Тлатоани и высший уровень власти и управления

Материалы, которыми располагают исследователи, наводят на мысль, что у ацтеков складывался тип государства, сопоставимый с древневосточными деспотиями Старого Света. Традиционно считается, что причины консолидации деспотической власти на древнем Востоке, в частности в Месопотамии, Египте, были связаны с необходимостью упорядочивания контроля за состоянием системы ирригации [275, с. 536; 381, с. 561; 409, с. 27]. Между тем хорошо известно, что в Мексиканской долине не было развитой системы ирригации, аналогичной, например, месопотамской, хотя как таковая она существовала в разных районах и функционировала весьма эффективно. И все же это не означает, что в таком случае нет никаких оснований говорить о складывании в ацтекском государстве элементов восточной деспотии, как утверждают некоторые исследователи (см., например, [314, с. 43-61]². Дело в том, что есть еще одно условие для появления, формирования деспотического государства — активная завоевательная политика. Ярчайший пример подобного пути формирования дает все тот же древний Восток в лице Ассирии Новоассирийского периода³. Как кажется, нет никакой натяжки в утверждении, что в ацтекском обществе сложилась деспотия восточного типа со всеми вытекающими отсюда последствиями, поскольку активная военная экспансия ацтеков не подлежит сомнению.

Известно, что основные черты восточной деспотии включают наряду с прочим обожествление личности царя, его неограниченную власть. В представлениях подданных сама личность царя была олицетворением верховной власти. В древнеацтекском обществе на вершине социальной лестницы и вершине власти стоял правитель-тлатоани, который, подобно восточным деспотам, имел верховную административную, военную и религиозную власть. Поэтому он обладал рядом высших титулов: его называли «Великий правитель» (ацт. Huey tlatoani), «Господин людей» (ацт. Tlacatecuhtli), «Великий вождь» (ацт. Hueyhueytecuhtli) [104, с. 192; 196, с. 180; 222, с. 21].

Из внешних признаков, характеризующих власть тлатоани и наиболее явно бросающихся в глаза, следует назвать его обожествление (или по крайней мере наличие такой тенденции). Особенно сильно она стала проявляться при последних тлатоани. Авторитетные хронисты XVI в., описывая положение и роль в древнеацтекском обществе его последнего правителя, Мотекусомы II Младшего, отмечали, что даже чисто внешне обхождение с ним напоминало восточно-деспотический церемониал. Есть многочисленные описания придворного церемониала с его продуманной процедурой, персоналом и т.п. (см., например, [14, т. 1, с. 140]). Еще со времени Мотекусомы I Старшего тлатоани перестали появляться на людях без особой необходимости. Каждый его такой выход приобретал характер исключительного события. Когда тлатоани покидал пределы своего дворца, то его обязательно сопровождала свита и охрана из представителей знати. Обычно тлатоани несли в закрытых носилках; если ему приходилось идти пешком, его путь устилали богато украшенными циновками. О приближении правителя Теночтитлана оповещали звуки раковин, выполнявших роль труб, и все находившиеся в тот момент на его пути должны были выказывать ему глубокое почтение и покорность — сгибаться в поклоне, падать на колени. Нельзя было даже поднимать глаза: считалось, что, посмотрев в лицо тлатоани, можно накликать несчастье; более того, что встретившийся с ним взглядом может умереть. По представлениям ацтеков, отражавшим характерное для них образное восприятие мира, от личности тлатоани исходила опасность, сравнимая с опасностью от соседства со «скорпионом», рядом с ним простой смертный чувствовал себя так, как если бы он оказался в «крапиве». (Напомним в данной связи о представлениях древних египтян: нельзя было произносить имя фараона, дабы не навести на него и на самого себя порчу.)

Неудивительно поэтому, что, когда испанцы спросили одного из индейцев, как выглядел Мотекусома II, тот ответил, что никогда его не видел, и привел изложенное выше объяснение. О том же говорил и информатор Э. Кортеса, добавивший, что ему, «рабу» тлатоани, не положено его видеть [31, с. 357; 32, с. 80-81; 137, т. 1, с. 41; 156, с. 78; 173, с. 204, 224; 305, с. 79-80; 316, с. 22-23; 409, с. 17]. С тлатоани связывали множество эвфемизмов. В одной из книг фундаментальной работы миссионера XVI в. Б. Саагуна содержатся поучения тлатоани своему сыну о том, каким он должен быть в глазах своих подданных — «драгоценным камнем», «сердцем гор» (т.е. символизировать твердость), «сердцем народа» и т.п. [351, т. 2, с. 66- 121, 136 -151] ⁴. С целью особенно подчеркнуть уважение, почтение к имени тлатоани добавляли частицу «тцин», придающей ему еще и значение «высокочтимый» — например, «Мотекусоматцин».

