Сообщение Алонсо Давилы и его спутников о походе на Четумаль от 18 марта 1533 года

Приводимый текст является редким для конкисты Юкатана случаем подробного освещения одних и тех же событий разными их участниками. Поход на юго-восток полуострова, которому посвящена значительная часть сообщения Алонсо де Лухана, приведенная у Овьедо, в деталях описан также в особом документе, составленном сразу же после его окончания, в марте 1533 г., руководителями экспедиции во главе с Алонсо Давилой.

Алонсо Давила (или Алонсо де Авила) был к тому времени опытным капитаном конкистадоров. По некоторым сведениям он родился в 1486 г. в городе Сьюдад-Реаль в Новой Кастилии[1]. Мексиканская исследовательница Эва Александра Учмани считает его происходившим из семьи крещеных евреев, к которой принадлежали, в частности, носивший то же имя секретарь королевы Изабеллы Католички, а также королевский контадор (финансовый ревизор) на Санто-Доминго в 1509-1511 гг. Хиль Гонсалес де Авила, который и призвал племянника Алонсо в колонии себе на смену[2]. Х. Ф. Молина Солис указывает, что перед тем Алонсо находился на службе у ведавшего в кастильском правительстве делами новооткрытых территорий епископа Бургоского Хуана Родригеса де Фонсеки[3]. Давила занимал достаточно видное положение среди кубинских колонистов, так как в 1518 г., во время экспедиции Грихальвы на Юкатан, наряду с Франсиско де Монтехо и Педро де Альварадо, командовал отдельным кораблем. В следующем году Давила примкнул к Кортесу и, вероятно, пользовался его доверием, так как при основании Вилья-Рика-де-Веракруса был объявлен «королевским казначеем» (лицом, отвечавшим за королевскую пятину). В дальнейшем Давила участвовал в захвате Мотекусомы и отличился во время «ночи печали». Вскоре после этого, летом 1520 г. Кортес отправил Давилу на Эспаньолу с объяснениями, а также за подкреплениями и припасами, так что в наиболее ожесточенных сражениях за Теночтитлан он не участвовал. Тем не менее, после возвращения на континент Давила в апреле 1522 г. стал главным алькальдом (главой администрации) Мехико (по другим данным – Веракруса), а в декабре того же года Кортес доверил ему важную миссию – доставить в Испанию полагавшуюся королю часть мексиканской добычи и подарки двору. Однако, по пути флотилия оказалась захвачена французскими пиратами во главе с Жаном Флёри, и Давила оказался в плену, где пробыл в заключении в крепости Ла-Рошели около трех лет. После выкупа и освобождения он встретился в Испании с Монтехо и согласился на предложение принять участие в завоевании Юкатана. Действия Давилы во время похода 1527 – 1528 гг. и в 1530 – 1533 гг. описаны в помещенных в настоящей подборке текстах Овьедо, Эрреры и Когольюдо.

После двух провальных походов на Юкатан Давила разошелся с Монтехо. Некоторое время он находился в Гондурасе, но в 1537 г. мы встречаем его уже в Мехико, где он жил вместе с братом Хилем Гонсалесом де Бенавидесом на доходы от своей энкомьенды[4]. В конце 1541 г. Алонсо Давила принял участие в карательной экспедиции вице-короля Антонио де Мендосы в западную Мексику против восставших индейцев так называемой «Новой Галисии». Там он в 1542 г. умер[5].

СООБЩЕНИЕ О ПРОИЗОШЕДШЕМ С АЛОНСО ДАВИЛОЙ, ФИНАНСОВЫМ КОНТРОЛЁРОМ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА НА ЮКАТАНЕ, ВО ВРЕМЯ ПОХОДА, ПРЕДПРИНЯТОГО, ЧТОБЫ ЗАМИРИТЬ И ЗАСЕЛИТЬ ЭТУ ОБЛАСТЬ[6]

