Введение

Победа Великой Октябрьской социалистической рево­люции, а также опыт решения национального вопроса в СССР вызвали к жизни невиданный ранее подъем на­ционально-освободительного движения угнетенных наро­дов земного шара и пробуждения их национального само­сознания. Одним из проявлений национального пробужде­ния угнетенных народов становится стремление объективно осмыслить свою историю, как правило, подвергавшую­ся искажениям и фальсификации со стороны буржуазных ученых, показать творческие силы народов в прошлом и тем самым их возможность и способность быть творца­ми истории в наши дни.

Эти общие положения в полной мере применимы к индейским народам Латинской Америки и, в частности, к крупнейшему из них — к народу кечуа.

События последних десятилетий, например буржуаз­но-демократическая революция в Боливии, проведение со­циально-экономических и политических реформ в Перу и Эквадоре, свидетельствуют о том, что национально-освободительное движение в этих странах вступило в новую фазу. Большое влияние оказало и оказывает на него по­беда Кубинской революции и строительство социализма на Кубе.

Поскольку в странах Андского комплекса индейцы со­ставляют либо большинство (Перу, Боливия), либо зна­чительную часть населения (Эквадор), то их роль в ре­волюционном процессе становится весьма и весьма важной.

Однако прогрессивные силы Латинской Америки вооб­ще и стран Андского комплекса в частности способны добиться активного участия индейских масс в борьбе за мир, демократию и социализм лишь при условии правиль­ного понимания не только их специфических чаяний сегодняшнего дня, но и тех исторических условий, в кото­рых эти чаяния зарождались. Самые отдаленные перио­ды и эпохи кечуанской истории, такие, как, например, эпоха инкского государства, оказывают порой непосредст­венное влияние на характер тех требований, которые выд­вигают индейские массы, и на содержание тех лозунгов, под которыми прогрессивные силы ведут антиимпериали­стическую борьбу.

При работе над темой автор использовал в первую очередь труды основоположников марксизма-ленинизма, материалы съездов и Программы КПСС, документы Сове­щаний коммунистических и рабочих партий 1957, 1960 и 1969 гг., программные документы коммунистических пар­тий стран Андского комплекса и других стран Латинской Америки, а также труды латиноамериканских марксистов.

Положения ряда трудов Маркса и Энгельса, особенно тех, в которых анализируются различные стороны обществ Древнего Востока, вполне применимы и имеют большую ценность при изучении истории древней (доколумбовой) Америки вообще и Тауантинсуйю[1] в частности[2]. Имеют­ся в виду такие работы, как «Формы, предшествующие капиталистическому производству», «К критике политиче­ской экономии», «Капитал», т. I — К. Маркса, «Проис­хождение семьи, частной собственности и государства», «Анти-Дюринг» Ф. Энгельса. Необходимо указать и на «Развитие капитализма в России», лекцию «О государст­ве» В. И. Ленина. Вышеперечисленные работы основопо­ложников марксизма-ленинизма раскрывают сущность древнейших государств, роль и место общины в этих госу­дарствах, натурального хозяйства, рабского труда.

Последующий период в истории народа кечуа, этниче­ская территория которого оказалась разрезанной граница­ми административных колониальных округов и вице-королевств, может быть правильно истолкован лишь при использовании положений, высказанных классиками марк­сизма-ленинизма.

Широко известно высказывание К. Маркса о том, что «открытие золотых и серебряных приисков в Америке, искоренение, порабощение и погребение заживо тузем­ного населения в рудниках...» наряду с другими процес­сами «...суть главные моменты первоначального накопле­ния»[3]. Важность этого положения для анализа проблем кечуанской истории совершенно очевидна, если учесть, что «порабощение и погребение» приобрело наиболее широкий размах как раз в пределах этнической территории кечуа. Марксу же принадлежит выявление скрытой (долговой) формы эксплуатации зависимых производителей в Латин­ской Америке — пеонажа[4]. Эта форма эксплуатации под иными названиями (янаконахе, уасипунго и др.) широко применялась до самого последнего времени, а в ряде райо­нов стран Андского комплекса применяется до сих пор.

Огромное значение при рассмотрении вопросов новой и новейшей истории народа кечуа, как и всех народов Латинской Америки, приобретают ленинские работы «Им­периализм, как высшая стадия капитализма», «Тетради по империализму». Даваемые в них четкие определения степени социально-экономического развития стран Латин­ской Америки, характеристики переживаемого этими стра­нами исторического момента позволяют уяснить стоящие перед ними задачи социальных преобразований, степень возможности и особенности участия в их решении корен­ного населения Латинской Америки, в частности народа кечуа.

