В самом тайном из тайных — в обществе абакуа

Мосонго, который меня пригласил, а потом и ввел в одно из действ леопардовых сыновей в городе Гуанабакоа, позже познакомил меня с другими участниками спектакля. Абакуанский спектакль может состояться исключительно тогда, когда заняты все тринадцать основных «должностей». Меня более всего инте­ресовало моруа юансе, своего рода режиссер таиных обрядов, тех пантомим, которые играют абакуа.

Так же как и в Африке, где отличаются друг от друга пле­мена эфик (ныне ибибио) и экой, так и доныне все общины кубинских абакуа разделяются на две главные группы — эфо и эфи. Экобио-братья, принадлежащие и ветви эфо, называют себя абанекуэс сесе начокимбам или абанекуа — присягнувшие, освя­щенные кладбищенской землей. Эта земля с кладбища кладется в череп, который эфо хранят внутри своих фамба — святилищ.

Представители другой ветви этого тайного афроамериканско­го общества, эфи, сами себя называют абанекуэс абаси акамеругу или абанекуа — присягнувшие, крещенные благословенной (следует понимать освященной) водой. В самом главном обряде абакуа теперь уже никакой разницы между эфи и эфо не прояв­ляется,

Обряд устраивается иногда в фамба (это название первона­чально означало дом жертвоприношений), а главным образом на исароку (место братства), которое составляет часть храма, однако не застроено, и которое как раз и служит только сценой для демонстрации этих ритуальных драм абакуа.

Собственно обряд начинается с песни, которую запевают «ре­жиссер» и его помощник. В следующей части обряда выступают очередной «помощник», а с ним жертва — козел. Животное здесь заменяет человека — экоби, брата, посвященного члена абакуа, который должен быть убит. Зрелище теперь до конца обряда бу­дет играться, собственно, как трагедия. Как история о жизни, принесенной в жертву всевладычествующей смерти. Смерти, которая владеет жизнью. Смерти по имени леопард.

Козел, который будет принесен в жертву вместо живого бра­та, сначала, как и каждый другой член абакуа. должен быть, естественно, посвящен. «Присягает» он в фамбе. На его тело наносятся желтым мелом предписанные анафоруана.

Невидимое экуэ жертву принимает. Как бы издали я снова слышу страшный голос леопарда. Вся третья часть трагедии раз­вивается на пространстве перед храмом, окаю дерева.

К многочисленному коллективу артистов здесь присоединя­ются насако (колдун), иреме (очиститель) и другие. Все вместе они теперь готовят будущую жертву на ее пути и экуэ. Насако ее очищает танцем и особым магическим лекарством, другой об­махивает ее живым петухом, чтобы на его крыльях «отлетело от посвящаемого всякое зло».

И пока барабаны бьют все быстрее. Экуэ уже требует свою жертву, и нужно определить брата, который козла убьет. Но кто убьет козла, козла, который теперь уже, как и каждый из при­сутствующих, освящен? Кто убьет, кто посмеет убить «брата», который присягал? Энкрикамо — барабанщик призван опреде­лить, кто будет палачом.

Теперь лучше всего бы отвернуться, ибо назначенный бара­банщиком палач острым ножом отрезает голову от тела освя­щенного «брата» и наполняет кровью приготовленную чашу. По­том в фамба часть этой крови выпьют все посвященные братья. Остаток ее приносится и жертву экуэ. А голову мертвого козла привязывают к барабану, в котором якобы пребывает священ­ная тайна.

Дальнейшая часть обряда меня провела по городу Гуанабакоа, которого я до этого не знал. Все «артисты» отправились тор­жественной процессией в город.

Впереди шагает иреме. который очищает путь. За ним следу­ют остальные участники обряда. Они несут шкуру козла, прине­сенного в жертву раньше, хранимую в фамба, и свежую шкуру ныне принесенного в жертву. А за ними вслед шагают музыкан­ты. Посреди оркестра на самом первом месте несут священный барабан и крест, который у абакуа является символом наивысшего бога, которого они признают, бога Абаси.

После возвращения из города следует завершающая часть действа. Кровь принесенного в жертву была уже выпита. Братья теперь могут воспринять и тело принесенного в жертву. Все вмес­те танцуют они вокруг чаши с ароматным мясом и радостно поют. Ибо принесенный в жертву козел, который представлял человека, — а это, как мне кажется, и есть смысл обряда — обно­вит их силы и отдалит собственной смертью смерть своих ныне пирующих братьев.

И такое завершение драмы имеет свой обоснованный смысл. Прежде ко всему действу присоединялся еще заключительный акт, своего рода эпилог и вместе с тем поучение, пояснение для зрителей. Теперь театрализованное представление о смерти за­канчивается прославлением жизни: хотя и умер козел, который стал «братом», но миновал, не слышится уже голос экуэ, смер­ти, которая является покровительницей этого самого тайного из тайных афроамериканских мужских обществ.