            /98/ В городе Трухильо-дель-Пинар, порту и столице Гондураса, на Море Океане, в понедельник в восемнадцатый день месяца марта года от Рождества Господа Нашего Иисуса Христа тысяча пятьсот тридцать третьего, находясь в жилых домах господина Андреса де Сереседы [Andrés de Cerezeda][7], контролёра финансов [Contador] и заместителя губернатора этих частей Гондураса и Игуэрас и их земель и областей от Его Величества, в присутствии меня, Бернардино де Камбранеса [Bernardino de Cambranes], писца и публичного нотариуса Его Цезарского и Католического Величества при его дворе и во всех его королевствах, и секретаря совета этого городка [villa], в присутствии названного господина контролёра финансов и Хуана Роано [Juan Roano], Казначея Его Величества, капитан Давила [Davila], контролёр финансов Его Величества, и Мартин де Вилья-Рубиа [Martín de Villa Rubia], и Франсиско Васкес [Francisco Vazquez], и Франсиско де Монтехо [Francisco de Montejo], Кристобаль де Сиснерос [Cristóbal de Cisneros], и Блас Мальдонадо [Blas Maldonado], и Алонсо де Аревало [Alonso de Arévalo], перед названным господином /99/ [заместителем] губернатора[8] и должностными лицами Его Величества сказали мне, названному писцу, чтобы я прочитал сообщение или ходатайство, которое, как они сказали, подписано их именами, каковое я прочитал слово в слово вышеназванным, и оно следующее.

Блистательнейший господин и благородные господа. Я, Алонсо Давила, контролёр финансов Его Величества, заместитель губернатора и капитан в областях Юкатана от господина аделантадо дона Франсиско де Монтехо, назначенного в них губернатором Его Величеством, вместе с  Мартином де Вилья-Рубиа и Франсиско Васкесом, алькальдами, и Кристобалем де Сиснеросом, и Франсиско де Монтехо[9], и Бласом Мальдонадо, и Алонсо Аревало, рехидорами городка Вильяреаль [Villareal], находящегося в пределах Юкатана, явился перед Вашими Милостями, которых мы просим и умоляем оказать нам милость выслушать нас и узнать о причине нашего прихода и прибытия в это губернаторство Вашей Милости.

И она в том, что мы отправились из городка Саламанка [villa de Salamanca] по приказу нашего губернатора где-то около двух лет назад, возможно, чуть больше или чуть меньше, чтобы пойти и поселиться в одной области, называемой Кочуаке [Sochuaque[10]], в селении, которое называется Тульма [Tulmo], и там позаботиться о том, чтобы в некие места вокруг некоторых лагун отправиться искать золото, если бы та земля его имела, потому что кабильдо[11] городка Саламанка пообещал триста золотых песо Франсиско Васкесу за то, что он его найдёт, поискав. И когда мы прибыли в это названное селение Тульма, где должны были поселиться, оно оказалось так скверно расположенным среди леса и камней, что, уверяю Ваши Милости, там для нас не было возможности защититься ни конными, ни даже пешими, от индейцев, если бы они захотели на нас напасть, и увидев, плохое расположение, которое названное [место] имело, и чтобы не разделять людей из моего отряда на две части, чтобы искать названное золото, так как их было мало, всего пятьдесят человек /100/ и тринадцать лошадей, я решил пройти в селение, называемое Чабле [Chable], которое является одним из селений, где следовало искать золото, к чему мы проявили всё должное усердие, и ничего не нашли.

И, находясь в этом названном селении, чтобы не возвращаться с подозрением, что в этой стране нет золота, я решил пройти дальше и посмотреть другие места, где названный наш губернатор также приказал нам поискать его. И для этого я приказал владыкам этого селения Чабле, о котором я сказал, чтобы они отправились в селение Четемаль [Chetemal] , находящееся на берегу моря, и позвали ко мне его владыку, заверив его [о безопасности] самыми добрыми словами, какие только могут быть, как от имени Его Величества, так и нашего губернатора. И я сделал это, потому что селение Бакалар, находившееся на дороге, где мы должны были искать золото, было ему подвластным, и так как он не приходил с миром, нам пришлось бы идти с малой уверенностью в своей безопасности.  И они вернулись ко мне с ответом, и сказали, что те не хотят приходить, но что вместо этого хотят войны, и что индюков дали бы нам на копьях, и маис на стрелах. И когда я увидел этот ответ, то, чтобы осуществить поиски золота, и чтобы это не стало причиной восстания против нас по всей той стране, решил идти туда и повёл с собой половину испанцев и лошадей, которых имел, и всех владык этого селения Чабле и из других в области Ваймиль [Guaymil], потому что я всё время желал поддерживать в ней мир.