Особо следует упомянуть ленинские труды по нацио­нальному вопросу. При анализе кечуанского вопроса в странах Андского комплекса отчетливо проявляется все­мирно-историческое значение этих работ. В самом деле, при всем своеобразии экономических, социальных, поли­тических, географических и культурных условий, сложив­шихся в этом районе, нет буквально ни одной сущест­венной черты в жизни угнетенного кечуанского народа, которая не находила бы своего объяснения в ленинской теории национально-колониального вопроса. Можно было бы перечислить десятки ленинских работ и подготовлен­ных В. И. Лениным партийных документов, имеющих са­мое непосредственное отношение к кечуанскому вопросу, к историческим судьбам и перспективам кечуанского на­рода: «Рабочий класс и национальный вопрос», «Тезисы по национальному вопросу», «О национальной программе РСДРП», «Критические заметки по национальному вопро­су», «Нужен ли обязательный государственный язык?», «О праве наций на самоопределение», «Революционный пролетариат и право наций на самоопределение», «Социа­листическая революция и право наций на самоопределе­ние», «О брошюре Юниуса», «Итоги дискуссии о самооп­ределении» и многие другие. Положения ленинских работ способствуют изживанию недопонимания важности индей­ского вопроса. Отдельные прогрессивные элементы порой не осознают, что признание теоретической правильности лозунга «самоопределения вплоть до отделения» вовсе не означает всегда и везде признания целесообразности та­кого отделения, что самоопределение не исключает феде­рации либо областной автономии, что в качестве конечной цели марксисты-ленинцы ставят не разъединение, а наобо­рот — братское сотрудничество и сплочение народов. «Целью социализма,— писал В. И. Ленин,—является не только уничтожение раздробленности человечества на мелкие государства и всякой обособленности наций, не только сближение наций, но и слияние их»[5].

Документы Совещания коммунистических и рабочих партий 1957, 1960, 1969 гг. являются творческой разработ­кой ленинских идей в новой исторической обстановке. Их положения имеют самое непосредственное отношение к тем задачам, которые поставлены ходом истории перед народом кечуа,— задачам активного участия в антиимпе­риалистической борьбе под руководством рабочего класса Андских стран и его авангарда, задачам социального и национального освобождения и осуществления на этой основе коренных чаяний кечуанского народа. Сказанное выше относится и к программным документам коммуни­стических партий стран Андского комплекса, применяю­щих общетеоретические положения к конкретной действи­тельности Перу, Боливии и Эквадора.

После Великой Октябрьской революции в Андских странах появился ряд работ по проблемам истории ке­чуа и теории кечуанского национального вопроса, вышед­ших из-под пера авторов-марксистов. Первое место среди них, несомненно, занимают труды основателя Коммуни­стической партии Перу Хосе Карлоса Мариатеги. Подроб­нее о трудах Мариатеги и других авторов-марксистов будет сказано в главе I.

При работе над книгой были использованы также дру­гие исследования и источники. К сожалению, до нас не дошли письменные источники собственно инков — так на­зываемые келька. Они хранились в одном из дворцов Единственных Инков[6] и содержали, по всех1 видимости, описание природных условий Тауантинсуйю, а также по­вествования о важнейших событиях истории страны. Письмена-келька на хлопчатобумажном полотне были оп­равлены в золотые рамки, и это предрешило их судьбу. Испанские конкистадоры переплавили золотые рамки в слитки, обратив в пепел ценнейший исторический источ­ник. Несколько манускриптов, отправленных в Испанию в качестве «курьезных вещей», также оказались потерян­ными для человечества вследствие кораблекрушения. Од­нако исчезновение древнекечуанских (инкских) хроник не означает потерю всех кечуанских исторических и эт­нографических источников для изучения древнекечуанского общества. В качестве таковых с успехом могут быть использованы дошедшие до наших дней народные сказа­ния, легенды, драмы и особенно драма «Апу-Ольянтай». Значительный интерес представляют хроники, изданные в ранний период колониального испанского господства в Южной Америке и трактующие проблемы исторического развития народа кечуа в инкскую (а также доинкскую) эпоху. Большинство их принадлежит перу испанских ав­торов (Педро Санчо де ла Ос, Кристобаль де Молина, Педро Писарро, Кристобаль Вака де Кастро, Агустин де Сарате, Хуан де Бетансос, Сьеса де Леон, Лопес де Гомара, Поло де Ондегардо, Сармьенто де Гамбоа, Блас Валера, Хосе де Акоста, Мартин де Моруа, Фернандо Монтесинос, Барнабе Кобо н др.). Некоторые из них были военными, большинство же — чиновниками колониальной администрации и духовными лицами. Два хрониста — Инка Гарсиласо де ла Вега и Гуаман Пома де Айяла — заслуживают специального внимания. Не случайно оба хрониста не фигурируют в вышеприведенном списке. Дело не только в том, что оба они не были испанцами: под­ход к описываемым историческим событиям и личностям выделяет их из основной массы хронистов. Оба они смот­рели на историю Тауантинсуйю, на его политическое уст­ройство и общественно-экономические отношения глазами представителей угнетенного народа, в недавнем прошлом независимого и могущественного.

