Сообщение об ошибке

Notice: Undefined variable: n в функции eval() (строка 11 в файле /home/indiansw/public_html/modules/php/php.module(80) : eval()'d code).

РЕКА ВЕЛИКИХ НАДЕЖД И РАЗОЧАРОВАНИЙ

Созина Светлана Алексеевна ::: На горизонте — ЭЛЬДОРАДО!

История пятая

Я, дон Педро Фернандес де Луга, аделантадо Канарских островов и по воле Его Величества пожизненный губернатор Санта-Марты и всех окружающих ее провинций, назначаю моим генерал-капитаном лиценциата Кесаду. Назначаю его также предводителем как пехоты, так и конницы всей армии, которые готовы выступить в путь к истокам Великой реки Магдалены.

Из руководства губернатора Санта-Марты дона Педро

Еще недавно Гонсало Хименес де Кесада, наверное, не помышлял, как скоро ему придется сменить судейское перо на острую шпагу. Немало были удивлены его назначением и боевые капитаны, отточившие клинки на полях европейских сражений или в битвах с индейцами на Антильских островах и в Мексике.

Очевидно, старый губернатор хорошо представлял, сколь многотрудна предстоящая экспедиция, и не слишком полагался только на воинские доблести своего избранника: здесь требовались сила и ловкость ягуара, хитрость и изворотливость лисицы, мудрость змеи и осторожность оленя.

Нелегкие задачи стояли перед Кесадой. Об этом свидетельствует документ, составленный доном Педро в канун отправления войска.

«Руководство и наставление о том, что надлежит делать генералу, отправляющемуся в поход по Великой реке по воле Нашего Господа и по приказу аделантадо, его сеньора, согласно каковому он должен управлять, вершить суд и исполнять то, что содержится в руководстве:

— Перво-наперво, вступив на незнаемую землю, вы обязаны споспешествовать мирным сношениям с ее жителями; хорошо обходитесь с индейцами, дайте им понять через толмачей, что, дескать, пришел я в ваши земли с миром для всех тех, кто желает быть слугами и вассалами Его Величества; твердите им об этом неоднократно, дабы сие они усвоили на веки вечные.

— А буде отнесутся они к вам с миром, выпросите у них золота столько, сколько можно получить в этих селениях и у этих народов, поведайте им о своих нуждах, о еде для христиан и прочих заботах.

— Испрашивая у них золото, не причиняйте им насилия или другого вреда, делайте это так, чтобы, доставив все необходимое вам, эти люди оставались веселыми и довольными, дабы и впредь они верны были бы миру и вновь могли бы отдавать оное злато.

— Но буде они окажут отпор христианам, объявите им войну, уничтожайте их огнем и мечом или как вам заблагорассудится.

— Любую золотую вещь, каковую удастся раздобыть, надлежит показать инспектору и лиценциату Хименесу де Кесаде, генерал-капитану; все золото и низкой и высокой пробы да будет взвешено по отдельности, и пусть инспектор так же, как и генерал, заведет книгу учета, ибо обе книги будут приниматься в расчет; все собранное золото должно храниться у генерала.

— Приказываю также, чтобы добыча делилась между участниками таким образом: мне как губернатору и генерал-капитану — десять частей от наибольшей кучи до того, как из нее отберут все, чтобы покрыть налоги; мой заместитель имеет право на пять частей и каждый капитан — на четыре, аркебузиры и арбалетчики — на полторы, щитники — на одну, а всадники —на две части. Приказываю также, чтобы знаменосец, коего я посылаю с моим генералом, получил бы три доли, а мой секретарь Сурита — две доли. На прочих же участников похода не распространяются ни привилегии, ни право присваивать украшения.

— Сим приказом назначаю моим заместителем и генерал-капитаном лиценциата Хименеса де Кесаду, его брата Эрнана — старшим альгвасилоя [надзирателем]; в случае смерти Хименеса его будет замещать капитан Хуан де Хунко, а по смерти последнего — капитан Гонсало Суарес Рендон.

— Повелеваю капитанам, конникам и всем другим солдатам выполнять волю Хименеса де Кесады и слушаться его во всем; тот же, кто будет виновен в противном, заплатит за непокорство своей жизнью и потерей всего состояния.

Дано в Санта-Марте первого апреля 1536 г. Аделантадо Дон Педро Фернандес де Луго».

