Тайны мексиканских пещер

Канадский археолог Ричард Мак-Нейш оказался именно тем человеком, которому суждено было сделать решающий шаг в изучении этой сложной проблемы. Рано увлекшись археологией Центральной Америки, он не отправился подобно большинству своих коллег в джунгли Южной Мексики или Гватемалы, где под зеленой шапкой растений скрывались руины бесчислен­ных древних городов. Именно там ученый скорее всего мог рассчитывать на эффектные находки — каменные рельефы, статуи, фрески, храмы и дворцы, которые бы сторицей вознаградили его за тяжелый и изнури­тельный труд. Но Мак-Нейша интересовало совсем дру­гое. Как найти истоки первых земледельческих культур Мексики? Какие археологические памятники лучше все­го подходят для этой цели?

И вот решение наконец найдено — ключ к проис­хождению мексиканского земледелия нужно искать в горных пещерах. Там, в сухих и высоких местах, хоро­шо защищенных от влаги, в течение многих тысячеле­тий жили предки современных мексиканцев. Слой за слоем откладывались на каменном полу пещер хозяй­ственные отбросы, кости животных, орудия труда, остат­ки растений, тканей, циновок, сетей и корзин. А исклю­чительно благоприятные природные и климатические условия заботливо сохранили до наших дней эту самую правдивую летопись древней истории Мексики. При­ступив к раскопкам, Мак-Нейш обнаружил, что наряду с другими предметами в различных слоях пещерных стоянок в изобилии встречаются остатки диких и куль­турных растений: тыквы, бобов, кукурузы, амаранта и перца.

Отныне у археологов появилась реальная возмож­ность решить наконец многолетний спор о происхож­дении американского земледелия. Оказалось, что раз­личные виды растений, найденных Мак-Нейшем в глу­бинах земли, имеют довольно почтенный возраст. Ди­кие предки кукурузы употреблялись индейцами в пи­щу еще в шестом тысячелетии до н. э. Но культивиро­ванная кукуруза с крохотными початками появляется лишь в начале четвертого тысячелетия до н. э. Древней­шие находки тыквы-горлянки в Мексике относятся к ше­стому тысячелетию до н. э., а бобов — к четвертому тысячелетию. Тщательное изучение находок из древних пещер Тамаулипаса и Пуэблы (Техуакан) позволило во всей полноте проследить мучительно медленный про­цесс постепенного культивирования полезных растений предками индейцев. К началу второго тысячелетия до нашей эры жители некоторых областей Мексики имели уже в своем распоряжении основной фонд полезных растений, составивших впоследствии прочный экономи­ческий фундамент всех важнейших цивилизаций Ново­го Света.

Благодаря открытиям Ричарда Мак-Нейша в конце 50-х и 60-х годов нашего века впервые удалось убеди­тельно доказать, что американское земледелие имеет чисто местное происхождение. Но это еще далеко не все. В мощных напластованиях пещерных стоянок встре­чались предметы самого различного возраста, начиная от эпохи первобытных охотников и собирателей и кон­чая поздними культурами накануне испанского завое­вания. При этом все эпохи и периоды в эволюции мест­ной культуры были тесно связаны между собой пере­ходными звеньями. В итоге получалась стройная кар­тина непрерывного и прогрессирующего развития древ­ней Мексики, картина, не оставляющая никаких сомне­ний в местном происхождении блестящих индейских цивилизаций. Правда, этот вывод справедлив пока всего для нескольких районов доколумбовой Мексики. Не все еще известно нам до конца, и в общей цепи событий встречаются иногда досадные разрывы. Но они нисколь­ко не опровергают главного нашего тезиса. Масштабы археологических работ в этой части Нового Света ра­стут буквально на глазах. И каждое новое открытие будет вносить элементы порядка в ту гигантскую и хаотичную головоломку, которой была до сих пор про­блема происхождения древних цивилизаций Америки.

Таким образом, упоминавшееся выше высказывание норвежского ученого об отсутствии в Новом Свете при­знаков эволюционного и постепенного развития мест­ной культуры теряет теперь свою силу. В общих чертах древнейшая история Мексики уже написана археолога­ми. Но если для некоторых ее областей имеется сейчас полная цепь непрерывного исторического развития, то для страны ольмеков она представлена лишь со сред­них звеньев, начинаясь сразу с середины раннеземле­дельческой эры, где-то в XIII—XII веках до н. э.

Возможно, что отсутствие более ранних находок в джунглях Веракруса и Табаско объясняется недоста­точной археологической изученностью этой территории. Но еще более вероятно, на мой взгляд, другое предпо­ложение: ранних ольмекских памятников никогда и не было в этих равнинных и топких местах. Ольмеки пришли сюда из горных районов Мексики (см. точку зрения Майкла Ко о родине ольмеков в горном мас­сиве Тустлы), уже обладая известным уровнем культу­ры, достаточным, чтобы противостоять натиску джунг­лей. Эта гипотеза хорошо согласуется и с учением ака­демика Н. И. Вавилова о зарождении земледельческой культуры в горных районах тропиков и субтропиков и с последними археологическими открытиями в стране древних майя. Там, как установлено, выходцы из гор­ных районов Чиапаса и Гватемалы тоже приступили в конце второго тысячелетия до н. э. к освоению обшир­ных и почти безлюдных тропических лесов Петена, Усумасинты и полуострова Юкатан.

Страна ольмеков отличается значительным разнооб­разием природных условий. Зоны влажных тропиче­ских джунглей чередуются здесь с большими открыты­ми пространствами травянистых саванн или с холмис­тыми предгорьями и горными цепями района Тустлы. Но даже если, грубо говоря, представить себе всю тер­риторию ольмеков в виде бесконечных и непроходимых тропических лесов, тезис о ее «неблагоприятности» для развития цивилизации повисает в воздухе. Древний че­ловек прекрасно приспособился к местным условиям.

Против своего извечного врага — джунглей — он изо­брел очень эффективное оружие: подсечно-огневое зем­леделие (система «мильпа»). Надо сказать, что по во­ле некоторых весьма авторитетных в прошлом ученых аналогичным образом «бедствовали» в своей лесной глуши и древние майя. Их блестящая цивилизация, то­же якобы таинственно привнесенная извне, «медленно угасала» во враждебной для жизни человека среде. Правда, это «угасание» длилось без малого полторы ты­сячи лет, а одно небольшое государство майя в райо­не озера Петен-Ица в Северной Гватемале ухитрилось просуществовать до 1696 года! И кто знает, сколько бы еще веков продолжалось это «угасание», если бы на земли Нового Света не обрушился вдруг опустошитель­ный ураган испанской Конкисты. В качестве примера длительного развития цивилизации в области влажных тропических джунглей можно назвать кхмеров Камбод­жи, йорубов Нигерии, многочисленные государственные образования на территории Индии и много других. «Я верю в способности древнего человека», — не раз повторял в своих выступлениях Тур Хейердал. По-види­мому, именно незаурядные способности древних людей, их умение приспосабливаться к любым природным усло­виям, в том числе и к самым неблагоприятным, и по­могли им как раз преодолеть все трудности и поставить в какой-то мере природные факторы на службу своим интересам. Так было в джунглях страны Тамоанчан; так было и на территории «Древнего царства» майя.

Но если для других цивилизаций Мексики мы уже имеем сейчас достаточно подробную родословую от их первых робких истоков до рокового финального заката, то в отношении ольмеков многое действительно остает­ся еще неясным.