Гарсиласо де ла Вега эль Инка или сокращенно Инка Гарсиласо (1539—1616) —сын одной из последних инк­ских принцесс-ньюст и испанского конкистадора — боль­шую часть своей жизни провел вдали от родины, в Ис­пании. Однако в сочинениях, вышедших из-под его пера он подчеркивает с гордостью свое индейское происхож­дение и принадлежность к индейскому народу[7]. Основной труд Инки Гарсиласо «Подлинные комментарии Инков», первая (и наиболее ценная) часть которого была опуб­ликована в Лиссабоне в 1609 г., основан на богатейшей устной инкской традиции, усвоенной автором в детстве и юности, на письменных свидетельствах родственников и друзей автора, а также на материалах других хронис­тов. «Подлинные комментарии» охватывают разнообраз­ные стороны жизни инкского общества, а также историю завоевания инкской «империи» испанцами. «Комментарии» написаны образно и живо. Не имея возможности открыто выступить с обличением испанского колониализма, Инка Гарсиласо стремится сделать это завуалированно, всяче­ски возвеличивая деяния своих предков и достижения действительно великой инкской цивилизации, дабы чита­телю была совершенно очевидна вся глубина преступле­ния и ответственности тех, кто разрушил эту цивилиза­цию и поработил ее создателей. Это понятное и оправдан­ное стремление хрониста привело его к идеализации древнекечуанской действительности, которая позднее по­служила почвой для возникновения антиисторической теории и концепций о коммунистическом или социалисти­ческом характере инкского государства. Нужно сказать, что автор «Комментариев» добился своей цели. Его труд превратился не только в ценнейший исторический источ­ник, но и в призыв к борьбе против испанского господст­ва, в мощное идеологическое оружие, сыгравшее значи­тельную роль в подготовке великого революционного дви­жения XVIII в. под руководством Тупак Амару II. После поражения этого восстания «Подлинные коммента­рии Инков» (как и драма «Апу-Ольянтай») были офици­ально запрещены и подлежали изъятию и уничтожению в соответствии с указом короля Испании Карла III[8].

Особый интерес представляет хроника индейца Гуамана Помы де Айяла (?—1615). О жизни самого хрониста известно мало. Его труд «Первая новая хроника и доб­рое правление» составлен в виде рисунков и пояснитель­ных текстов к ним. Он не только отражает различные стороны инкского общества, но и дает представление о тех условиях жесточайшего классового и национального гнета, в который были ввергнуты массы кечуанского на­рода после испанского завоевания. Мотивы социального протеста и осуждения колониального испанского разбоя и колониальной системы звучат у Гуамана Помы силь­нее, нежели у Инки Гарсиласо. Естественно, что такой хронике было трудно увидеть свет во времена всесилия королевской и инквизиторской цензуры. Хроника была похоронена в испанских архивах, а затем потеряна и за­быта. Лишь в 1908 г. она была случайно обнаружена в библиотеке г. Копенгагена и еще позднее (в 1936 г.) издана в Париже по инициативе известного американиста Поля Риве.

Если перечисленные выше хроники, а также многочис­ленная базирующаяся на них литература открывают ши­рокое поле для изучения проблем историко-этнического развития народа кечуа в инкский период, то серьезных и капитальных исследований насчитывается сравнитель­но мало, и многие вопросы древнекечуанского общества (вопрос о способе производства, об историческом зна­чении инкских завоеваний, об инкской идеологии и др.) ждут своего решения на основе дальнейшего анализа кон­кретного материала. Труды Луиса Э. Валькарселя[9], X. Хихона-и-Кааманьо[10], X. Санта Круса[11], Л. Бодена[12], X. Фельмана Веларде[13], К. Маркхама[14] и других лишь частично восполняют пробелы в изучении инкского об­щества.

