public_html/modules/php/php.module(80) : eval()'d code).

Наказание Накахона

Кинжалов Ростислав Васильевич ::: Конец священного круга

ГЛАВА VII

САН-ЛОРЕНСО. МЕКСИКА.

Вот как они наказывали таких людей.
«пополь-вух»

рисунок С. Остров

Работы по доставке камня были закончены поздно вечером, при свете факелов. Вместе со всеми Шанг с трудом добрел до родного селения. Ска­зывалось неимоверное напряжение сил и постоянное недосыпание. С тру­дом умывшись, юноша улегся, и темная бездна сна сейчас же поглотила его.

Спал он в ту ночь беспокойно. Юноша все время видел ускользавшую от него Тианг. Лицо девушки было грустным. Шанг пытался настичь ее, но ноги его не слушались, и он все время падал па землю...

От кошмара его избавил резкий голос глашатая:

 — Люди селения Хоктунг, идите на площадь селения Тахкум-Чаканг! Идите в Тахкум-Чаканг — таково повеление нашего владыки! Люди Хок-тунга, спешите в Тахкум-Чаканг!

Было раннее утро. Из всех хижин Хоктунга выглядывали разбуженные люди, переглядывались, окликали друг друга, спрашивали, что случилось. Но глашатай уже ушел, и никто ничего не понимал. Кое-где уже потрески­вали огоньки очагов: заботливые матери и жены спешили приготовить пищу перед дорогой.

Шанг наскоро проглотил несколько холодных лепешек и помчался в Тахкум-Чаканг. Раз туда собирают жителей Хоктунга, размышлял он, то, наверное, он сможет наконец повидать Тианг!

Но как ни спешил юноша, войдя в Тахкум-Чаканг, он увидел, что на площади уже собралось множество людей. Кроме местных жителей здесь были и люди из других селений. Все стояли лицом к еще пустому центру площади. Разговаривали вполголоса. Из обрывков фраз Шанг понял, что и здесь никто ничего не знал.

Юноша осторожно пробирался между стоявшими, разыскивая глазами Тианг. Ему сопутствовала удача. Скоро он увидел девушку: она стояла ря­дом с пожилым мужчиной, очевидно ее дядей, и двумя детьми — мальчи­ком и девочкой. Проявив немалую изворотливость, Шанг устроился прямо за спиной Тианг и, так же как и остальные, принялся глядеть на центр пло­щади. Так как при этом перед его глазами все время оказывались густые, распущенные по плечам волосы Тианг, то удовольствие его было совер­шенно полным. Очень хотелось хоть раз прикоснуться к этим прядям, но благоразумие удерживало его.

Дядя что-то тихо сказал племяннице, и она повернула к нему голову. Теперь Шанг заметил, что девушка побледнела и осунулась, щеки ее вва­лились. Чувство радости сменилось беспокойством. Не заболела ли она? Чудесные волосы плохо расчесаны, старая юбка... Что случилось? Но за­говорить в присутствии дяди юноша все-таки не решался.

Словно услышав его тайное желание, Мааш начал протискиваться впе­ред; вскоре от племянницы его отделяло уже по крайней мере три ряда зрителей. Тианг и дети остались стоять на прежнем месте. Юноша восполь­зовался благоприятной случайностью.

 — Тианг! — тихо позвал он. — Здравствуй!

Девушка не шевельнулась, только мочки ушей ее порозовели, значит, она услышала обращенные к ней слова. Она не обернулась и промолчала, как будто ничего не случилось.

 — Что случилось с тобой, Тианг? — в отчаянии взмолился юноша, уже не обращая внимания на стоявших рядом.

Дети, на плечах которых лежали руки Тианг, обернулись, и мальчик сказал удивленно:

 — Тианг, с тобой говорят! Разве ты не слышишь?

Девушка обернулась и метнула на Шанга рассерженный взгляд.

 — А, это ты! — сказала она холодно. — Где ты пропадал, юноша? Ведь ты, кажется, хотел прийти сюда десять дней назад?

Бедная Тианг не заметила, что выдала свою тайну: она огорчалась, что его нет, она считала дни! Но Шанг все понял, и радость снова вернулась в его сердце.

—Я не виноват, Тианг! — горячо зашептал он. — Анчук-тек послал меня перетаскивать великий камень. Я не мог отлучиться, хотя, — Шанг еще более понизил голос, — все время думал о Чахиле и о тебе! И постоян­но хотел тебя увидеть!

—Я беспокоилась о тебе, я бог знает что передумала, — так же горячо вырвалось у Тианг, — и я тосковала...

Хриплый низкий возглас тяжелых деревянных труб заглушил послед­ние слова девушки. На площадь вступила процессия жрецов Сердца земли во главе с Тумех-Цахингом. Им предшествовали пять трубачей и три ба­рабанщика. Собравшиеся, тесня друг друга, почтительно уступали дорогу кортежу. В наступившей тишине Тианг едва слышно шепнула юноше:

 — Договорим после, не уходи!

Шанг отодвинул плечом соседа, протиснулся вперед и встал рядом с Тианг.

Жрецы выстроились полукругом, за ними виднелись анчук-теки Тах-кум-Чаканга, Хоктунга, Цолохчена и других окрестных селений. Все они были в праздничных одеждах, у каждого в руке была тяжелая палица, унизанная обсидиановыми остриями.