Каждая строка этого наставления дышит лицемерием, цинизмом и неприкрытой жаждой наживы. И хотя, кажется, трудности неизведанного пути должны были бы уравнивать участников похода, их доли в добыче были скрупулезно расписаны задолго до того, как они тронулись с места.

Престарелый дон Педро возлагал большие надежды на свою долю трофеев. Позорное бегство сына в Испанию чуть не свела старика в могилу. Тяжелая болезнь надолго приковала губернатора к постели. Да и как не закручиниться, ведь тайком уведенный сыном корабль был гружен не только индейским золотом. Кое-что Алонсо забрал и из окованного медью сундучка, где отец хранил фамильные драгоценности. На последние оставшиеся сбережения дон Педро снарядил несколько бригантин и одну фусту — легкое гребное судно, способное поднять до восемнадцати человек. А сколько средств понадобилось, чтобы вооружить многочисленную пехоту! Чего стоило раздобыть порох — он был дороже самого золота, и экономить его было приказано с первых дней пути. Экспедиция на Магдалену была последним козырем неудачливого дона Педро.

Давно не видела забытая Санта-Марта столь торжественного зрелища. Стоял знойный день — 5 апреля 1536 г. Вдоль берега в боевом порядке выстроилось войско Кесады. Как уверяют очевидцы, в нем было более 600 пехотинцев, разбитых на восемь отрядов. Кто с аркебузами и арбалетами, кто с пиками и копьями, а кто с боевыми топорами и щитами — с надеждой смотрели солдаты на гарцевавшего перед ними Кесаду. Вот он подскакал к отряду конников. Конники — их насчитывалось 70 человек — были его гордостью. Многие вели за собой сменных лошадей: так, у одного Кесады их было девять. И хотя невелико было число всадников, а в грядущих боях им отводилась главная роль. По опыту конкисты испанцы знали, что одна лошадь стоит пяти человек — такой панический страх наводили кони на индейских воинов.

Не была забыта и «пища духовная». Заботам монахов-доминиканцев Доминго де лас Касаса и Антонио Лескано вверялись души этой многочисленной и отнюдь не мирно настроенной паствы. Да и сами «святые отцы» называли себя не иначе как «воинами во Христе» — ведь недаром меч и крест были символами эпохи завоевания.

И наконец, не обошлось без такого всенепременного участника, как «тесореро», другими словами — казначея, того самого недремлющего ока, что неукоснительно следило за разделом добычи, а пуще всего за «соблюдением королевской кинты». За войском следовала вереница индейцев. Не солдатам, а именно им надлежало перенести на своих плечах весь запасной груз.

По плану пехота и конница должны были проникнуть на берега Магдалены обходным путем по суше. Войти в Магдалену с моря предстояло морскому отряду. На рейде слегка покачивались на волнах пять бригантин и одна фуста. На них разместилось 200 моряков. Поднимаясь вверх по течению, моряки обязаны были снабжать шедших по берегу провизией, помогать ИМ при переходе полноводных стремительных притоков Магдалены, перевозить больных и раненых, обследовать труднопроходимые берега. Разрабатывая маршрут экспедиции, предусмотрительный Кесада учел все, что удалось разузнать конкистадорам об этих краях за три прошедших десятилетия.

Жители Санта-Марты, хотя и невелико было их число, сбежались на проводы экспедиции. Казалось, все обещало только удачу. Вид многочисленного воинства внушал самые радужные надежды. Благом было даже и то, что постылая Санта-Марта оставалась позади.

Вот отслужена торжественная месса, звучат последние напутствия — дон Педро желает легкого пути, скорого возвращения и богатой добычи участникам похода. С бригантин губернатору салютуют две чудом сохранившиеся пушчонки. Кесада, верхом на боевом коне, приказывает трогаться в путь.

Морскому и пешему отрядам предстояло самостоятельно проделать первую часть пути. Встреча была назначена близ индейского селения Тамаламеке, что стоит в 150 лигах выше устья Магдалены. Морякам легко — путь им указывает сама река. Куда хуже пехотинцам и конникам — ни Кесада, ни старые ветераны капитаны Сан-Мартин и Хуан де Сеспедес не знали этих мест и не заходили в глубь страны далее земли воинственных индейцев чимила. Путь через их владения был отвергнут с самого начала .