Еще слабее освещены в зарубежной историографии проблемы историко-этнического развития кечуа в колони­альную эпоху. Объяснения этому явлению, на наш взгляд, нужно искать в труднодоступности источников, относя­щихся к той эпохе. Правда, ранний период, период завое­вания и разрушения общественных, политических и куль­турных институтов Тауантинсуйю и их замены институтами колониальной системы, довольно обстоятельно отражен в работах уже упоминавшихся нами хронистов. Кроме того, о процессах, происходящих в период становления колониальной системы, дают представление многочислен­ные официальные документы. К числу их относятся «ре­ляции» должностных лиц и особенно так называемых визитадоров, обследовавших по заданию короля, вице-коро­ля или губернатора те или иные области или районы завоеванных земель и составлявших подробные отчеты о своих поездках. В подобных документах часто встречаются весьма скрупулезные описания населенных пунктов, а порой даже отдельных жилых и обществен­ных зданий, виденных визитадором, локальных этниче­ских групп, их хозяйственной деятельности, их общест­венной организации и т. д. Примером такого документа может служить «Поездка к индейцам провинции Чукуитос, совершенная в 1568 году Гарей Диес де Сан Мигель, назначенным для этой цели на должность судьи». Доку­мент содержит 285 страниц, он хранится в секции «Юсти­ция» Генерального архива Индий в г. Севилья. Лишь в 1964 г. он был издан в Лиме в специальном сборнике, содержащем помимо самого документа ряд статей, ком­ментирующих «реляцию», а также жизнь и деятельность ее автора[15].

Значение «реляций» как источника сохраняется и при изучении историко-этнических проблем народа кечуа по­следующих периодов колониальной эпохи. Другими важ­ными источниками этой эпохи являются различные коро­левские эдикты и ордонансы, распоряжения, протоколы заседаний и другие официальные документы Совета по делам Индий, письменные жалобы и заявления отдельных индейцев, индейских общин и касиков, решения граждан­ских судов и судов инквизиции, воззвания и проклама­ции мятежных вождей, индейский фольклор и т. д. К со­жалению, они не все доступны для исследователей.

Оригинальным и весьма важным источником, дающим много разнообразных сведений о порядках, установивших­ся в американских колониях Испании, и, в частности, о формах эксплуатации местного населения, являются «секретные сообщения об Америке», написанные Хорхе Хуаном и Антонио Ульоа[16]. Испанский ученый Антонио де Ульоа объездил почти всю территорию вице-королев­ства Перу, подробно ознакомившись с той бесчеловечной эксплуатацией, которой подвергались индейцы, и прежде всего индейцы-кечуа. Его глубоко возмутила система при­нудительного труда, существовавшая на рудниках, в по­местьях и мастерских. С гневом описывает он произвол и насилие, чинимые испанскими чиновниками и католи­ческим духовенством. «Секретные сведения» имеют тем большую ценность, что материалом для их написания по­служили наблюдения, сделанные менее чем за полстоле­тия перед восстанием Тупак Амару II. События, связан­ные с восстанием Тупак Амару II, самым широким анти- испанским движением за всю историю колониальной эпохи, нашли свое отражение в многочисленных докумен­тах, в таких, как королевские указы, официальные отче­ты и сообщения колониальных властей, официальная пе­реписка должностных лиц, обращения испанских властей, а также пастырские послания прелатов католической церкви к местному населению, воззвания, распоряжения и письма Тупак Амару II и его сподвижников, материа­лы судебных процессов и т. д. Не все эти документы, хранящиеся в архивах и в коллекциях частных лиц, уви­дели свет, а к некоторым из них, вышедшим из-под пера испанских чиновников, следует подходить весьма крити­чески.

Довольно ограниченно число документов, относящих­ся к другим периодам колониальной эпохи. Это обстоя­тельство и является одной из важнейших причин слабой освещенности проблем историко-этнического развития на­рода кечуа во времена испанского господства.