И после того, как мы отправились, по дороге сделали разведку золота в местах, где имелись названные лагуны, и не нашли, и не было никаких признаков, что оно там есть, согласно Франсиско Васкесу и другим людям, которые, как говорили, были в этом сведущи. Таким образом, разуверившись в возможности найти там золото, чтобы посмотреть, что имеется дальше впереди, и чтобы обезопаситься от этого селения Четемаль, и чтобы оно учинило мятежа, я решил вместе с людьми, которых вёл, /101/ и с владыками этой земли, которые шли со мной, пойти туда. И так как оттуда и дальше не было дороги по суше из-за больших лагун посреди,  хоть я и очень беспокоил по этому поводу владык, мы решили погрузиться на каноэ и переправиться на другую сторону лагуны, что составляло около полулиги наискось, и оттуда вышли к одному селению, находившемуся на берегу, где я приказал владыкам, чтобы они провели каноэ по воде вниз, и мы погрузились, и прошли по морю три лиги пока не пришли в названное селение Четемаль, где после того, как мы пришли, нашли селение опустевшим, без индейцев, и в нём никого не было, и, увидев, что это очень хорошее место, и в нём имеется множество маисовых полей, и селение было богато плодами, а самое главное, мне показалось это селение самым надёжным для нас, я решил остановиться в нём, и вернулся позвать всех остальных людей, которые оставались в селении Чабле. И после того, как мы все вместе пришли, я основал на этом названном месте городок, который назвал Вилья Реаль [Villa Real].

И там, после того как я был занят этим делом два месяца, я получил сведения от индейцев, что владыка Четемаля с прочими своими приятелями укрепился в одном селении, называемом Чекитакиль [Chequitaquil], и что оттуда хочет вести против нас войну в нашем городке, и  чтобы не дат ему возможности подойти к нам и напасть на нас, и получить какое-либо преимущество, я с пятью лошадьми и половиной людей прошёл почти четыре лиги по морю, так как по суше не было дороги, и мы напали на них. И я благодарю Господа Нашего, что он даровал нам такую удачу, что мы разгромили их и овладели шестьюстами песо настоящего золота, и когда вернулись с пленными в наш городок, мы собрались, кабильдо и я, и согласились, что было хорошо послать к нашему губернатору с лицами, которые отправились бы доставить сообщение обо всём /102/  произошедшем  до этого времени, и чтобы доставили это золото и рассказали господину губернатору обо всём, что увидели и прошли в этой земле, для того, чтобы он позаботился о том, что было бы  подобающим для службы Его Величеству и ему, и что это можно было бы сделать, так как вся земля была мирной, в соответствии с тем, какой мы её оставили. Я назначил шестерых людей, троих отсюда, очень хороших, и троих арбалётчиков, очень хороших, и отправил сообщение с золотом тем образом, о котором рассказал Вашей Милости, и мы дали им срок в шестьдесят дней, чтобы вернуться.

И после того, как отправились посланцы, и прошло пятнадцать дней или чуть больше, я с двадцатью человеками отправился в Маканахау [Macasahae], который является селением, где мы уже ранее прошли, и я обнаружил, что земля оказалась восставшей, и дороги перегороженными, отчего я очень испугался, так как думал, что они были мирными и надёжными, какими я их ранее оставил. И я благодарю Господа за одного проводника-индейца, который нас предупредил, что владыки Маканахау и других селений этой области перегородили дороги очень крепкими заграждениями, сделанными из дерева, и поджидают нас на них, чтобы перебить. Благодарю Господа Нашего, что тот же индеец провёл нас, сделав большой крюк, по узкой дороге с большими тяготами и трудами, и что одной ночью, пройдя лес, мы вышли к селению Маканахау позади названного заграждения, и если бы так не сделали, то поскольку земля была заросшей лесом, пусть поверят Ваши Милости, что мы подверглись бы большому риску, если бы Господь нас не поддержал, так как нас было, как я уже сказал, двадцать человек, семнадцать пехотинцев и три всадника. И когда мы вошли в селение, индейцы не осмелились сделать что-либо другое, как выйти к нам с миром, и я их принял и пообещал всё самое наилучшее, что мог, упрекнув их в том зле, которое они совершили, когда захотели /103/ воевать с нами, и, предупредив, что, если в другой раз случится, что кто-нибудь построит заграждение или не разрушит уже построенное, то я вернусь воевать против них и их уничтожу, но сейчас я не хочу причинять им зла, так как верю, что посланцы, отправленные мной к господину Аделантадо, безопасно прошли, и я жду, когда они должны будут вернуться, и я не хотел бы, чтобы они нашли эту землю взбунтовавшейся.

