Сведения письменных источников XVI–XVII вв.
К их числу относятся разного рода испанские и индейские хроники. Для Юкатана — это прежде всего ценная работа Диего де Ланды, где можно найти предельно точную характеристику мильпового земледелия юкатанских майя XVI в. «Главной пищей, — подчеркивает он, — является кукуруза, из которой они делают различные кушанья и напитки… Прежде всего они (майя. — В.Г.) были земледельцами и занимались сбором кукурузы и остальных посевов. Они их сохраняли в очень удобных подвалах и амбарах, чтобы продать в свое время. Мулов и быков у них заменяли люди. На каждого мужчину с женой они имели обычай засевать участок в 400 квадратных ступней, который они называли хун-виник, измеряемый шестом в 20 ступней в ширину и 20 в длину. Эти индейцы имеют хороший обычай помогать друг другу взаимно во всех своих работах…
Они сеют во многих местах, чтобы в случае недорода с одного участка возместить с другого. Обрабатывая землю, они только собирают сорную траву и сжигают ее перед посевом. Они работают с половины января до апреля и сеют с началом дождей. При посеве они носят маленький мешок за плечами, делают отверстия в земле заостренной палкой и кладут туда 6–7 зерен, зарывая их затем той же палкой. Во время дождей посевы всходят изумительно»[224].
Нетрудно заметить, что сведения Ланды до мельчайших деталей совпадают с наблюдениями этнографов (того же М.Стеггерды). О господстве у юкатанских майя весьма эффективного подсечно-огневого земледелия к моменту конкисты сообщает и другой известный испанский хронист — Лопес де Когольюдо (XVII в.)[225]. Аналогичные сведения содержатся в работе монаха Алонсо Понсе (XVI в.)[226].
В индейских книгах «Чилам Балам», в которых причудливо переплелись данные колониального периода (XVI–XVII вв.) с пластами информации, восходящей к доиспанскому (постклассическому — X–XVI вв.) и даже к еще более древнему времени (I тысячелетию н.э.), есть ряд упоминаний об основных сельскохозяйственных растениях, возделываемых земледельцами майя: фасоли, кукурузе, батате и т.д.[227] Можно найти там и ссылки на подсечно-огневое земледелие[228] и даже на селекционный отбор семян наиболее урожайных сортов тыквы, фасоли и кукурузы[229].
Аналогичную картину наблюдаем мы и у горных майя. В многоплановом эпосе «Анналы какчикелей», основная часть которого восходит, безусловно, к доиспанским временам, мы встречаем упоминание о начальном периоде земледелия, пришедшего на смену собирательству, охоте и рыболовству: «Это было тогда, когда мы начали делать свои посевы маиса, рубить деревья, сжигать их и сеять хлеб. Таким образом приобрели мы некоторую пищу…»[230]. Интересно отметить, что уже это древнейшее воспоминание о маисовом земледелии ассоциируется в памяти какчикелей именно с системой мильпа (подсечно-огневое земледелие).
В разделе, где описываются похождения двух божественных близнецов Хун-Ахпу и Шбаланке, эпос майя-киче «Пополь-Вух» (также имеющий в значительной своей части доколумбово происхождение) рисует детальную картину повседневной работы древнего земледельца на мильпе:
«Тогда (Хун-Ахпу и Шбаланке) начали работать, чтобы их бабушка и их мать думали бы о них хорошо. Первое дело, которое они сделали, было кукурузное поле.
— Мы идем засеять поле, о наша бабушка и мама, — сказали они… Без промедления они взяли свои топоры, свои мотыги и свои большие деревянные копательные палки и отправились в путь…
Скоро они пришли туда, где хотели устроить кукурузное поле.
И тогда они просто воткнули мотыгу в землю, она начала обрабатывать землю; она совершала всю большую работу одна.
Таким же образом (братья) вонзали топор в стволы деревьев и ветви, и мгновенно они падали, и все деревья и лианы оказывались лежащими на земле. Деревья падали быстро, от одного удара топора, и образовалась большая поляна.
И мотыга также сделала большое дело. Нельзя было сосчитать, сколько сорных трав и колючих растений было уничтожено одним ударом мотыги. Невозможно пересчитать, что было вырыто и расчищено, сколько было срезано всех больших и малых деревьев»[231].
Об огромной роли маисового земледелия в жизни индейцев-майя достаточно красноречиво говорит и миф о сотворении богами первого человека из зерен белой и желтой кукурузы[232].