Собственно, каких-либо крупных монографий, в целом охватывающих проблемы народа кечуа в эпоху колониального господства Испании, насколько известно автору настоящей работы, просто не существует. Правда, отдель­ные проблемы истории Андских стран данной эпохи, в том числе и народа кечуа, нашли серьезное, хотя и не всегда полное, отражение в зарубежной исторической литерату­ре. Имеются в виду труды таких авторов, как Болеслао Левин[17], А. Липшутц, Алипио Валенсия Вега, X. Басадре, А. Пареха Диэскансеко, Ф. Барреда Лаос[18], Р. Руис Гонсалес[19], Э. Чой[20], А. Креспо Родас[21], Д. Э. Ибарра Грассо[22] и др.

Однако с сожалением приходится констатировать сла­бую степень разработки еще многих проблем историко-этнического развития кечуа в колониальную эпоху. Историческая литература Перу, Боливии и Эквадора под­час рассматривает эти проблемы недостаточно глубоко, давая порой поверхностные оценки событиям и явлениям кечуанской истории и делая из них слабоаргументирован­ные выводы. Примером такого рода сочинений может слу­жить учебник по истории Перу М. Ф. Кальво-и-Переса[23]. О восстании Хуана Сантоса Атауальпы в этом сочине­нии написана буквально одна фраза, а о восстании 1885 г. под руководством Педро Пабло Атуспарии и 1914 г. под руководством Руми-Маки нет ни слова.

При рассмотрении литературы, посвященной историко-этническим судьбам народа кечуа, невозможно пройти мимо трудов выдающегося чилийского ученого Алехандро Липшутца. Научная глубина, политическая острота и зло­бодневность — таковы главные характерные черты его исследований, о которых более подробно будет рассказано в главе I.

Между колониальной эпохой и временем независимо­го политического существования стран Андского комплек­са лежит сравнительно длинный период, охватывающий более полутора десятков лет, насыщенный военными дей­ствиями, заговорами, восстаниями, а также активной дея­тельностью реакционных сил. В историографической ли­тературе Латинской Америки данный отрезок времени из­вестен под названием войны за независимость. Этот тер­мин вошел в научный обиход многих стран, в том числе и Советского Союза. Источников по этому периоду много: мемуары военачальников и политических деятелей; поста­новления, приказы, воззвания к населению и другие акты патриотических правительств, властей и отдельных граж­данских руководителей; аналогичные документы испан­ской стороны; переписка вождей патриотических сил между собой и с противником; материалы прессы, тексты прокламаций и сатирических произведений, свидетельст­ва иностранных мореплавателей, в том числе и русских, и многое другое. Большое число этих документов вполне доступно латиноамериканским ученым, в результате чего в Перу, Боливии и Эквадоре написано немало моногра­фий, статей и пространных глав в учебных пособиях, повествующих о событиях войны за независимость. Одна­ко роль индейцев в войне либо не освещается совсем, либо о ней говорят вскользь, мимоходом.

Долгое время в странах Андского комплекса не было написано ни одного труда, раскрывающего роль индей­цев в войне за независимость. Лишь в 1962 г. в Боли­вии была опубликована монография Алипио Валенсия Вега[24], озаглавленная «Индеец в войне за независимость». Автор совершенно правильно критикует превалирующую среди историков Боливии (и, добавим от себя, всех Анд­ских стран) тенденцию «каталогизации событий» без рас­смотрения их социально-экономических причин и роли широких народных масс. Обстоятельная работа А. Вален­сия Вега заключает в себе и некоторые слабые места. В частности, в предисловии к своему труду автор заяв­ляет, что «индеец был важным элементом революции не столько как боевой элемент, сколько как производитель­ный элемент в сельском хозяйстве и горнорудной промыш­ленности»[25]. Подобные утверждения, принижающие роль индейца как «боевого элемента», не соответствуют дей­ствительному положению вещей в тот период и опровер­гаются фактическим материалом, который приводит в сво­ей книге сам же А. Валенсия Вега.

С обретением странами Андского комплекса полити­ческой независимости, казалось бы, открывалось широ­чайшее поле для постановки индейского вопроса на базе изучения обильного фактического материала, который пре­доставила в распоряжение исследователей сама действи­тельность. Однако этого не случилось. Парадоксальное, на первый взгляд, положение на самом деле имеет про­стое объяснение. Война за независимость в Андских стра­нах не ослабила, а, наоборот, укрепила политическое и экономическое засилье помещиков-гамоналов, злейших классовых врагов и эксплуататоров подавляющей массы народа кечуа. Как и во времена испанского господства, большая часть кечуа продолжала оставаться объектом жесточайшей феодальной и полуфеодальной эксплуатации и национального гнета. Естественно, что в этих условиях было бы по меньшей мере наивно ожидать внимания к нуждам и чаяниям индейцев со стороны господствующих классов, которые либо пополняли ряды местной интел­лигенции, либо держали ее в полной от себя зависимо­сти. В учебниках истории новых государств, конечно, в ка­кой-то степени отражались явления и события жизни ке­чуа, но, как правило, лишь те из них, которые имели место до войны за независимость[26].