Обеcпечив безопасность в  этом селении и предупредив их о маисе и птице, которые они должны будут приносить нам в городок, мы отправились, чтобы идти в Чабле, которое находится в семи лигах дальше, а по дороге имеется другое очень красивое селение, которое, как мне показалось, не было на стороне желавших войны, и оно согласилось послужить нам пропитанием, которое я приказал им принести для нас. Когда мы достигла названного селения Чабле, о котором я сказал, обнаружили перед ним заграждение, а весь народ вооружённым, чем я и все, кто со мной шёл, были изумлены, потому что думали, что они были такими, какими мы их оставили. Также благодарю Господа, что благодаря другому проводнику нас провели окружным путём через лес к ним в тыл, потому что по-другому туда невозможно было пройти, так как у входа находились канал и болото. И когда мы вышли в тыл названного селения, обнаружили его обезлюдевшим, а всех людей убежавшими. И в этом названном селении мы пробыли четыре дня, добиваясь мира и посылая позвать через других, из Имипете [Imipete], которые пришли вместе с нами, и они пришли, и я переговорил с ними и пообещал всё, что смог, упрекая их и угрожая им таким же образом, как и в отношении людей из Маканахау, и особенно, чтобы они не бунтовали, по причине посланцев, о которых я уже рассказал Вашим Милостям, и те, обнадёженные, согласились нам служить и доставлять в городок всё, что я им приказал.

В этом селении я увидел одного индейца, /104/ который сказал другому, нашему, что в области Ах Кочуаке [Anchuaque] в селении Хойя [Hoya], как оно называется, находящемся дальше, в тринадцати лигах по дороге на Кампече [Champeche], были убиты наши посланцы. И из-за этих новостей, таких неутешительных для нас, мы решили вернуться в наш городок, умоляя Господа, чтобы это не оказалось правдой. Но так как выходит, что дурная новость оказывается более правдивой, чем хорошая, я подумал, что в этом не ошибся, и для того, чтобы быть уверенными в том, правда ли это или нет, нам показалось, что лучше находиться в городке. И когда прошёл срок в шестьдесят дней, которые  были отведены названным посланцам, чтобы вернуться, а если бы они не вернулись, позаботиться о том, чтобы каким бы то ни было способом известить нашего губернатора, и случилось, что они не вернулись, когда прошёл названный срок, и когда увидели, что названные посланцы не пришли, я с двадцатью двумя человеками, из них три всадника, решил пойти по дороге, где они раньше прошли, поискать их, или дойти туда, где находился господин Аделантадо. И когда я вышел, я пошёл в одно селение, называемое Бакалар [Bacallar], и там договорился с владыками другого селения, чтобы они доставили мои письма в Кампече, и что я за это очень хорошо заплатил бы. И они пообещали мне сделать это, и я дал им письма и плату, и срок, в который они должны были прийти, каковой составлял один месяц, и в этот названный я срок я ожидал бы их в названном селении Бакалар. И когда он прошёл, и увидели, что они не пришли, нам показалось, что было бы правильно проследовать дальше нашей дорогой с целью доставить их, и чтобы сделать это лучше, я переговорил со всеми этими владыками этой области Ваймиль и рассказал им о своём намерении, и они все согласились со мной, хотя притворились, что идут воевать с областью Ах Кочуаке, так как те не пришли служить нам.