Снова, леденя кровь, взвыли трубы. Рассыпалась сухая и четкая дробь барабанов. Их тревожный ритм сжимал сердце, предвещая что-то необыч­ное и жуткое. Из группы жрецов выступил Тумех-Цахинг, встал в самом центре площади, поднял руку. Барабанная дробь оборвалась.

 — Люди Ниваннаа-Чакболая, слушайте! — торжественно провозгла­сил жрец. — Слушайте волю великого бога! Моими устами с вами говорит Сердце земли. Среди вас живет отступник, поправший законы страны. Он будет наказан!

Тумех-Цахинг замолчал и обвел глазами первые ряды стоявших на пло­щади. Под его тяжелым взглядом люди бледнели и горбились. Казалось, страх становился физически ощутимым, с силой давил на плечи. После паузы жрец отрывисто приказал;

 — Введите преступника!

Из-за расступившихся анчук-теков показались два стражника, воло­чивших под руки мужчину: ноги его почти не слушались. Дойдя до Тумех-Цахинга, они толкнули провинившегося, и тот упал перед жрецом на коле­ни. От жрецов отделился еще один, подошел и встал рядом с Тумех-Цахингом. Тот сказал отрывисто, обращаясь к подошедшему:

—Возгласи закон!

—«Никто не смеет пить каече *, не достигнув пятидесяти двух лет, — начал читать наизусть звонким голосом молодой жрец. — И тот, кто до­стиг старости, может выпить лишь одну чашу по разрешению жреца, но так, чтобы не опьянеть...» 1

1 Здесь и далее приводится подлинный ацтекский текст.

Тумех-Цахинг, резким жестом прервав чтеца, спросил обвиняемого: — Сколько тебе лет, Накахон?

 — Тридцать один, — глухо ответил тот, потупившись.
Жрец кивнул головой, давая знак чтецу продолжить.

 — «Пьянство — это корень и причина всякого зла и всякой погибели. Каече и пьянство — причина всех разладов и всех распрей, всех возмуще­ний и всех печалей в городах и в селениях. Пьянство подобно вихрю, кото­рый разрушает и раздирает все. Оно подобно зловредной буре, приносящей с собой только злое. Перед насилием, инцестом *, кражей, грабежом, ру­ганью и лжесвидетельством, перед злобными слухами, клеветой, беспоряд­ками и ссорами — перед всем этим всегда идет пьянство».

Чтец сделал паузу, глубоко вздохнул и продолжал:

 — «Если человек будет уличен в пьянстве, если он покажется пьяным на улице, если его найдут бесчувственным на улице, если он будет блуждать неверными шагами и петь, один или вместе с другими, он будет наказан...»

 — Пощады! — завопил обвиняемый. — Молю о пощаде, благочести­вый!

И Накахон подполз на коленях к Тумех-Цахингу. Тот брезгливо от­шатнулся.

 — Ты мог бы заслужить пощаду, если бы ты пил вино в своем доме и тебя никто не видел бы и не слышал! — гневно произнес Тумех-Цахинг. — Тогда ты принял бы спокойную смерть! Но ты, шатаясь, брел по улице, ты оскорблял слух своих односельчан гнусной бранью! Нет, тебе не будет пощады!

И, обращаясь к анчук-текам, уже вышедшим перед строем жрецов, Ту-мех-Цахинг приказал:

 — Дайте преступнику заслуженную смерть!

Приблизившийся первым анчук-тек Тахкум-Чаканга нанес Накахону удар палицей по плечу. Сухо хрустнула переломленная кость. Анчук-тек, отступая, воскликнул:

 — За людей Тахкум-Чаканга!

Обвиняемый завыл. Один за другим выступали анчук-теки, выкликая названия своих селений, один за другим сыпались удары тяжелых палиц. Вой Накахона сменился стонами, хрипом, а затем прекратился. Накахон уже не шевелился, а наказание все еще продолжалось.

Стоявшие вокруг смотрели на происходившее с суровым одобрением. Ни у кого, даже самых молодых, казнь не вызвала ужаса или испуга. Ни один не отвел глаза. Пьянство для людей того времени было одним из са­мых ужасных преступлений, и пивший вино без разрешения знал, что его ожидает.

Наконец старший жрец Сердца земли поднял руку. Уставшие анчук-теки снова выстроились за неподвижной линией жрецов. Тумех-Цахиыг провозгласил:

 — Преступник получил наказание, но он будет лишен погребения! Бросьте его тело на съедение шакалам!

Стражники подняли останки Накахона и понесли к лощине. Народ на­чал медленно расходиться, уже слышались разговоры. Анчук-теки и жре­цы, предводительствуемые Тумех-Цахингом, также покинули место казни.

Тианг обратилась к Шангу.

—Так ты действительно был занят? — спросила она мягким голо­сом. — А мы очень беспокоились за тебя!

—Хочешь, я сведу тебя к этому камню? — ответил юноша вопросом на вопрос.

—Конечно, хочу!

—Тогда я приду к ручью, где ты берешь воду, завтра вечером, рань­ше это никак не удастся! Ты сможешь освободиться?

—Хорошо, я буду ждать!

Обрадованный юноша поспешил за односельчанами, а Тианг долго смотрела ему вслед. На ее глазах показались слезы счастья: наконец-то любимый назначил ей свидание!