Они были первыми

Видимо, настала пора сказать, что честь открытия Сан-Лоренсо Теночтитлана действительно всецело при­надлежит экспедиции Национального географического общества и Смитсоновского института в Вашингтоне.

Это случилось в 1945 году. Вездесущий Мэтью Стир­линг и здесь оказался первым. Услыхав от охотников-индейцев, что в этих местах встречаются каменные скульптуры большой величины, он тотчас же отправил­ся в путь. Его сопровождали жена и несколько сотруд­ников, в том числе и неизменный его спутник во всех «ольмекских начинаниях» Филипп Дракер. В районе Сан-Лоренсо их внимание привлекли глубокие овраги, па дне и склонах которых то и дело встречались какие-то странные каменные глыбы. Их было много, больше десятка. И когда рабочие тщательно расчистили их, Стирлинг понял, что перед ним находятся те самые из­ваяния ольмеков, которые он так упорно искал послед­ние годы по всему Веракрусу и Табаско.

Ряды удивительных каменных статуй, вырванные из долгого земляного плена, стояли теперь во всем своем первозданном великолепии. Вероятно, это были порт­реты верховных правителей и жрецов в затейливых го­ловных уборах, конических шапках и плоских шлемах, напоминающие современные защитные доспехи мото­циклистов. Некоторые из них держали в руках атрибуты своей власти. Много столетий пролежали они в глубинах земли. Эти статуи — свидетели основания и расцвета Сан-Лоренсо. Его архитекторы воздвигали причудливые пирамиды и пышные храмы. Его жрецы знали небесный свод как свои пять пальцев и проникли в самые глубокие тайны мироздания. Его скульпторы воплотили в гра­ните и базальте свои бессмертные идеалы. Те же самые статуи видели и то, как с течением времени пышная сто­лица ольмеков захирела, пришла в упадок и вскоре це­ликом попала во власть всепоглощающих тропических джунглей.

Уже в первые дни Стирлинг обратил внимание на поразительное сходство местных изваяний с монумента­ми далекой Ла Венты. Значит, между этими двумя цент­рами ольмеков существовала какая-то глубокая внут­ренняя связь, развивались торговые и культурные кон­такты. Возможно и то, что оба они возникли и сущест­вовали в одно и то же время. Особое впечатление про­извел на него один базальтовый алтарь, изображавший сидящего в нише правителя или жреца с безжизнен­ным тельцем ребенка-ягуара на руках. Он как две кап­ли воды походил на известный алтарь № 5 из Ла Венты, который хорошо знаком каждому специалисту в области мексиканской археологии.

В один прекрасный день проводник экспедиции, из местных крестьян, вдруг заявил, обращаясь к Стирлин­гу: «А сейчас мы увидим великого царя». «И он повел нас, — вспоминает Стирлинг, — на восток, через цент­ральную группу холмов. Вскоре мы очутились на краю небольшого оврага с покатыми склонами. Там, лицом вверх, лежала самая крупная из всех гигантских камен­ных голов, которые мне приходилось когда-либо видеть. Этот колосс благодаря своей прекрасной сохранности, размерам и художественному совершенству оказался са­мым впечатляющим изваянием Сан-Лоренсо. Он имел до трех метров в высоту, и вес его достигал около полу­тора десятков тонн».

Общий итог кратковременного пребывания экспеди­ции Стирлинга в Сан-Лоренсо выглядит довольно вну­шительно; обнаружено пятнадцать совершенно новых ольмекских скульптур великолепной сохранности и в их числе целых пять гигантских каменных голов. В свою очередь, Филипп Дракер успел заложить в ряде пунк­тов пробные траншеи и шурфы. Но найденные в ходе этих раскопок керамика и статуэтки так и не были вве­дены тогда в научный оборот. Они спокойно пролежали в музейных подвалах свыше двадцати лет, пока их не использовал для своих изысканий все тот же неугомон­ный Майкл Ко.