И когда со всеми было достигнуто согласие, я отправился с названными двадцатью двумя человеками, из них тремя всадниками, и достиг Чабле, которое является /105/ селением, из которого я знал дорогу к области Кочуаке [Cochuaque], и когда я остановился там со всеми своими людьми, мы с очевидностью увидели и поняли по поводу индейцев и [их] владык, что их поход с нами был притворным и злонамеренным. Мы попытались было несколько раз расстроить их намерения в этом селении и захватить владык, каких смогли бы. Я озаботился двумя делами, первое состояло в том, чтобы посмотреть, насколько определились владыки идти со мной в этот поход и смогли бы мы с ними вторгнуться туда, куда думали, потому что в других случаях я уже видел, как люди из одной области шли против другой вместе с испанцами, и так могло бы быть и с этими, и как и в схожих случаях проверили бы, не являются ли злыми их намерения. И мы полагали, что им нельзя верить, потому что думали, что это будет измена, а не потому, что точно знали. Второе [дело состояло в том, чтобы], поскольку, хотя  некоторые из этих владык были схвачены, а другие убиты, мы оставались в той же нужде, что  и раньше, позаботиться о том, чтобы через индейцев узнал о нас господин Аделантадо, и это я считал делом невозможным, потому что никогда не верил, чтобы индеец пошёл и вернулся с ответным письмом, так как они были так мятежны и охвачены войной.

И мы сочли наилучшим средством уповать на помощь Божию и заняться тем, чему мы себя посвятили, и с этим намерением, и чтобы узнать что-нибудь о нашем губернаторе, мы отправились из этого названного селения со всеми людьми и владыками, и заночевали в трёх лигах, и на следующий день прошли четыре лиги, пока не вошли в первое селение области Кочуаке [Cochuaque], в котором, при подходе к нему, товарищи, шедшие впереди, натолкнулись на заграждение, полное людей, как из тех, которые шли вместе с нами, так и из тех, кто был из этой провинции, и они немного подождали, потому что я шёл позади, и когда я подошёл, то увидел то, что произошло, и как все владыки, шедшие с нами, убежали от /106/  испанцев, под присмотром которых шли, кроме двоих, из которых одного убили, а другой обхватил меня, чтобы спасти жизнь, и так случилось, что я его спас, потому что понимал, что в дальнейшем он должен быть с нами хорошим. И там мы пробирались через лес по местности, которая, благодарю Бога, оказалась для нас благоприятной, потому что мы обошли заграждение, и внутри обрушились на них, и люди напали на них с такой яростью, что, благодарю Господа Нашего, разгромили их, и арбалеты причинили им немалый урон, хоть и у нас ранили троих людей и один умер, и этих людей было больше трёх тысяч человек. Я благодарю Господа Нашего, что Тревиньо [Treviño] и Вильория [Villoria] оставили нас позади, так что я подумал было, что индейцы их убили, после того, как были разгромлены, но я сберёг их, и в этом помог один индеец, знатный человек, из тех, кто ранее убежали, и они его схватили по дороге, и когда я снова принялся искать их, они пришли вместе с этим названным индейцем. Все вместе мы пошли в селение, и обнаружили его сожжённым, и мы остановились у одного источника, в котором было очень мало воды, и заверяю Ваши Милости, что был  четвертый час утра, и там не напились лошади, так как он был очень скуден водой. Там мы находились в большой растерянности, идти ли нам вперёд или возвращаться назад, и так как мы не оставляли надежду пройти туда, где находился наш губернатор, то, полагаясь на Бога, который помог бы нам в опасностях, какие мы могли бы встретить впереди, мы решили продолжить наш путь  и на другой день, подлечив раны, на лошадях совершили переход в три лиги.