В период, предшествующий Конкисте, тлатоани являлся лицом почти божественным, окруженным религиозным почитанием. Известно, что на древнем Востоке присоединение к титулатуре царя имени божества, различных специфических определений означает введение его официального культа при жизни. Что касается ацтекского тлатоани, то с его персоной ассоциировались важнейшие религиозно-идеологические принципы общественного сознания данного общества. Подчеркивая его связь с самыми могущественными силами, говорили, что Солнце и Земля — «его отец и мать». Представления, согласно которым управление государством увязывалось с общим мировым, космическим порядком, помещали тлатоани в центр земной системы управления, являвшейся частью всеобщего божественного порядка. Правитель обязан был обеспечить жизнь земную (отсюда его обязанность блюсти аграрный культ, а также вера в то, что он способен, например, вызвать дождь), следить за движением солнца (поэтому он обязан был заниматься астрономией и астрологией). Появление на свет, жизнь, правление и смерть тлатоани — весь этот цикл сравнивался с движением Солнца. Он считался символом неразрывного единства ныне живущих людей и их предков, а его связь с подданными ассоциировалась с деревом, под тенью которого они могли укрыться. Правитель жил во дворце, примыкавшем к главному храму, где он появлялся во время религиозных церемоний. При Мотекусоме II, когда дело шло к открытому обожествлению тлатоани, его дворец назывался «Дом бога». Когда правитель умирал, его останки украшали атрибутами главных ацтекских богов, а погребальный ритуал был построен таким образом, чтобы всячески подчеркнуть богоподобность покойного, при этом ему в жертву приносили и людей. Кровь одних несчастных была жертвой богам, в то время как другие принимали смерть, чтобы служить тлатоани в потустороннем мире так же, как это они делали при жизни; последнее касается, например, рабов и жрецов [173, с. 177 -178] ⁵.

В полной аналогии с широко распространенной в древнем мире практикой увековечивания памяти правителей ацтеки, продолжая традицию, существовавшую в Месоамерике до них начиная с эпохи Мотекусомы I Старшего, стали высекать на скале у г. Чапультепек изображения своих тлатоани (правда, есть упоминание, что это пытался делать еще его предшественник, тлатоани Итцкоатль).

В свете всего того, что было сказано относительно обожествления тлатоани, становится понятным, почему большинство исследователей считают, что в его руках была сосредоточена фактическая высшая религиозная власть [276, с. 80; 372, с. 33]. И действительно, исторические источники подтверждают это. Так, когда в 1486 г. был избран тлатоани Ауитсотль, то он к этому времени считался верховным жрецом главного племенного бога ацтеков — Уитсилопочтли. То же самое имело место при вступлении на власть Мотекусомы II Младшего в 1502 г. Такой высокий жреческий сан тлатоани получал по праву, поскольку для того, чтобы быть компетентным в религиозных вопросах (да и не только в них), он, как представитель знати, проходил особый курс подготовки при храмовой школе⁶.

Как восточный деспот, ацтекский тлатоани имел неограниченную власть, но, разумеется, только в пределах, когда она не противоречила интересам светской, военной и жреческой знати, выразителем интересов которой он был. Власть его считалась пожизненной, устранить тлатоани можно было только физически.

В то же время вызывает большой интерес специфическая система передачи власти правителя. В городах Тескоко и Тлакопан, входивших в Тройственный союз, власть местного правителя передавалась по наследству — от отца к сыну, в Теночтитлане же дело обстояло сложнее: власть сохранялась в рамках семьи, но переходила не к сыну, а к брату покойного тлатоани. Иными словами, в Мексиканской долине действовали две системы наследования власти — по прямой (от отца к сыну; кстати, именно она была почти повсеместной) и по боковой линии (от брата к брату, что имело место как раз в Теночтитлане).

Важно отметить, что фратернальный принцип наследования власти тлатоани у ацтеков утвердился лишь со времени, когда они добились независимости, т.е. только с эпохи четвертого тлатоани Итцкоатля. Второй же и третий правители в Теночтитлане (Уитсилиуитль и Чимальпопока) наследовали власть как сыновья умершего тлатоани.

В одном из источников формирование фратернальной системы наследования власти в Теночтитлане объяснялось тем, что она более справедлива: являясь сыновьями одного и того же отца, все братья имели равные права наследования [409, с. 14]. Поэтому, пока все братья покойного не побудут у власти, его сыновья не имеют на нее прав. По сути, в Теночтитлане сложилась система наследования, при которой власть передавалась от отца к старшему сыну, а затем поочередно ко всем живым родным братьям последнего; т.е. какое-то время наследование осуществлялось в рамках только одного поколения. Изменение системы наследования в Теночтитлане от прямой (отец-сын) к боковой (брат-брат) коренилось в особом статусе его как фактического главы Тройственного союза. Правитель его выступал как глава не только ацтеков, но и всего союза, поэтому должен был удовлетворять определенным требованиям. Кроме того, в эпоху Итцкоатля, когда эта система сложилась, она была проявлением компромисса между двумя соперничающими группами знати, претендовавшими на власть, о чем уже говорилось. В результате такого компромисса возникла не только фратернальная система наследования, но и появилась должность второго лица в государстве — сиуакоатля.

Таким образом, по указанным причинам у ацтеков сложилось наследование власти не по прямой, а по боковой линии в рамках большой семьи. Власть передавалась от брата к брату в порядке их старшинства по нисходящей линии; с важной оговоркой — претендент должен быть достойным власти по своим личным качествам. Это правило соблюдалось даже тогда, когда у покойного тлатоани имелись сыновья, вполне способные править государством. И только когда список братьев исчерпывался (например, уже никого не оставалось в живых), наступало время наследования власти племянниками, т.е. сыновьями правителей предыдущего поколения [409, с. 14]. Таков наиболее общий принцип наследования, однако источники позволяют конкретизировать воплощение его в жизнь.