Итак, 5 апреля 1536 г. огромный караван людей потянулся на восток от Санта-Марты вдоль побережья Карибского моря. По правую руку виднелись затянутые синеватой дымкой вершины Сьерры-Невады. Ближайшая цель — селение Рамада, что лежит на границе с провинцией Венесуэла.

Каменистый пустынный берег враждебно встретил солдат Кесады. Раскаленный воздух, потрескавшаяся от зноя земля, . томительная жара и ни капли воды. На каждом шагу засады. Индейцы нападали внезапно и так же внезапно и бесследно исчезали. После одной из стычек капитан Хуан де Ривера снял с себя и с попоны, покрывавшей его коня, две сотни стрел.

После Рамады испанцы круто повернули на юг. Неприступная Сьерра-Невада по-прежнему возвышалась справа. Вскоре индейский проводник вывел испанцев к истокам реки Сесар.

6 мая 1536 г. испанцы вошли в селение индейцев чиригуана. Здесь люди передохнули, пополнили припасы и выманили у хозяев (по точным реестрам книги учета) золотых изделий на 21 песо и 10 томинов — сумму ничтожную. Впрочем, Кесада утешал себя тем, что добыл сведения о дальнейшем маршруте. Теперь он твердо знал — надо идти на запад, по течению реки Сесар.

Позади четыре недели мучительного пути, позади первый круг ада. И сразу же начался второй.

В новых местах все было иначе — как в другой стране: царство бесчисленных ручейков и речек, озер и топей, крики неведомых птиц, рев диких зверей, тяжелый, гнетущий запах затопленного леса. Ни клочка твердой земли под ногами.

Нелегко было добраться сюда с побережья, но продвигаться вдоль реки оказалось еще более мучительным. И тогда (впрочем,так же, как и теперь) берега реки Сесар представляли собой дремучие, непролазные леса, перевитые лианами, заваленные буреломом. Это была подлинная сельва, сельва дикая и враждебная.

Но Кесада не сдавался. Да у него и не было другого выхода. Чрезвычайная обстановка требовала чрезвычайных решений. Кесада лично отобрал самых сильных и выносливых солдат. Вооружившись секачами и тяжелыми ножами — мачете, они вышли вперед и начали прорубаться сквозь береговые заросли. Временами Кесада сам присоединялся к мачетерос, вдохновляя их личным примером.

Если раньше людей угнетали жара и жажда, то теперь воды было слишком много. Она пропитывала, казалось, все — землю под ногами и небо над головой. Удушливый влажный воздух разъедал одежду, проникал в легкие. Появились первые больные — они желтели, бредили, их тело сотрясала омерзительная дрожь. Это была тропическая лихорадка, враг беспощадный. И никто не знал, как с этим врагом бороться.

А бурные протоки, кишевшие кайманами! Их приходилось преодолевать вплавь. Иногда наводили временные висячие мосты. За сутки порой проходили всего лишь короткую испанскую лигу.

Генерал Кесада и его войско стоически выдержали трудности. 26 июля 1536 г. они вышли на правый берег Великой реки, к назначенному месту встречи — селению Тамаламеке (правильнее — Тамараме, что значит «пальмовое селение»).

Однако радость сменилась вскоре удивлением, затем легким беспокойством и, наконец, сильной тревогой. Бригантин не было. Предпринятые по приказу Кесады розыски ничего утешительного не дали. Река была пустынна. Огромное войско расположилось на берегу, снедаемое муками голода. В довершение всего начались тропические ливни. Сладкие видения богатой добычи таяли как дым. Мрачные и раздраженные солдаты бесцельно бродили по лагерю. К этому времени погибло уже 200 человек. Кесада терялся в догадках. Что это — измена, несчастье, катастрофа?

Только к концу второго месяца томительного ожидания вдали показались долгожданные паруса. Каково же было разочарование Кесады, когда он узнал от вновь прибывших о гибели кораблей. Много удивительного рассказал надменный, с хитроватым прищуром глаз незнакомец Хуан Гальегос — капитан новой флотилии.

Нет, не зря опасались испанцы коварной Магдалены. Эта строптивая река не захотела пропустить непрошеных гостей. Дело обстояло так. Через несколько дней после выхода Кесады из Санта-Марты собрались в путь и моряки. В селении Унхаке, в восьми лигах от устья Магдалены, были завершены последние приготовления. Когда все разместились по кораблям, капитан Диего де Урбина дал знак к отправлению. Поплыли вдоль берега на запад. Море спокойно плескалось у бортов кораблей. Уже показались низкие, полузатопленные, густо заросшие берега устья, как вдруг налетел яростный шторм.