Если и возможно в тот период говорить о серьезном интересе к проблемам историко-этнического развития на­рода кечуа, то этот интерес исходит в основном либо от европейских ученых, либо от латиноамериканцев, прожи­вающих в Европе[27], но и они делают предметом своего исследования те периоды и эпохи, которые предшествуют времени независимого политического существования Анд­ских стран. Такое положение наблюдается не только в течение первых пятидесяти-шестидесяти лет после бит­вы при Аякучо. Но вместе с тем в последующие годы, по истечении указанного периода, в результате социаль­но-экономических изменений в странах Андского нагорья зарождается довольно широкое общественное движение, получившее название «индеанистского». Это движение в центр своего внимания ставит проблемы индейского на­селения, причем прежде всего актуальные проблемы. Фор­мы и методы этого движения, его идейные истоки и осо­бенности будут рассмотрены нами в главе I книги. Индеанистокое движение, несомненно, сыграло большую роль в пробуждении интереса ученых Перу, Боливии, Эквадо­ра и соседних стран к историко-этническим судьбам наро­да кечуа. Все чаще начинают встречаться имена латино­американских историков, социологов, этнографов[28]. К со­жалению, как и прежде, большинство авторов продолжа­ет делать упор на проблемах прошлого, а не на тех вопросах, которые поставлены современной эпохой в ходе исторического развития кечуа.

Выход на историческую арену пролетариата Андских стран внес коренные изменения в постановку индейского вопроса, открыл совершенно новые горизонты его пони­мания и тем самым оказал решающее влияние на перс­пективы дальнейшего историко-этнического развития ке­чуанского народа,

* * *

Несколько слов о названии книги. Широкое рас­пространение словосочетаний «империя инков», «государ­ство инков», «инкское общество» привело к ставшему уже традиционным толкованию термина «инки» в качестве эт­нического. Строго говоря, это не точно. В глубокой древ­ности инки скорее всего действительно являлись одной из кечуанских этнических групп, возможно,— одним из пле­мен кечуа. Однако в дальнейшем (по мере становления государства) термин «инки» все более наполняется со­циально-политическим содержанием: инки — это уже гос­подствующий слой, высшая каста. К тому же с укрепле­нием деспотической власти отпочковывается еще одна, третья, интерпретация слова «инка», которое начинают часто воспринимать как сокращенный эквивалент царского титула «Единственный Инка». Поэтому автор мог бы наз­вать свой труд просто «Кечуа». Однако необходимость учитывать наиболее широко распространенное (хотя и не точное) толкование термина как этнического предопреде­лила появление название «Инки-кечуа».

* * *

В данной работе автор попытался осветить лишь не­которые важнейшие проблемы развития народа кечуа. Рассматривая события, явления и процессы в жизни это­го народа прежде всего в общеисторическом плане, автор в то же время значительное внимание уделяет этнической стороне вопроса. Последнее обстоятельство определяется тем, что на протяжении длительного и наиболее важного отрезка времени (в течение почти четырех с половиной веков) народ кечуа был лишен своей государственности, а его этническая территория оказалась разрезанной грани­цами нескольких государств. Такое положение сохраняет­ся и в наши дни. В связи с этим народ кечуа был лишен таких сфер проявления исторического процесса, как меж­дународные отношения, законодательная деятельность органов национальной власти, деятельность национально­го государственного аппарата, национальная государствен­ная система образования и т. д. В этих условиях раз­личные исторические явления и процессы находят свое отражение в области этнических отношений в такой же степени, как в общественно-политической сфере. Кроме того, следует учитывать и тот факт, что с самого нача­ла своей истории кечуанское общество развивалось в тес­ном взаимодействии с обществами иного этнического об­лика — аймара, племен восточной и западной сельвы, арауканским, а в дальнейшем — испанским и креольско ме­тисным. Этот факт также говорит в пользу анализа проблем народа кечуа в историко-этническом плане. Но освещение проблем кечуа только в этнографическом ас­пекте страдало бы явной односторонностью, а многие явления этнического характера не могут быть поняты без предварительного изложения исторических событий и об­рисовки социально-экономических условий их возникно­вения.