Когда у покойного тлатоани не было братьев, достойных править, вступал в силу принцип наследования власти сыном, точнее, старшим сыном первой, главной (т.е. законной) жены. Если он не отвечал требованиям, предъявляемым к правителю, например был честолюбивым, то, даже если предыдущий правитель сам на него указывал, тлатоани избирался из числа других сыновей, но предпочтение отдавалось опять-таки сыновьям главной жены. Когда правитель не видел среди своих сыновей достойного наследника, он выбирал его среди своих внуков, причем внуки от сыновей предпочитались внукам от дочерей, но и в этом случае внуки по линии его главной жены имели преимущества. Если правитель не имел сыновей или внуков, способных править, то тлатоани выбирали наиболее подходящего из других родственников. Титул и права тлатоани никогда не могли получить дочери или жены⁷. Тлатоани никогда не мог стать простолюдин, масеуал: правитель всегда принадлежал к теккалли (ацт. teccalli — «знатный дом»).

Может сложиться впечатление, что такая система наследования была довольно запутанной, однако на деле все было логично и фактически сводилось на практике к правлению одной семьи — потомков первого тлатоани Акамапичтли (вплоть до Куаутемока). Представители этой правящей династии-семьи назывались «правящая линия», «правящий род» (ацт. tlatocatlacamecayotl) [95, с. 491]. Таким образом, сыновья того или иного правителя-тлатоани, которые назывались официально «сыновьями правителя» (ацт. tlacopipiltzin) — в отличие от просто «сыновей знати» (ацт. tecquiuac), как уже отмечалось выше, могли иметь свои земли и майеков, их обрабатывавших, высокие чины, но не всегда имели возможность дожить до того момента, когда до них дойдет очередь стать тлатоани [409, с. 17].

Сохранявшийся институт выборов нового правителя не был совсем уже пустой формальностью. Если претендент, который имел право наследовать, показывал себя человеком недостойным, его не допускали к власти, даже если он был официальным наследником и креатурой покойного правителя. Кроме того, если тлатоани по каким-то причинам не указывал наследника, то «лорды» и «вожди» сами могли назвать наследника с учетом описанного выше порядка [351, т. 2, с. 321-322]. Предусмотрены были и многие другие моменты. Особенности правил наследования вели к тому, что новый тлатоани, как правило, был зрелым человеком. Существовала и официальная возрастная граница (30 лет), только перейдя которую он мог считаться самовластным правителем. Если же новый тлатоани был молод, ему назначали опекуна из числа родственников или же, когда среди таковых не было подходящей кандидатуры, на этот пост избирали кого-нибудь из наиболее важных лиц в государстве. Так было, например, во время прихода к власти тлатоани Ауитсотля, когда Тлакаэлель стал при нем регентом. Если опекун был родственником «несовершеннолетнего» тлатоани, то он правил до своей смерти, и лишь после этого наследник брал власть в свои руки. Опекун-неродственник терял власть, когда наследник достигал требуемого возраста, т.е. 30 лет, оставаясь советником, консультантом при тлатоани [289, с. 38; 393, с. 31; 409, с. 27].

Из-за специфики системы наследования у ацтеков некоторые ученые называли ее «неопределенной». Более того, подобная «неопределенность» была якобы чревата опасностью жесткого противоборства в моменты междуцарствия [348, с. 75-78]. Хотя полностью отрицать приведенные соображения нельзя, однако, несмотря на всевозможные превратности, сопровождавшие приход к власти нового тлатоани (в историческом разделе уже шла об этом речь), все 11 ацтекских правителей, как уже отмечалось, были представителями одного и того же рода и наследовали по тем правилам, которые были приняты. К кануну Конкисты в Теночтитлане сложилась достаточно прочная и тщательно продуманная система наследования, обеспечивавшая преемственность власти в рамках одной семьи: наследовали либо родные братья покойного, либо его родные племянники⁸.

Во всех случаях тлатоани назначал своего преемника в соответствии с существующими правилами. Правда, подтверждался его выбор через специальную процедуру, являющуюся фактически юридическим закреплением мнения, желания, права тлатоани. В соответствии с требованием института восточной деспотии новый тлатоани проходил сложный ритуал интронизации. Обычно в течение нескольких дней страна ждала официального решения вопроса о том, кто будет новым тлатоани [409, с. 15]. Чаще это становилось известным на четвертый день после смерти предыдущего правителя [173, с. 149]. После этого начиналась длительная процедура интронизации, утверждения тлатоани у власти, состоящая из целого ряда действий, обрядов, мероприятий, в которых он участвовал. Интронизация представляла собой совокупность процедур светских, военных и религиозных, посредством которых новый правитель мог продемонстрировать свои качества и способности. Считается, что официально такой порядок ввел реформатор, политический и военный деятель Тлакаэлель [318, с. 31], хотя сама идея восходит еще к тольтекской культуре [75, с. 229-230], предшественнице ацтекской. Это было еще одним проявлением непрерывности месоамериканской культурной традиции.