И когда мы оказались возле другого заграждения, более крепкого, чем предыдущее, индеец, о котором я сказал, что его захватили двое товарищей, предупредил нас, чтобы мы не шли по этой дороге, потому что без сомнения нас убили бы или устроили нам очень жестокое сражение на одном из /107/ заграждений, которое находилось там поблизости. Он провёл нас по другой, окружной тропе, и они убежали, когда увидели, что мы прошли вперед, и всё это мы сочли за добро, думая, что таким будет весь этот новый поход. Из-за раненых мы провели в этом селении  два дня, однако, следуя нашему намерению, отправились оттуда, хоть и знали, что впереди нас поджидали, и когда мы прошли две лиги, натолкнулись на очень крепкое заграждениt, всё заполненное людьми, настолько, что мы не смогли прорваться через них, хоть и сражались с ними долгое время. Они ранили у нас одиннадцать человек, и заставили отступить туда, откуда мы отправились, полных страха, что индейцы будут нас преследовать, потому что они нанесли нам очень большой урон и прикончили бы нас. Благодарю Господа Нашего, что они не решились. И когда мы прибыли туда, откуда ранее вышли, я переговорил с владыкой, который когда-то обхватил меня, чтобы спасти свою жизнь, и я представил ему смерть, какая должна была его постигнуть, если он с другим индейцем, который был захвачено, не проведёт нас какой-нибудь  дорогой, чтобы пройти в селение Чабле, минуя заграждения. Благодарю Бога, что этот индеец был купцом, который обошёл всю эту землю, и сказал, что он-то знает, где мы смогли бы пройти тайной дорогой, которая была очень тяжелой, по лесу, и могли бы сделать это с усилием, потому что вся земля была такого характера. И когда рассвело, мы отправились и с большими тяготами пересекли залив, и когда мы были на другой стороне, прибыли все вооружённые люди и мы вызвали их, чтобы они пришли сражаться на одно ровное поле, имевшееся там, и они не осмелились, но, наоборот, позаботились о том, чтобы вернуться на своё заграждение и послать отряд людей на дорогу, по которой мы думали обойти их крепость.

И когда они вернулись, мы шагали, и, следуя своей дорогой, на другой день натолкнулись на вооружённых людей, и я благодарю Бога, что они убежали, а мы от усталости не смогли /108/ их преследовать, но вместе с одним из владык из тех, кого мы захватили, проследовали своим путём  до Чабле, и через два дня вошли в него со стороны, где укрывались женщины и люди из селения, а воины с их защитниками находились на заграждении, которое они соорудили на дороге, по которой мы когда-то ушли, и когда мы прибыли, они все рассеялись и убежали. И на следующее утро, чтобы на нас не напали, по тайной дороге, которую знал один из товарищей из нашего отряда, мы отправились, чтобы идти в Маканахау, а это селение возле того места, где мы должны были погрузиться в лодки, чтобы вернуться в наш городок.  Я благодарю Бога, что мы пришли в него в безопасности, и перед тем, как мы туда прибыли, к нам вышли индейцы, принять нас с миром, которых мы приняли, и мы подождали два дня, чтобы посмотреть, не появятся ли воины, потому что уже хотели, чтобы они напали на нас и мы их победили, а не ломать ноги по лесам, убегая. Они не осмелились, но наоборот, служили нам всем, о чём мы их просили, и дали нам наши каноэ, на которые мы погрузились и отправились в городок, где, после того, как мы туда прибыли, и те, кто там был, и те, кто как мы пришёл, премного возблагодарили Господа и сочли наше возвращение за великое чудо.

И когда мы находились все вместе в городке и увидели никудышние возможности для того, чтобы дать знать нашему губернатору [о нашем положении], решили попытаться захватить какого-нибудь владыку, и сталось так, что я отправил Мартина де Вильярубию захватить некоторые каноэ, о которых я получил сведения, что они идут по реке, чтобы пройти в Улуа, и на них захватили некоторых очень знатных лиц, среди которых был сын одного из владык Тепаена [Tepaen], оказавшийся в моей власти, и я сказал им, чтобы они не страшились плена, потому что я хочу от них только того, чтобы они доставили мои письма господину губернатору, и что как только придёт ответ, я отпущу их /109/ и отдам им весь их товар, и, больше того, из ценных вещей, которые у меня есть, они могли бы кое-что купить. Они согласились со мной отправить позвать его отца, чтобы они сообщили ему о моих требованиях. Я отпустил двоих пленников, и они отправились позвать его, и он пришёл, и я сказал ему то же, что и его сыну, и он принял то, что я у его попросил, и взял мои письма со сроком в тридцать дней, чтобы вернуться с ответом, и чтобы после того, как они прибудут, я отпустил  его сына и остальных, которые оставались со мной, обращаясь с ними  так же хорошо, как если бы, воистину, они были христианами. И в этот срок они приходили повидаться, и поговорить, и пообщаться с этим владыкой, отчего мне внушалась надежда, что ответ идёт. Прошёл срок доставки писем, и закончились их переговоры, что вызвало у меня подозрения. Я договорился с его сыном, что мы отпустим ещё одного пленного, чтобы он отправился позвать отца, который пришёл и дал ответ, что посланцы не прибыли, и что он думает, что, скорее всего, их убили воинственные индейцы. И когда я увидел, что то, что он говорит – ложь, я решил схватить его  вместе с теми, кто с ним пришёл, и, подвергнутые пыткам, некоторые из них признались, что письма и не отправляли, но что он держал их в своём доме с мыслью, что пленники освободятся. Я решил испытать, имеет ли сын большую любовь к отцу, чем отец имел к нему, и по их согласию освободил сына и дал ему мои письма и такой же срок, как и его отцу. Я оставил отца у себя, а сын ушёл. И когда прошёл срок, я увидел, что они не возвращаются, но наоборот позаботились о том, чтобы наведаться в порт и украсть у нас каноэ. Я отправился в его землю и там от некоторых индейцев, которых захватили, узнал, что письма не были отнесены, но что его сын находился в своём доме /110/ и не помышлял об этом. Больше того, я узнал от тех же индейцев, что собрались воины, чтобы идти против нас на городок, и чтобы предпринять меры предосторожности и собрать наших, я как можно скорее вернулся в городок, и находился там, ожидая, когда они придут.