Стремительные желто-бурые воды Магдалены мгновенно рассеяли испанскую эскадру. Река на своем пути с корнем выворачивала гигантские деревья, подмывала берега, с бешеной скоростью выносила далеко в море истерзанные лесины, все сметая на своем пути. И в наши дни крупные речные суда с трудом форсируют устье Магдалены. Быстрое течение крутит их, как соломинки, прижимает к берегу, словно это легкие индейские каноэ. Не мудрено, что четыре столетия назад преодолеть эту дьявольскую горловину было делом куда ,более рискованным.

Шквальный ветер подхватил бригантины, пронес их мимо острова Саламанки, что подобно брошенному поперек течения огромному камню закрывал устье реки, и увлек их далеко на запад. Утлые испанские суденышки быстро потеряли друг друга из виду. Первой затонула фуста, затем еще три корабля. Все драгоценное снаряжение пошло ко дну. Немногим удалось выбраться на берег, да и те угодили прямо под индейские стрелы. Оставшиеся в живых пешком добрались до Картахены, давней соперницы Санта-Марты. Здесь же нашли убежище и команды двух других бригантин, которые пощадил шторм.

Один из потерпевших, капитан Кардосо, с трудом нашел трех человек, которые согласились вместе с ним отправиться в Санта-Марту, чтобы рассказать там о трагическом происшествии. Остальные наотрез отказались возвращаться. Среди них был и главный капитан флотилии Диего де Урбина. Крайне разочарованный неудачным началом экспедиции, он подговорил еще нескольких капитанов и вместе с ними сбежал в Панаму. Пройдя через перешеек, они отправились в Перу искать свое конкистадорское счастье.

Пришлось тяжелобольному Педро де Луго сделать еще одно усилие и направить нарочного в Санто-Доминго за новыми судами. Под командой нового капитана Хуана Гальегоса они отправились вскоре в Картахену, чтобы забрать там остатки экипажа. Испанцы вновь пустились на штурм непокорной Магдалены. С «превеликим трудом», как пишут хронисты, удалось наконец преодолеть сопротивление ее вод и двинуться против течения. Судам предстояло пройти около 150 лиг до встречи с отрядом Хименеса Кесады. Произошла эта встреча в сентябре 1536 г. Минуло пять месяцев с начала похода, а испанцы все еще блуждали в низовьях Магдалены.

Тем не менее Кесада не терял присутствия духа. Хотя и не сулила успеха экспедиция, начавшаяся столь прискорбно, ему удалось договориться с вновь прибывшими о равноправном дележе будущей добычи. Велика же магическая сила клятв и посулов — солдаты и впрямь приободрились. Они верили своему генералу.

Новый член экспедиции Хуан Гальегос, бывалый моряк и опытный конкистадор, прежде доставлял грузы из Санто-Доминго в Санта-Марту. Он быстро смекнул, что ему представляется возможность заняться более счастливым промыслом.

При виде толпы изрядно потрепанных, голодных испанцев делец и коммерсант Гальегос сразу же оценил выгоды своего положения. Его мало тревожили страдания ближних. «У меня быстрая, крепкая бригантина, куда захочу, туда и отправлюсь; в трюмах полно продовольствия, есть и лекарства, немало и одежды, найдется чем торговать, есть и кому продавать»,— рассуждал он. И вскоре начался беззастенчивый торг. Продвигаясь вверх по реке, следуя вдоль обоих берегов Магдалены, Гальегос добывал маис у индейцев и вместе с другими товарами сбывал его своим голодавшим товарищам на суше по баснословным ценам. Сохранились документы, со всей очевидностью изобличающие сего «благородного рыцаря», которому безразлично было, с кого драть три шкуры: с индейца или с попавшего -в беду соотечественника.

Разумеется, поведение Гальегоса было не по душе Кесаде, но приходилось закрывать глаза на многое. Уходило драгоценное время, таяли терпение людей, вера в успех предприятия. А надо было идти дальше, на юг, идти во что бы то ни стало.

Наконец оба отряда двинулись вверх по реке. Первое время проводниками служили испанцы, которые осели здесь среди местных индейцев лет за пять до Кесады. Это были солдаты, отставшие от экспедиции немецкого конкистадора Альфингера. Однако вскоре проводники потеряли направление и завели сухопутный отряд в глухие дебри, где он и проплутал целых 12 дней. С большими потерями испанцам удалось вновь выбраться на Магдалену.