Вновь избранный тлатоани поднимался в храм племенного бога Уитсилопочтли, где ему вручали одежды и украшения, соответствующие его новому статусу; его тело смазывали священным бальзамом. Одновременно жрец Уитсилопочтли обращался к новому тлатоани с напутственной речью, пожеланиями, наставлениями, используя при этом эвфемизмы, упомянутые выше. По завершении этой части ритуала тлатоани выражал благодарность за полученные добрые советы и спускался вниз, где его ждали представители высшей знати, и принимал знаки внимания от них — как словесные, так и вещественные в виде богатых украшений и одежд, преподносимых ему [409, с. 17].

Затем тлатоани направлялся в специальное помещение на территории храма, расположенное у основания храмовой пирамиды. Оно; называлось «дом благородных мужчин» (ацт. tlacateco, tlacochcalco), очевидно потому, что Уитсилопочтли считался покровителем воинов. Тлатоани находился там неотлучно в течение 4 дней, действия его были строго регламентированы: он соблюдал пост, сопровождаемый молитвами, обращаемыми к богам [409, с. 17], ел один раз в день, два раза в сутки (днем и ночью) совершал омовение в специальном бассейне, вследствие чего этот ритуал получил название «омовение ног» (ацт. motlatocapa). Данный обряд имел определенный магический смысл, скорее всего связанный с аграрным культом, поскольку тлатоани совершал одновременно жертвоприношение богу дождя Тлалоку [203, с. 226]. Все 4 дня новый тлатоани не имел права спать, поэтому находившаяся при нем охрана тормошила его, могла даже колоть острыми колючками агавы, если видела, что он готов уснуть. Этот обряд имел несколько наивное объяснение: бодрствование означало, что в будущем тлатоани должен быть бдительным, всегда находиться на посту, следя за своей страной и подданными.

Через 4 дня он покидал «дом благородных мужчин» и в сопровождении пышной процессии из знати направлялся во дворец. По пути, однако, тлатоани подвергался новому испытанию: его всячески «порицали», «хулили», награждали тычками. Так испытывали его терпение — качество характера, крайне необходимое правителю. Примечательно, что он должен не поднимать глаз, не оглядываться на обидчиков, чтобы не иметь позднее повода мстить им [409, с. 17 — 18].

После этого наступала следующая часть ритуала — облачение нового тлатоани. Насколько известно из источников, данную процедуру возглавлял правитель г. Тескоко, второго важнейшего члена Тройственного союза, а помогал ему правитель г. Тлакопан, третьего союзника Теночтитлана. Кстати, когда наступала пора конфирмации новых правителей Тескоко и Тлакопана, то ту же роль выполнял тлатоани Теночтитлана [173, с. 174; 409, с. 27]. На нового тлатоани надевали специальное облачение: голову его венчала золотая диадема, украшенная нефритом, священным камнем, особо почитаемым у центральноамериканских народов и символизирующим своим зеленым цветом воду и растительность, т.е. плодородие; кусочек нефрита вдевали в специальное отверстие в носовом хряще; в уши вдевали серьги из золота, украшенные также нефритом, на ноги и руки надевали золотые браслеты с бубенчиками; затем следовала обувь, изготовленная из шкуры ягуара, и украшенный золотом плащ из волокон агавы (обычно тлатоани носил дорогую одежду из хлопка, однако в данном случае ритуал требовал облачаться в плащ, изготовленный из материала, используемого обычно бедняками). Во время процедуры облачения нового тлатоани произносились речи (согласно одному из источников — восемь). Набор ораторов отражал всю философию управления. Речи-поучения, речи-наставления звучали из уст верховного жреца, старейшины знати и старейшины судей. Затем следовали верноподданнические речи от имени общинников-масеуалов и граждан города. На все происходящее новый тлатоани реагировал благосклонно.

Потом тлатоани усаживали на «трон правителя» (ацт. tlatocaipalli или cuauhicpalli — «трон орла и ягуара»)⁹. Знатные воины брали его на плечи и несли на вершину храмовой пирамиды, где ставили рядом с изображением Уитсилопочтли. Затем тлатоани вручали острую кость ягуара, с помощью которой он, проколов уши и икры, жертвовал божеству свою кровь. Когда эта часть ритуала завершалась, они переносили его к «Камню Солнца». Там новый правитель ацтеков опять совершал ритуальное самоистязание, а также приносил в жертву (обезглавливая) перепелов. Затем он воскуривал фимиам на все четыре направления света. В процедуру входило и посещение особой темной комнаты, помещения, где содержался идол богини Сиуакоатль¹⁰ и многих других богов. Оно называлось Тлиллан (ацт. Tlillan — «темнота», «мрак»). Там он опять жертвовал свою кровь и после этого вновь окуривал все помещение и святилище фимиамом [173, с. 178-179, 204; 351, т. 2, гл. 9-16].

По завершении этих важнейших обрядов тлатоани становился в собственном смысле слова священной особой [203, с. 226]. Однако, по данным некоторых источников, и после этого ритуал интронизации не заканчивался. По одним сообщениям, новый тлатоани находился при храме в течение 80 дней [173, с. 178], по другим — даже до двух лет [409, с. 18], хотя сам он уже официально считался тлатоани и правил как таковой [173, с. 178]. Неким завершением ритуала интронизации был специальный праздник, для проведения которого астрологи выбирали специальный день с благоприятным знаком [305, гл. 10; 351, т. 1, с. 324; 409, с. 18]. На этом празднике присутствовали правители покоренных и подчиненных городов и районов, а также гости из независимых областей и государств. Согласно источникам (о чем уже шла речь выше), свое вступление на престол новый тлатоани обязательно должен был отметить успешным военным походом, с тем чтобы часть богатой добычи затем пожертвовать богам, в первую очередь Уитсилопочтли. Занимая престол, новый тлатоани особо клялся защитить храм племенного бога ацтеков, и одной из его главных миссий считалось обеспечение процветания этого храма. Если учесть, что для ацтеков война была достаточно обычным делом, то устроить особый поход для нового тлатоани не составляло труда.