И когда прошли все дни, и они не пришли, и я отправил Франсиско Васкеса на каноэ за маисом, с некоторыми людьми, и пока он находился там, подошли девятнадцать каноэ с отрядом в двести человек, к порту, где находились наши каноэ, и там они не нашли, чего бы увести, и расположились вдоль. На другой день пришёл Франсиско Васкес, и с двумя каноэ из числа наших, которые пристали в другом порту, Вильярубия вышел против них и не застал их, и по дороге одно из каноэ, в котором шли некие приятели, вырвалось вперед, не желая подождать остальных, и на входе в порт наткнулось на индейцев, и они стали стрелять в них из луков и убили двоих из них, и если бы из городка не подошло подкрепление, убили бы всех. Но из-за вышедшего подкрепления индейцы бежали, и люди, шедшие следом, собрались, и когда соединились в нашем городке, мы стали ждать, не захочет ли кто вернуться на поиски, но так как там было [место], удобное для лошадей, они не осмелились напасть на нас.

И когда с нами случилось всё то, что мы рассказали Вашим Милостям, то, принимая во внимание плохие возможности для того, чтобы дать знать нашему губернатору посредством писем, которые доставили бы индейцы, и так как вся та земля восстала, и, рассмотрев малую вероятность того, чтобы пройти по суше, ибо земля была такой заваленной лесом и камнями, и посмотрев, что даже если бы половина из тех, кто у нас имелся, захотела предпринять возвращение ещё раз тем же путём, это было бы невозможно, потому что из тринадцати лошадей, которых я вывел из городка Саламанка, в котором остался господин аделантадо,  у /111/ Мальдонадо [Maldonado] околела кобыла, и у Туэрты [Tuerta] боцман Доминго [maestre Domingo] убил его лошадь, и у Переа [Perea] индейцы убили его лошадь в походе на Чекитакиль, и в походе на заграждения мы потеряли лошадь Сиснероса [Cisneros], и в другом походе, на Чинанте [Chinante] мы потеряли еще одного коня, принадлежавшего Вильялобосу [Villalobos], и трёх, которых убили у посланцев, отправленных нами в Кампече, таким образом, всего восемь, и из тринадцати у нас осталось пять. И из пятидесяти испанцев, с которыми мы вышли, умерли от болезней и от рук индейцев одиннадцать, и нас осталось сорок с пятью лошадьми. И нам показалось, что это не было войско, которое можно было бы разделить на две части, и у нас не было надежды узнать [что-нибудь] о  нашем  губернаторе, так как мы не могли пойти искать его, как я сказал, по суше, ни вернуться вдоль берега на каноэ, так как он был крутой и весь в камнях.