Как быть дальше? Правый и левый берега реки — дикие, непроходимые заросли. Проводников не было, так же, впрочем, как и карт. Даже небо над головой выглядело непривычным. Н хотя небосклон усеяли яркие звездные россыпи, эти чужие звезды не были путеводными для людей из северных стран. Однако выбора не оставалось. Совет капитанов принял решение продолжить путь по левому берегу реки.

Хименес Кесада обратился к войску с таким напутствием: «Сеньоры! Если я и испытываю печаль, то причина тому смерть и гибель многих наших товарищей. Но печаль моя не сродни отчаянию, она как бы часть нашего естества. Всем нам ведомо — коли отправляешься в поход за тридевять земель, готовься шагать в ногу со смертью. Таков суровый закон войны... То, что двое наших людей предали нас,— я имею в виду дона Диего де Урбину и дона Диего де Кордову,— меня не беспокоит. Напротив — их поступок мне кажется благом: ведь теперь мы знаем, что это были за рыцари. Если корабль гибнет в бурю, то разве сдается на милость морю его команда? Если стрелок бьет мимо цели — разве отбрасывает он арбалет в сторону?

Было бы позором для нас вернуться ни с чем. Вот почему я приказываю всем выйти в путь с первым проблеском зари, ибо намерен я отправиться дальше».

И таков был авторитет этого человека, что, выслушав его, солдаты обрели второе дыхание. Всю ночь в лагере шли спешные приготовления. Больных погрузили на корабли, отряд мачетерос вновь возглавил колонну, которая должна была передвигаться по суше.

И снова зеленый ад, имя которому тропическая сельва. Через болота и топи пробирались люди, через порожистые реки и овраги, по совершенно безлюдным местам. Наступил сезон паводков— время тропической зимы. С неба изливался истинный потоп. Нельзя было ни разжечь костра, ни согреться, ни просушить промокшую одежду. Москиты и муравьи донимали и людей, и лошадей. Ночами летучие мыши-вампиры, неслышно обмахивая крыльями свои жертвы, высасывали столько крови, что ничего не подозревавшие люди вставали утром совсем без сил. Чтобы спастись от диких зверей и змей, гамаки на время сна подвешивали к ветвям деревьев.

Но и эта предосторожность не всегда помогала. Так, в одну из темных сентябрьских ночей исчез из своего гамака солдат Хуан Серрано. Утром нашли окровавленные обрывки его последнего ложа. Сомнений не было: в лагере побывал ягуар. Реку, на берегу которой испанцы разбили бивак, так и назвали именем несчастного солдата — Серрано; ее и сейчас можно найти на карте Колумбии.

Мучительно было само продвижение вперед... Узкую просеку, которую мачетерос вырубали за неделю, отряд проходил за день.

К этому времени погибли почти все индейцы-носильщики. Они не выдержали тягот пути. Испанцам приходилось весь груз тащить на себе. Лошадей берегли, старались их не нагружать. Но пожалуй, горше всех бед был голод. Участник экспедиции Хуан Мальдонадо впоследствии писал: «На этом пути и во время этого открытия пуще всех трудностей и опасностей одолевал нас голод да так сильно, что ели мы лошадей, которых вели с собой, в пищу шло необычное и невиданное — ядовитые корни и травы, ящерицы, змеи, летучие мыши, лягушки и прочие подобные же твари».

Голод косил людей, и они принялись тайком поедать своих боевых коней. Кесада заметил — неладно с лошадьми: здоровые, сытые, они куда-то таинственно и бесследно исчезают. Солдаты во всем обвиняли ягуаров и кайманов. Смутные догадки Кесады вскоре подтвердились — он почувствовал запах жареного мяса у одного из ночных костров. Кесада сейчас же отдал строжайший приказ: всех мертвых лошадей немедленно бросать в реку! Это остановило голодных людей — едва ли был смысл убивать лошадь, чтобы накормить ею кайманов.

Голод донимал все больше и больше, люди впадали в отчаяние, дух угасал, взаимопомощь и поддержка случались все реже. Все чаще кто-либо из солдат просил у капеллана Лескано отпущения грехов, а затем скрывался в чаще умирать в одиночку. Павших замертво на тропе уже не хоронили. На это не было ни времени, ни сил. Труп прикрывали листьями и уходили прочь.