Вторым по важности человеком в государстве был одно время носитель титула «сиуакоатль». Сиуакоатль (ацт. Cihuacoatl — «женщина-змея») — хтоническое божество, богиня-покровительница Колуакана и одновременно титул ее главного жреца. Первый тлатоани в Теночтитлане — Акамапичтли — был выходцем из Колуакана. С ним вместе в ацтекском пантеоне появилась и эта богиня, а жречество пополнилось обслуживающими ее жрецами. В силу исторических обстоятельств после образования Тройственного союза титулу «сиуакоатль» наряду с чисто жреческими признаками стали присущи и определенные военные и светские черты. Оформление этого поста в правящей иерархии было связано с началом социального расслоения, появлением тенденции к усилению роли Теночтитлана в Тройственном союзе, формированием фратернальной системы наследования власти тлатоани. В результате упорной борьбы за власть между двумя наиболее сильными ветвями семьи тлатоани и появился светский пост «сиуакоатль», носитель которого считался правой рукой тлатоани. Немаловажное значение имело и то обстоятельство, что жрецом богини Сиуакоатль был в то время выдающийся персонаж ацтекской истории Тлакаэлель, которого часто (но не всегда справедливо) называют отцом всех преобразований в этом обществе на протяжении многих десятилетий XV в. Так сложились обстоятельства, что ему и его потомкам достался пост лишь второго человека в государстве, который, однако, наследовался по прямой, от отца к сыну, и, таким образом, оставался в рамках одной семьи.

Хотя довольно традиционно сиуакоатля называют вторым человеком в государстве, определенная часть исследователей скептически относится к столь высокой оценке этого поста. Неисключено, по их мнению, что источники, наиболее полно характеризующие роль и значение сиуакоатля [140; 141; 172-175; 384; 385], восходят к общему документу (ныне утерянному), автором которого мог быть потомок Тлакаэлеля или по крайней мере кто-то из родственно с ним связанных лиц. В других же источниках место и роль сиуакоатля практически не отражены. С нашей точки зрения, даже если и имеется доля справедливого в этих рассуждениях, появление в принципе поста, связанного с такими функциями и положением, каким являлся сиуакоатль, не исключено. Определенные аналогии дает мировая история: так, у Хаммурапи был постоянный главный советник, которому он мог делегировать в случае необходимости часть своих властных полномочий. Поэтому нет никаких оснований отрицать саму возможность существования такого поста и в ацтекском государстве.

Сиуакоатль считался чем-то вроде «вице-короля», как заметил один из исследователей [222, с. 21] (точнее, видимо, «вице-тлатоани»): он выполнял функции тлатоани, когда тот отсутствовал (например, был в походе), когда после смерти правителя новый еще не получил власть (в пределах нескольких дней), проводил совет по выборам (в соответствии с описанными выше правилами наследования) нового тлатоани, занимался распределением норм дани и контролем за ее сбором, мог, как и тлатоани, приговорить к смерти. Словом, в его руках была сосредоточена весьма значительная хозяйственная, юридическая и административная власть. Хотя в делах, связанных с религиозным культом, тлатоани выполнял важнейшую роль, участвуя непосредственно в самых важных обрядах, повседневный контроль за храмами осуществлял именно сиуакоатль. Являясь одним из первых лиц в государстве, сиуакоатль имел редкую бытовую привилегию — ходить во дворце тлатоани в обуви (всем остальным это было запрещено). Он, как и тлатоани, считался находящимся под особым покровительством божественных сил. Словом, если верить одному из источников, сиуакоатль — это «грандиозное имя, завещанное богами» [173, с. 208], а его носитель, согласно выводам одного из исследователей, был тем же в ацтекском государстве, кем считался «великий визирь» на Востоке [65, с. 200].

Однако объем полномочий, прав и привилегий у сиуакоатля был непостоянным. Наиболее широкими и полными они были при первом сиуакоатле — Тлакаэлеле. Его же потомки и наследники в лице Тлилпотонки, Тлакаэлеля II и Тлакотцина постепенно и неумолимо отодвигались в тень властью тлатоани, их наследственный титул со временем терял то величие, какое он имел при Тлакаэлеле. Правда, Тлакотцина, сиуакоатля Мотекусомы II в период испанского завоевания, называют «военачальником», «управителем» [173, с. 222], но он вряд ли мог по властным полномочиям хоть в какой-то степени конкурировать с тлатоани. Есть даже мнение, что к эпохе Конкисты тлатоани оставил сиуакоатлю лишь некоторые гражданские функции [251, с. 43], вследствие чего последний играл лишь второстепенную роль [403, с. 220]. И хотя в 1528 г., уже после разрушения Теночтитлана испанцами, конкистадоры и сделали последнего сиуакоатля — Тлакотцина — ацтекским тлатоани, это было уже вне традиций: семья сиуакоатля не могла претендовать на власть тлатоани.