Я собрал этих господ алькальдов и рехидоров, которые здесь находятся, от которых, кроме присяги, которую они ранее преданно принесли в связи с исполнением  своих обязанностей, получил еще одну, на Евангелии, и которых, после того как они поклялись, я сказал им, чтобы они под присягой посоветовали и сказали мне, что мы должны были бы сделать, чтобы больше послужить Его Величеству и нашему губернатору. И они ответили мне письменно и, скрепив своими подписями, что, по их мнению, это состоит в том, чтобы, по указанным выше причинам и поскольку мы пробыли там в течение года, и не видели, чтобы туда прибыла бригантина или какой-нибудь другой корабль, который искал бы нас на берегу, но что скорее я поверил бы, что господин аделантадо считает нас умершими, и что поэтому они полагают, что нас не стали бы искать, как мы думали, и потому для нас было бы наилучшим уйти из этого селения и идти вдоль берега, пока мы не найдем места, которое было бы подходящим, в губернаторстве названного аделантадо, и что, сделав так, следовало бы идти дальше в это губернаторство Гондурас, и чтобы оттуда, где мы расположились бы, /112/ отправить посланцев по морю или по суше, как лучше получится, и чтобы с ними послать просить и умолять, а если будет необходимо, то и требовать у губернатора, который в настоящее время имелся бы в названном губернаторстве Гондурас, чтобы за наши деньги нам позволили доставить из названного губернаторства оружие и лошадей, в которых мы имели бы необходимость, и когда прибыло бы это подкрепление, мы могли бы держаться против этих индейцев и смогли бы через названное губернаторство Гондураса дать знать нашему губернатору, где мы расположились и поселились в его земле, и чтобы его милость прислала нам подкрепление или приказала то, что мы должны делать и что было бы наибольшей услугой ему.

И когда я узнал их мнение, я согласился с ним, и с той же целью и намерением мы вышли из названного городка и проплыли всё то губернаторство, в котором не смогли найти места или местности, которое показалось бы нам подходящим, чтобы обосноваться в нём, но наоборот, чтобы судьба ещё больше сбила нас с пути, мы попали в шторм и из-за погоды потеряли арбалеты и оружие, которое несли, и когда я узнал об этих двух постигших нас потерях, я и они решили все вместе идти сюда, и просить и умолять Вашу Милость и этих господ  должностных лиц Его Величества, финансового контролера [Contador], и казначея [Thesorero], и смотрителя [Vehedor], оказать нам милость и предоставить всяческую помощь и поддержку, в которой мы нуждались бы, для чего в этом городке снабдить нас оружием и лошадьми, и, снабжённые ими, мы вернулись бы в названное наше губернаторство, чтобы там обосноваться и расположиться до тех пор, пока названный господин аделантадо, наш губернатор, не узнал бы о нас и не решил бы, какова была бы наша служба Его Величеству. И если было бы необходимо,  обо всем вышесказанном я попросил бы Ваши Милости как должностное лицо Его Величества в названной земле, и так я требую этого один, и два, и три раза, как /113/ я обязан и имею возможность. И пусть людям из моего отряда [compañia], которые пришли со мной и которые по своей воле захотели бы вернуться, позволили бы вернуться безо всяких препятствий, а если нет, то чтобы Ваша Милость как губернатор и слуга Его Величества, приказали и заставили это неукоснительно сделать, чтобы они исполнили то, что должны, и сослужили службу Его Высочеству в умиротворении и завоевании этих земель. И то, о чем я прошу Вашу Милость и требую у нее и этих вышеназванных господ,  я прошу присутствующего писца занести в качестве свидетельства. Алонсо Давила.

Мартин де Вильярубиа, Франсиско Васкес, алькальды.

Кристобаль де Сиснерос, Франсиско де Монтехо, Блас Мальдонадо, Алонсо Даревало, рехидоры.

И так представлено названное прошение и сообщение или ходатайство вышеуказанных и прочитано мною, названным писцом, указанным господам финансовому контролёру и губернатору, и казначею, и они тут же сказали, что прослушали его и дадут свой ответ.

Свидетели: <…>, алькальд. Перо Бенитес [Pero Benites], Хуан Лопес де Гамбоа [Juan Lopez de Gamboa] и Хуан де ла Пуэбла [Juan de la Puebla], рехидоры названного городка, и Хуан де Ривера [Juan de Ribera], общественный писец, и Перо Гарсиа Ресихинес [Pero García Resigines], жители названного городка.