Кесада вместе со всеми разделял тяготы пути. Но и в этом аду сила воли не изменила ему. Своей решимостью он заражал людей и, чтобы поддержать дисциплину, шел на крайние меры. Когда один из конников вопреки строгому запрещению убил свою лошадь, чтобы утолить жестокий голод, генерал приказал казнить несчастного на месте. Приговор был приведен в исполнение. Никто ни словом, ни жестом не выразил протеста.

Через несколько дней головная группа получила необычный сигнал с одной из бригантин. Выяснилось, что впередсмотрящий увидел в лучах заходящего солнца нечто похожее на город. Известие всех встревожило. И хотя близились густые тропические сумерки, Кесада и три доверенных капитана решили лично убедиться, правдиво ли это сообщение. На трех легких каноэ испанцы плыли всю ночь. На рассвете лодка очутилась на расстоянии выстрела из лука до «города». Более 30 индейских домов, высоко вознесенных на красноватом утесе,— вот, собственно, и весь город! Одолев крутой подъем, испанцы осторожно вошли в селение — оно оказалось покинутым. Очевидно, местные жители, заметив подходящие корабли, скрылись в окрестной чаще.

Но вот удача! В домах, амбарах, на полях вокруг селения Кесада и его люди нашли то, что для изголодавшихся солдат было в те минуты дороже всего золота Индий — спелые початки маиса. Но это еще не все. Цветастые тонкотканые плащи из хлопка удивили и обрадовали их. Ведь до сих пор им приходилось встречаться с индейцами, которые ходили нагишом.

Примечательно было и расположение самого селения. Оно находилось в месте слияния четырех рек. Сначала испанцы назвали местечко «Селением четырех протоков», а затем стали, так же как и местные индейцы, называть его Тора. Теперь это город Барранкабермеха, что значит «рыжий овраг».

Находилась Тора в 180 лигах от устья Магдалены и в 250 лигах от города Санта-Марты. Таков был итог восьми месяце» тяжелых странствий. Все это время Кесада и его солдаты скорее были первооткрывателями и первопроходцами неведомой земли, чем завоевателями.

Три долгих зимних месяца, до декабря 1536 г., провели испанцы в Торе. За первые недели они отдохнули и отъелись. Однако вскоре выяснилось, что голод снова стоит на пороге их временного пристанища. Люди умирали друг за другом, и тела их в сумерках сбрасывали с обрыва в реку. Быть может, у живых не было силы предать земле своих погибших товарищей, а может, Кесада хотел скрыть от своих спутников ужасающие потери. Солдаты настолько ослабли, что генерал запретил им приближаться к воде: несколько раз кайманы утаскивали людей прямо с берега. За водой ходили с ведрами, нацепленными на длинные багры.

В поисках выхода Кесада отправил бригантину капитана Гальегоса разведать места вверх по течению реки. Три недели с нетерпением ждали его возвращения. Однако поиски ничего утешительного не дали — все та же сельва, дикая, ненаселенная, непроходимая. В пути погибло несколько моряков. Над испанским лагерем нависла недобрая, поистине гробовая тишина.

Именно тогда Кесада проклял коварную Магдалену, которая неумолимо вела их к гибели. Теперь всем было ясно — идти к истокам Великой реки все равно что искать встречи со смертью. Надо было решительно менять старые планы, менять направление.

Бог с ним, с этим Перу. Хотя и досадно, а хозяйничать там, видно, удачливым братьям Писарро. Найти хотя бы мало-мальски пригодную для христиан землю, которая не дышала бы ядом терпких испарений и не истребляла бы в них всякое желание двигаться и вообще существовать.

Однако куда идти? По каким следам? «А что, если нашим ориентиром станет соль? — неуверенно и еще как-то неясно подумал Кесада.— Да-да, соль, обыкновенная и в то же время необыкновенная!»

Он уже давно заметил, что морская соль в зернах — а она так часто попадалась у индейцев низовьев — по мере продвижения на юг встречалась все реже. Постепенно ее становилось все меньше, стоила она все дороже, и лакомились ею исключительно индейские вожди и их родственники. Простые же индейцы обходились солью, добытой из человеческой мочи, или растертыми в порошок пальмовыми листьями.