Наряду с сиуакоатлем к высшему уровню власти принадлежал Совет четырех, получивший такое название в литературе по числу членов. Он состоял из высших военных чинов; появление его обычно связывают с именем тлатоани Итцкоатля и временем формирования Тройственного союза. Перечень воинских званий и чинов, какие имели члены Совета четырех, в источниках приводится по-разному. Чаще называются тлакочкалкатль, тлакатекатль, есуауакатль, тлилланкалки. Первые два упоминаются почти во всех источниках, а два последних — реже [137, т. 1, с. 96; 173, с. 72; 351, т. 2, с. 316].

Определенно высшими военными чинами называются тлакатекатль и тлакочкалкатль. Титул «тлакатекатль» (ацт. tlaccatecatl, от tlacatl — «человек» и tequi — «бить», «ударять»; предполагаемый перевод — «человек-боец») носил обычно всякий будущий тлатоани, начиная с эпохи правителя Чималыюпоки. Известно, что его имели Мотекусома I Старший, Тисок. Пожалуй, более высокого военного чина просто и не было, и тлакатекатль соответствовал, таким образом, понятию высшего командира.

Тлакочкалкатль (ацт. tlacochcalcatl, от tlacochtli — «движущееся копье», «дротик» и calli — «дом»; предполагаемый перевод — «глава дома дротиков», «тот, кто из дома дротиков») отвечал за состояние вооружения и наличие его в достаточном количестве. Следует сказать, что именно тлакочкалкатль (а не тлакатекатль) был главнокомандующим и председателем высшего совета при тлатоани [328, С. 325]. Согласно авторитетному источнику XVI в., у тлатоани было два высших командира — тлакатекатль и тлакочкалкатль; первый был из незнатных, а второй — из знатных воинов [351, т. 2, с. 110]. Но это противоречит высказанному ранее, а именно что тлакатекатль — это чин, который носил будущий тлатоани. Согласно же другим источникам, титул тлакатекатля носили целый ряд представителей ацтекской знати¹¹. Кроме того, четвертый правитель Теночтитлана, Итцкоатль, в момент избрания его тлатоани носил оба титула — тлакатекатль и тлакочкалкатль (правда, мать у него была рабыней); его брат Мотекусома I Старший тоже носил титул тлакатекатля [328, с. 324; 384, с. 132]. Относительно титулов Мотекусомы II Младшего до избрания его тлатоани источники не единодушны: по данным Ф. А. М. Чимальпаина, он имел чин тлакатекатля, согласно же А. Тесосомоку — тлакочкалкатля [328, с. 325]. Иными словами, знатный мог быть тлакатекатлем. В свете всего изложенного нам остается предположить, что обязанности и положение тлакатекатля и тлакочкалкатля претерпевали известную трансформацию за время от Мотекусомы I до Мотекусомы II¹². Утверждение же, согласно которому носитель титула «тлакочкалкатль» обязательно должен быть из знати, очевидно, связано с тем, что первоначально таковой выбирался (делегировался) от одного из древних родов (ветви общины), упоминаемого еще в легендах о переселении из Ацтлана¹³.

Титул и чин «тлакатекатля» носил и сиуакоатль Тлакаэлель. Известно также, что после подавления восстания в Тлателолько (при тлатоани Ашайакатле) там был поставлен правитель с титулом тлакочкалкатль, который происходил из семьи Ашайакатля.

Вся информация, которой мы располагаем, позволяет предположить, что, вероятно, чины (титулы) «тлакатекатль» и «тлакочкалкатль» получали несколько человек, но не всякий из них становился тлатоани. Например, Сака, брат Мотекусомы I, носил титул тлакатекатля, но тлатоани не стал. Вместе с тем ясно, что в Совет четырех может входить только тот, кто удостоился этих титулов.

К титулам «тлакатекатль» и «тлакочкалкатль» имели отношение два небольших храма (или особых помещения) во дворе храма Уитсилопочтли, называемые соответственно Тлакатеко (ацт. Tlacatecco — «храм тлакатекатля») и Тлакочкалко (ацт. Tlacochcalco — «храм тлакочкалкатля»). Туда приводили жрецы вновь избранного Советом четырех тлатоани для четырехдневного обряда, описанного выше. По завершении его нового правителя сопровождали во дворец члены Совета четырех.

Немного меньше информации о двух других постах-титулах членов Совета четырех — есуауакатле и тлилланкалки.

Есуауакатль (ацт. yezhuahuacatl, от eztli — «кровь» и huahuaca — «царапать», «ранить»; приблизительный перевод — «проливающий кровь») и тлилланкалки (ацт. tlillancalqui, от tlilli — «сажа», «чернота» и calli — «дом»; приблизительный перевод — «хозяин дома мрака», титул, связанный с культом божества темноты) упоминаются как члены Совета четырех А. Тесосомоком и Д. Дураном [173, с. 71 — 72; 328, с. 3, 5; 384, с. 57-58] наряду с тлакатекатлем и тлакочкалкатлем. В другом же важном источнике, «Кодексе Мендосы», двумя членами Совета четырех названы не есуауакатль и тлилланкалки, а уитцнауатль и тикокиауакатль (ацт. huitznahuatl и ticocyahuacatl) [137, т. 1, с. 95; 328, с. 315]. Однако что-нибудь определенное о существе этих постов-титулов сказать трудно (см. рис. 70).

