Революции освободительные, буржуазные, антинародные, незавершенные

Глава 5

ПЛОДЫ ПОБЕДЫ

РЕВОЛЮЦИИ ОСВОБОДИТЕЛЬНЫЕ, БУРЖУАЗНЫЕ, АНТИНАРОДНЫЕ, НЕЗАВЕРШЕННЫЕ

В условиях того времени Боливар не мог сделать боль­шего, чем он совершил, поскольку сама эпоха жестко ограничила результаты его борьбы. Социальной рево­люции в Латинской Америке не произошло, напротив, окрепли позиции креольской верхушки, в первую оче­редь помещиков-латифундистов. Значительное расши­рение и укрепление латифундизма — таков один из главных итогов Войны за независимость. Почему же результат латиноамериканских революций оказался именно таким?

Напомним, что в колониях предпринимателями ста­новились в основном крупные землевладельцы-экс­портеры либо хозяева рудников и приисков, то есть производители сырья. Понятно, что внутренние рынки не могли поглотить эту продукцию, и для дальнейшего роста ее производства требовалось прежде всего осво­бождение внешней торговли от всех ограничений, при­чем латифундистам и горнорудным магнатам не грози­ла европейская конкуренция — в Старом Свете был совсем другой климат и не росли многие тропические культуры, а также отсутствовали столь же богатые, как на американской земле, залежи благородных металлов. Многие креольские революционеры это прекрасно по­нимали: можно вспомнить появившийся уже в 1809 г. «Меморандум землевладельцев», принадлежавший пе­ру Мариано Морено, лидера «майской революции» 1810 г. в Буэнос-Айресе, который требовал введения свободы торговли и доказывал, что это не причинит ущерба развитию будущих независимых республик. После ликвидации колониального статуса Иберо-Аме­рики принцип фритредерства был наконец реализован, а значит, агроэкспортные латифундии не только сохра­нились, но и окрепли экономически. Означало ли это, что в бывших колониях произошла «консервация фео­дализма»?

Латиноамериканские революции не решили, да и не могли решить проблему нехватки рабочей силы, напро­тив, ситуация усложнилась, так как в некоторых респуб­ликах было ликвидировано рабство, а отмена подушной подати с индейцев и почти повсеместное сохранение об­щинного землевладения лишали коренных жителей стимула наниматься на работу в латифундии, горнодо­бывающие предприятия или на мануфактуры. Разорив­шиеся ремесленники и мелкие торговцы, а также отпу­щенные на свободу рабы не спешили вливаться в ряды наемных работников, предпочитая бродяжничество и добывая себе пропитание всякого рода разбоем. Не случайно и после освободительных революций мето­ды эксплуатации остались прежними — пеонаж и долго­вая кабала, то есть сохранилось внеэкономическое при­нуждение к труду значительной части населения. Это давало некоторым исследователям основание для выво­да о том, что феодальные отношения в бывших колони­ях так и не были ликвидированы.

Другие ученые убеждены, что, несмотря на старые методы эксплуатации, латиноамериканская буржуазия была нормальным для своего времени классом капита­листов и Война за независимость являлась буржуазной революцией, поскольку она расчистила путь для разви­тия капитализма. Многие историки подчеркивали, что в результате победы повстанцев было ликвидировано верховное право короны на землю, вся земля (впослед­ствии и общинная) превратилась в частную собствен­ность и предмет свободной купли-продажи. Таким об­разом, сложились условия для расширения свободного предпринимательства, чем и воспользовалась местная торгово-латифундистская верхушка. Поэтому резуль­таты революций не оправдали тех надежд, которые на них возлагали народные массы или революционная ин­теллигенция Иберо-Америки. Традиционные порядки, формировавшиеся на протяжении трехсотлетней коло­ниальной истории, оказались необычайно живучими.

Вполне понятно, что крупные землевладельцы опа­сались каких-либо серьезных перемен и стремились законсервировать прежние отношения господства и подчинения в жизненно важной для них аграрной сфере. Земли роялистов перешли в руки других вла­дельцев, главным образом представителей военных кругов, руководителей освободительной борьбы, пре­вратившихся в крупнейших асендадо, — достаточно вспомнить вождя льянеро Паэса, получившего после завершения Войны земли богатого маркиза де Каса

Леон. Нередко конфискованное имущество сторонни­ков метрополии, а также брошенные крестьянами участки и целинные земли за бесценок продавались крупным предпринимателям, в том числе торговцам и владельцам рудников, поскольку революционные правительства вынуждены были постоянно изыски­вать средства для продолжения военных действий.

Освободительная борьба в Бразилии имела те же ре­зультаты. Против гнета Португалии выступили земле­владельцы-латифундисты, городская буржуазия, крес­тьяне, интеллигенция, однако реальная власть в стране все равно досталась экономически господствовавшему классу крупных собственников, то есть рабовладельцам-плантаторам и горнорудным магнатам. Социально-по­литические изменения в бывших португальских владе­ниях Америки имели более ограниченный характер, чем в испанских, так как здесь надолго сохранились и рабст­во негров, и монархия. И все же бразильская революция также была по своему характеру буржуазной (хотя не все исследователи разделяют эту точку зрения). Она привела к ликвидации португальского господства, то есть к уничтожению многих барьеров, которые меша­ли развитию Бразилии по капиталистическому пути.

Итоги Войны за независимость заставили некото­рых революционеров, в том числе и Боливара, с горе­чью признать, что ее самым существенным достиже­нием оказалось образование независимых государств с республиканской формой правления. Впоследствии это повторили и историки. Советские латиноамериканисты, сторонники концепции «зависимого капита­лизма», сводили результаты борьбы с метрополиями исключительно к завоеванию бывшими колониями политического суверенитета и не расценивали Войну как буржуазную революцию, тем более что, напомним, они относили зарождение капиталистического уклада в странах Латинской Америки к концу XIX в.

Авторы, отмечавшие, что освободительные револю­ции не уничтожили в Латинской Америке «феодализм», что крупное землевладение осталось в неприкосновен­ности, сохранились пеонаж, кабальная аренда и отработ­ки, а эксплуатация крестьянства невиданно возросла, вынуждены были искать причину подобных достиже­ний «общенародной» революции. В результате исследо­ватели Войны за независимость пришли к выводу, что совершившиеся революции оказались незавершенными, хотя попытки провести серьезные социально-экономи­ческие преобразования все-таки предпринимались — например, в Уругвае. Здесь уже в 1815 г. Хосе Хервасио Артигас начал проводить аграрную реформу, и бедные креолы, метисы, индейцы, свободные негры и самбо мог­ли получить земельные наделы, которые предоставля­лись им вместе с домашним скотом, однако из-за слож­ного положения на Ла-Плате осуществить передел собственности Артигасу не удалось.

Итак, мы видим, что революции в Латинской Аме­рике заметно отличались от европейских буржуазных революций, особенно от Великой французской, в кото­рой первостепенную роль играли народные массы. Под их давлением она решила аграрный вопрос, пере­дав землю крестьянам. Движение за независимость в испанских и португальских колониях возглавили ла­тифундисты, выдвинувшие буржуазное требование свободы предпринимательства и обеспечившие его бы­струю реализацию, при этом они не только не подели­лись с народом плодами своей победы, но и попыта­лись впоследствии отнять у него даже то, что он имел. Если рассматривать латиноамериканские освободи­тельные революции с этой точки зрения, то можно на­звать их антинародными, и в современной научной ли­тературе это определение также присутствует.