Вскоре стала попадаться совсем другая соль—плотная каменистая масса, ярко отливающая на солнце. И форма у нее занятная — ни дать ни взять головки сахара, что продаются на испанских рынках!

«Чем выше мы поднимаемся по реке,— размышлял Кесада,— тем, очевидно, ближе становимся к источнику этой удивительно белой по цвету и приятной на вкус соли». Догадку подтвердили и пленные индейцы. Они рассказали, что соль эта приходит к ним издалека: ее добывают индейцы, что живут высоко в горах. При этом они указывали в сторону горного массива, который величественно поднимался в глубине правого берега Магдалены.

Но как к нему подступиться? Дорогу к горам преграждали непроходимые, заросшие сельвой топи. Эта гиблая, источавшая дурные испарения земля, казалось, стерегла тайны, скрытые за далекой горной грядой.

Кстати, и Гальегос высказал любопытную мысль. Возвращаясь из своей неудачной разведки, он миновал устье Опона — воды этой реки вливались в Магдалену напротив лагеря испанцев. И показалось капитану, что течение реки очень быстро, слишком бурно соединялась она с Магдаленой — уж не в горах ли лежат ее истоки? А что, если действительно их спасение там, в горах, где начинает свой бег эта маленькая речушка? И Кесада решает отправить двух надежных и самых отчаянных своих капитанов, двух Хуанов — Сан-Мартина и Сеспедеса в лодках вверх по реке. Однако он не успел отдать приказа.

Ему помешал бунт. Впервые за долгие месяцы пути его окружила не почтительная, а яростно негодующая и раздраженная толпа. Страшно было смотреть на эти изнуренные лица, обезображенные руки и ноги, прикрытые жалкими лохмотьями. Вперед выступил капитан Сан-Мартин, правая рука Кесады, его надежда и опора. «Сеньор генерал! — сказал он спокойно и твердо.— Слова мои необычны — виною тому чрезвычайные обстоятельства. Взгляните на этих людей. А ведь недавно это были смелые солдаты и моряки, и они с первого дня похода беспрекословно подчинялись вам. Мы все присутствующие здесь — смертники. Так будем же откровенны перед лицом близкого смертного часа. Погибла большая половина людей. Нас преследуют голод и неудачи. Все запасы исчерпаны. Нет проводников, да и куда идти — неизвестно! Мы пали духом и больше не верим в благополучный исход похода. Генерал, солдаты требуют вернуться. Сейчас же, немедленно в низовья реки, в провинцию Тамаламеке, где по крайней мере есть индейцы и маисовые поля. Оттуда можно просить помощи из Санта-Марты.

Бригантины уже не помощники нам, а скорее обуза. Магдалена словно взбунтовалась — напор вод ее так велик, что корабли не могут подниматься вверх. Я кончаю, генерал. Или мы возвращаемся, или гибнем все до единого. Другого не дано. Свидетель тому Иисус, господь наш!»

Здесь-то и проявились во всей силе железная воля и характер Кесады. Недаром впоследствии его назовут «рыцарем Эльдорадо»! Он пошел один против течения и наотрез отказался отступать. Убеждал Кесада ясно и спокойно. «Друзья мои, мои верные солдаты! Пусть голос разума пробьется к вашим сердцам. Наши корабли слишком малы, чтобы вместить всех оставшихся, а путь по берегу, даже и назад, также губителен. Вы знаете, губернатор Педро де Луго истратил на нас все до последнего мараведи. Так не будет ли наше бесславное возвращение предательством?

Наше спасение — путь вперед. Есть признаки того, что обильная земля близка — тому доказательство расписные плащи и отменная соль. Их не могут изготовлять невежественные дикари. Вперед! Не то более дерзостные и безбоязненные открыватели пожнут плоды наших усилий и страданий!»

Объявив своим врагом каждого, кто впредь проявит малодушие, Кесада так, как будто речь шла об обычном деле, приказал отправить три лодки к берегам Опона. И снова, как случалось и раньше, солдаты беспрекословно подчинились.

Разведка Опона была последним шансом непоколебимого Кесады. И надо было случиться так, что уже на второй день пути разведчикам повезло: они заметили лодку с индейцами, которые, увидев европейцев, бросились в воду и скрылись в чаще на берегу. В лодке лежали связки расписных плащей и — о радость! — тяжелые слитки бедой соли, аккуратно завернутые в банановые листья.