Следует сказать, что члены Совета четырех получали, кроме того, и титул текутли (ацт. tecuhtli — «господин»). Эти четыре высших чина носили специальные одеяния, волосы завязывали на макушке особым узлом (прическа смелого воина — ацт. temilotl — «каменная колонна») (см. рис. 70). Согласно иконографии носителей высших титулов, приведенной в «Кодексе Мендосы», два первых персонажа (тлакатекатль и тлакочкалкатль) заметно превосходили богатством одеяний и разного рода воинских девизов двух других (в этом источнике они названы, как уже указывалось, уитцнауатль и тикокиауакатль).

В Совет четырех входили ближайшие родственники тлатоани. Так было начиная с Итцкоатля. Они составляли круг его ближайших советников. Никакого серьезного дела тлатоани не предпринимал, не обсудив его с ними. Состоявший членом Совета четырех потенциальный претендент на власть тлатоани, заняв место умершего правителя, назначал на освободившееся место кого-то из своих ближайших родственников¹⁴. Иными словами, право членства в Совете четырех постоянно сохранялось за семьей правителя. Таким образом, и в данном случае не выдерживался принцип прямого наследования от отца к сыну. Такая структура самого близкого к тлатоани органа, выполнявшего при нем совещательные функции, создавала возможность взаимного бдительного контроля его членов друг за другом и способствовала устранению возможной попытки узурпации власти.

Важнейшей функцией Совета четырех были выборы (определение) нового тлатоани (с учетом правил и норм наследования власти, о которых говорилось выше). Именно Совет четырех, к которому по такому поводу присоединялся сиуакоатль, называл официально имя нового тлатоани. И хотя по случаю выборов правителя созывался своего рода большой совет государства (куда входили высшие военные чины, вожди, главные жрецы и старейшины), этот орган лишь формально утверждал решение Совета четырех. Впрочем, есть сведения, что на большом совете проводилось даже голосование [409, с. 14], но картины это не меняет. Процедура таких выборов, как выразился один из исследователей, была лишь подтверждением того, что было решено в «задних покоях» [348, с. 76]. Что же касается народного собрания (которое, как известно из мировой истории, состояло из воинов), то его роль в этом процессе была совершенно пассивной. Так, сообщается, что при выборах самого первого тлатоани, Акамапичтли, «простые люди стояли в стороне» и ждали решения влиятельных в то время родовых вождей и старейшин. Так же было и при утверждении второго правителя, тлатоани Уитсилиуитля [173, с. 40; 391, с. 788]. И хотя в другом месте того же источника утверждается, что, например, Мотекусому I Старшего избирали как «лорды», так и «простые люди» [173, с. 87], это существа дела не меняет: роль народа оставалась пассивной. Общинники могли участвовать (хотя, конечно, не все в равной мере) в местном управлении на общинном уровне, но, как правило, никогда не были представлены на более высоких уровнях управления, тем более — при определении тлатоани. Этот важнейший вопрос решался узким кругом представителей семьи тлатоани, занимавших важнейшие посты в государстве, а именно Советом четырех. Считается, что такая практика сложилась со времени тлатоани Итцкоатля. Во всяком случае, это утверждение совпадает с данными «Кодекса Рамиреса», а также Д. Дурана и А. Тесосомока. В более ранний период (во времена первых трех правителей) нового тлатоани называли старейшины, военные вожди и жрецы.

Следует отметить, что ко времени Мотекусомы II функции Совета четырех в значительной мере перешли к военному совету. Во дворце тлатоани, в особом помещении, называвшемся Текиуакакалли (ацт. Tequihuacacalli — «дом командиров») или Куаукалли (ацт. Cuauhcalli — «дом орла»; орел символизировал войну и воина), заседали высшие командиры, рассматривая все, что было связано с войной, а также некоторые наиболее важные дела, касающиеся судьбы государства. Председателем этого совета был высший командир с чином тлакочкалкатль [104, с. 217; 137, т. 1, рис. 68, 69; 289, с. 49; 314, с. 151, 162; 351, т. 2, с. 311; 398, с. 125].

Когда речь заходит об ацтекском государстве, то нельзя обойтись без того, чтобы не рассмотреть принципиальный вопрос о роли членов Тройственного союза — Теночтитлана, Тескоко и Тлакопана — в его структуре.

Первоначально после образования Тройственного союза каждый из его членов сохранял определенную власть над подконтрольной ему территорией. Сохранилась и древняя титулатура правителей этих трех составных частей союза (точнее, сохранились древнейшие титулы, которые они имели еще до образования Тройственного союза): правитель тепанеков Тлакопана носил титул тепанекатль текутли (ацт. tepanecatl tecuhtli — «господин тепанеков»); правитель Тескоко — чичимекатль текутли или аколуа текутли (ацт. chichimecatl tecuhtli — «господин чичимеков»; такой титул носил еще легендарный вождь Шолотль, который стоял во главе предков тескоканцев, вошедших в древнемексиканскую историю под именем чичимеков; ацт. acolua tecuhtli — «господин аколуа», где аколуа — название тескоканцев как народа в исторических документах); а правитель Теночтитлана — колуа текутли (ацт. colua tecuhtli — «правитель», «господин колуа», от названия народов, населявших западное побережье оз. Тескоко, где властвовали ацтеки), что служит еще одним подтверждением того, что истоки правящей династии ацтеков, идущей от тлатоани Акамапичтли, — в Колуакане, столице колуа.