Как бы связующим звеном между материалами колониального периода и кануном конкисты, с одной стороны, и археологическими данными — с другой, служат уцелевшие иероглифические рукописи майя. На многочисленных цветных рисунках, сопровождающих иероглифические тексты религиозно-календарного содержания, там с исключительной достоверностью отражены все основные моменты земледельческого цикла: вырубка и выжигание участка в лесу, сев и т.д. Причем действующими лицами во всех этих актах являются божества — покровители земледелия.
«Наиболее часто в рукописях майя изображен персонаж с „глазом бога“ (табл. XII, 1), с длинным крючковатым носом и длинными кривыми клыками, торчащими изо рта… Он изображается с топором (Д 67с3, 70в3), горящим факелом (Д 65а3) и палкой-копалкой (Д 71в3), т.е. с орудиями подсечно-огневого земледелия, а также на фоне дождя (Д 63с4, 64с3, 65с2)»[233]. Это — бог ветра и дождя, К’аш-еш (К’аш-ал — «приходить», «нести» дождь)[234]. Он же — бог «Б», бог 10, Чак (Чаак) и т.д.
В рукописях часто можно найти и изображения основных земледельческих орудий майя: палка-копалка (ст. «шул», Д 44в3, 67в2, 68b2, 71bЗ), топор («баат», Д 59abc, 60c1, 61, 62, 63), факел (ст. «бат», Д 61b2, 63b2, 65а, 66b1, 68а1, 69b2). В древности покровитель земледельцев носил имя Ч’ак — «топор». Топор в данном случае — главное орудие земледельца, а не оружие.
В списке из 13 небесных богов Ч’ак назван владыкой 6-го неба. Иероглиф лицевого варианта цифры 6 представляет собой «портрет» этого божества с горбатым, коротким носом и оскаленными верхними резцами. Наиболее характерным отличительным признаком его является стилизованный знак топора, вписанный в глаз[235].
Таким образом, в условиях господства подсечно-огневой системы земледелия (мильпы) топор стал главным орудием земледельцев майя и важнейшим атрибутом их бога-покровителя.
Еще более полная информация о земледелии юкатанских майя накануне конкисты содержится в иероглифических текстах трех упомянутых рукописей.
«В древности, — пишет Ю.В.Кнорозов, — вся жизнь населения была строго регламентирована, особенно для земледельцев. Распорядок всех дел был предусмотрен с точностью до дней. В дальнейшем многие из них в реальной жизни отпали или изменились, но сохранились в священной традиции как занятия богов. Календарные сроки, утратившие реальный смысл, превратились в некие мистические периоды, о наступлении которых могли знать по указанию рукописей только жрецы. Таким образом, в текстах отражена не только жизнь майя того времени, к которому относятся рукописи, т.е. незадолго до испанского завоевания. Некоторые разделы были составлены, вероятно, еще до нашей эры и переписывались из века в век, подвергаясь, конечно, известной переработке.
Свои предписания древние жрецы облекали в весьма внушительную форму. Они описывали, чем занимается тот или иной бог в определенное время. Многие божества действуют как представители сословных, половозрастных и профессиональных групп населения, т.е. ведут такую же жизнь, как и древние майя. Жителям оставалось только следовать примеру своего бога. Любое нарушение священного распорядка расценивалось как кощунство, и нарушитель вполне мог угодить прямо на жертвенный алтарь. Древние майя занимались прежде всего подсечно-огневым земледелием. Поэтому значительная часть рукописей отведена описанию дел земледельческих божеств, особенно богов дождя»[236]. Таким образом, перед нами священный агрокалендарь древних майя, наподобие аналогичных календарей в Шумере и Египте, что лишний раз подтверждает глубокое внутреннее родство всех этих древнейших цивилизаций.
[224] Ланда Д. де, 1955, с. 141, 144, 145.
[225] Cogolludo L. de, Т. 1, 1954, p. 323.
[226] Ponce A., 1947, p. 64.
[227] Кнорозов Ю.В., 1963, с. 71.
[228] Там же, с. 72.
[229] Там же, с. 97.
[230] Recinos A. (ed.). 1950, р. 54.
[231] Пополь-Вух, 1959, с. 50. 51.
[232] Там же, с. 80, 81.
[233] Кнорозов Ю.В., 1963, с. 242.
[234] Там же, с. 247.
[235] Гуляев В.И., 1972, с. 128, 129.
[236] Кнорозов Ю.В., 1975, с. 229.