Пристав к берегу, испанцы обнаружили два дома. Каково же было их удивление, когда и там они нашли огромные кувшины с оседающим соляным раствором. От домов к берегу вела дорога. Но испанцам не удалось осмотреться более тщательно. Неожиданно послышались громкие воинственные крики и хорошо знакомый посвист летящих стрел. Начался бой, в котором пришельцы победили. После беспокойной ночи лодки вернулись в испанский лагерь. В индейских плащах, с яркими плюмажа-, ми на голове и с пленным — главной своей добычей разведчики выгрузились на берег.

Наконец-то Кесада напал на верный след. 28 декабря 1536г. экспедиция Кесады двинулась вверх по течению Опона к его многообещающим истокам. Вскоре Опон стал несудоходен — бригантины шли уже не под парусами, а на веслах, кое-где и на шестах. К этому времени Гальегос решил отделиться от Кесады. Что там ни говори, а генерал был сильным человеком, соперничество с ним утомило практичного Гальегоса.

«У нас,— говорил он,— тридцать пять раненых. Им не под силу будет поход, не лучше ли оставить их здесь, на бригантинах. Я позабочусь о больных. А в случае чего мы всегда можем прийти на помощь авангарду!» Кесаде доводы тайного соперника показались разумными. Теперь его отряд насчитывал 170 человек да 60 тощих лошадей — вот все, что осталось от многочисленного когда-то войска. За десять месяцев похода оно сократилось в пять раз.

Однако предприимчивый Гальегос и не думал заниматься больными. Не успели Кесада и его люди скрыться из виду, как он приказал готовить бригантины в путь. И вот его корабли уже шли вниз по Магдалене. Немало набегов на прибрежные селения совершил Гальегос, пока добрался до низовьев реки. Индейцы, возмущенные наглыми притязаниями конкистадоров, повсюду оказывали им дружный отпор. Для многих испанцев это плавание оказалось последним в жизни, более счастливые получили тяжелые и легкие ранения. Сам Гальегос был отмечен индейской «наградой»: в одной из стычек он потерял левый глаз. В последних числах апреля 1537 г. остатки его отряда выбрались наконец на побережье Карибского моря. Гальегос поспешил в Санта-Марту и принялся выклянчивать у местных властей награду за несовершенные подвиги.

А  Санта-Марта между тем продолжала хиреть и зарастать травой. Престарелого Педро де Луго уже не было в живых: он умер вскоре после отправления экспедиции Кесады, не дождавшись ни золота, ни драгоценных камней. 4 мая 1537 г. почти одновременно с Гальегосом сюда прибыл новый губернатор Херонимо Леброн. Узнав о судьбе Кесады, он стал собирать подкрепление. Однако прошли долгие месяцы, прежде чем четыре корабля устремились по Магдалене вдогонку за Кесадой. К тому же вероломная Магдалена сыграла с ними жестокую шутку. Впустив суда в свое устье, она тотчас устроила им западню. В январе 1538 г. корабли Леброна оказались в водах одного из левых ее притоков — реки Сан-Хорхе, которую они и приняли за Магдалену. Не удивительно, что испанцы не нашли там никаких следов экспедиции, сколько ни искали. И вскоре  Санта-Марта забыла про Кесаду.

А он тем временем с огромным трудом преодолевал почти отвесные предгорья Кордильер. Особенно много хлопот доставляли лошади. И хотя теперь конечная цель была близка, так по крайней мере уверял проводник-индеец, каждый шаг дорого обходился солдатам Кесады. Как и прежде, звери и голод следовали по пятам. Дневная порция составляла 40 зерен маиса. Были съедены все кожаные изделия — седла, нагрудники, попоны. Лишь лошадей не трогали под страхом смерти. Приступ жестокой лихорадки свалил генерала — его несли на носилках. И вот в конце января 1537 г. испанцы вышли на обширное плоскогорье, в местность, где ныне стоит город Белее. Открывшаяся глазам панорама восхитила и приободрила их.

«166 христиан, изнуренных, оборванных, подлинных скелетов,— как утверждает очевидец событий, бравый солдат, а впоследствии хронист Хуан Кастельянос,— увидели перед собой просторные долины, многочисленные селения, легкие дымки очагов и ниточки дорог. «Благословенная земля, счастливая земля! Конец наших страданий»,— кричали ликующие солдаты. Даже всегда сдержанный и хладнокровный Кесада с волнением обнял своего брата: «Так вот она — страна соли!»