Однако позже, когда к эпохе Конкисты главной политической и военной силой в Тройственном союзе стали ацтеки, изменилось и существо союза. Это дало повод некоторым исследователям считать, что само название «Тройственный союз» не совсем подходило для государства ацтеков перед испанским завоеванием [403, с. 189]. Центром сосредоточения власти стал Теночтитлан, а главным субъектом власти — тлатоани, носивший, как указывалось, титул «Великого тлатоани». Сравнение его с титулом «колуа текутли» демонстрирует отчетливо разрыв с родовой традицией и определенной этнической принадлежностью: «Великий тлатоани» считался уже правителем не только колуа. И эвфемизмы, которые упоминались выше, при характеристике поста тлатоани, также подтверждают этот разрыв с узкорегиональным характером власти. Это не значит, понятно, что произошло полное упразднение всей прежней структуры управления, основывающейся на идее Тройственного союза. Она сохранилась и служила своеобразным дополнением и оформлением власти восточного деспота в лице тлатоани.

Следует добавить, что роль двоих союзников Теночтитлана никогда не была одинаковой. Тескоко занимал сначала достаточно прочное положение в Тройственном союзе, хотя, по сведениям источников, никогда не превосходил своей мощью Теночтитлан. В канун же Конкисты его сила настолько уменьшилась, что тлатоани Мотекусома II, как уже говорилось выше, после смерти Несауалькойотля, правителя г. Тескоко, сделал новым вождем тескоканцев вопреки их желанию своего ставленника, что вызвало в городе раскол и сыграло отрицательную роль в судьбе самих ацтеков, когда пришли испанцы.

Политические же позиции другого члена Тройственного союза, Тлакопана, с самого начала были слабыми, Даже в завоеваниях, важнейшей стороне деятельности государства Тройственного союза, он играл наименьшую роль, выполняя интендантские функции. Как видели выше, добычи и дани он получал соответственно вдвое меньше, чем Тескоко и Теночтитлан [409, с. 89]. Безусловно, такое положение Тлакопана было связано с особыми обстоятельствами превращения его в члена Тройственного союза. Этот город-государство представлял собой, по сути, политическую организацию остатков побежденных тепанеков. Их центром Тлакопан стал лишь в рамках Тройственного союза (ранее эту роль выполнял г. Аскапотсалько). Поэтому, кстати, известны хорошо лишь четыре правителя Тлакопана, находившиеся у власти только со времени основания Тройственного союза, причем все они, возможно, были родственно связанными с Теночтитланом и правили с одобрения его тлатоани¹⁵. В «Анналах Куаутитлана» достаточно описаний постоянного вмешательства Теночтитлана в дела Тлакопана.

О реальных политических взаимоотношениях, сложившихся в Тройственном союзе, говорит и тот факт, что официальное утверждение новых правителей Тескоко и Тлакопана делалось тлатоани Теночтитлана, причем приход их к власти должен был соответствовать праву и обычаям, в противном случае он мог быть объявлен недействительным [410, с. 91]. В то же время Тескоко и тем более Тлакопан не имели ощутимого влияния при избрании нового тлатоани Теночтитлана. Реальный выбор делали Совет четырех и сиуакоатль, хотя официальная процедура требовала, чтобы все трое правителей взаимно признавали друг друга [410, с. 91]. К моменту Конкисты многие официальные церемонии потеряли свой первоначальный смысл и приобрели чисто символический или ритуальный характер. Например, правители Тескоко и Тлакопана принимали участие в ритуале интронизации нового тлатоани. Правителю Тескоко полагалось надевать во время ритуала диадему на голову нового тлатоани, давать ему напутствия в виде особых торжественных поучений [173, с. 178].

Нельзя, по нашему мнению, согласиться с тезисом, согласно которому накануне испанского завоевания высшая власть в Тройственном союзе принадлежала совету правителей трех основных городов, его членов-устроителей, поочередно собиравшихся в каждом из них [104, с. 218].

Реальная власть в альянсе была в руках тлатоани, Совета четырех и сиуакоатля. Хотя, конечно, сохранились многие традиции, которые сложились с момента образования Тройственного союза: во всех особо важных ритуальных церемониях (прежде всего при избрании нового тлатоани) принимали участие правители трех городов; периодически, один раз в 80 дней, т.е. в четыре древнеацтекских месяца, они собирались в Теночтитлане для обсуждения и согласования важных дел и планов. На такие совещания правители Тескоко и Тлакопана прибывали вместе со своим окружением, вождями меньшего ранга, что в целом было, видимо, зрелищем достаточно внушительным.

Формально Тройственный союз ненадолго пережил приход испанцев: он закончил свое существование в 1525 г., когда во время похода Э. Кортеса в Гондурас он повесил тогдашних правителей всех трех городов — Теночтитлана, Тескоко и Тлакопана.

Итак, верхушку пирамиды власти составляли тлатоани, сиуакоатль и Совет четырех. Именно они реально руководили всеми другими органами государственной власти, призванными решать военные, религиозные, экономические, юридические и иные задачи.