8 сентября в Регле

Одной из главных богинь оришу афроамериканских лукуми на Кубе является Йемайа. Афрокубинцы почитают ее как вла­дычицу моря. Поэтому священным цветом Йемайа является си­ний. И этой Йемайа, госпоже моря, принадлежит главнейший, наверное, праздник, который празднуют лукумийцы на Кубе. Как и любой другой оришу афрокубинцев, и Йемайа во времена рабства, когда негры должны были свою первоначальную афри­канскую религию одевать в католическое одеяние, получила сво­его христианского двойника — Вирхен де ла Регла, пресвятую деву Марию из Реглы.

Регла расположена на другой стороне гаванской бухты и была с древнейших времен центром религиозной жизни кубин­ских негров. Именно здесь, на берегу моря, состоялись вскоре после прихода первых черных рабов на Кубу первые обряды в честь Йемайа, владычицы моря. И именно здесь, в Регле, где почитание этой африканской богини пустило такие глубокие кор­ни, была Йемайа по крайней мере внешне облечена в лазурные одежды своего христианского близнеца. Я присутствовал при том, когда статуэтку пресвятой девы Марии перед ее самым большим праздником переодевали. Но от девы Марии остались в Регле на самом-то деле только эти одежды. А деревянное тель­це статуэтки было покрашено черной краской!

Черная дева Мария из Реглы вскоре стала, собственно, любимейшей святой всех афрокубинцев. Праздник девы Марии из Реглы, или Йемайа, отмечается ежегодно 8 сентября. Однако уже за несколько дней перед этим в честь Йемaйa совершаются разные обряды. В эту неделю Йемайа посвящаются новые веруюшне, верующие-женщины, ибо Йемайа — женская оришу, культ которой служит воплощением святого материнства, от ко­торого идет вся жизнь на земле. Хотя йемайа является оришу скорее более зрелых женщин, матерей, а молодых девушки бы­вают посвящены другому оришу — Очун, прекрасной, кокетли­вой Очун, оришу любви, все же первой, посвященной Йемайа, которую я накануне 8 сентября увидел в одном из домов старой Гаваны, была девочка едва ли четырехлетняя. Мне было жаль ее, ибо она должна была провести почти целую неделю без дви­жения на скамеечке под балдахином синего цвета. И только когда она буквально отсидела свои семь дней под синим фла­гом йемайа, посвященная могла быть «отдана своему оришу».

А потом пришел этот великий день. Я приехал на судне в Реглу и искал здание кабильдо. Эта афрокубинская кабильдо имеет для истории и культуры афроамериканцев на Кубе совер­шенно исключительное значение. В колониальные времена как исконные религии, так и африканская музыка, песни и танцы черных рабов жестоко преследовались. Но потом один из испан­ских губернаторов Кубы, Эспелета. разрешил неграм по крайней мере один-единственный день радости в печальном году. Его на­зывали Диа де Рейес — День королей. И в этот королевский день негры имели право петь и танцевать как дома, в Африке.

По они могли претендовать только на один лень счастья. Чтобы хорошенько и нему подготовиться, чтобы не потерять ни минуты этой столь редкой радости, рабы основывали своего рода объединения — подготовительные комитеты, как бы мы се­годня сказали, которые называли обычным испанским поняти­ем — кабильдо. Кабильдо, однако, вскоре приобрела в жизни афрокубинцев гораздо более важную роль. Негры в них объ­единялись в основном по своей первоначальной племенной принадлежности. Так, например, здесь в Регле существовали кабильдо арара, конго, ганга, апапа. бриче. Больше всего кабильдо. однако, объединяла, конечно, негров йорубского происхож­дения, или лукуми. Кабильдо уже не только организовывала подготовку ежегодного Дня королей, но заботилась и о под­держке бедных или покинутых членов кабильдо. главным же образом она была, конечно, центром таиных религиозных об­рядов афрокубинцев.

Большинства традиционных кабильдо на Кубе уже не суще­ствует. Регла. самый важный центр таиных религий афрокубинцев, является в этом отношении исключением. Члены реглинских кабильдо объединяются вокруг домов, в которых жили самые прославленные сантеро.

Из домов этих сантеро выходили члены кабильдо, чтобы со своими черными куколками Мариями обойти портовый город, Процессия сперва останавливалась на берегу моря, потом — на реглинском кладбище, затем приветствовала дома, в которых жили знаменитые сантеро, и наконец направлялась в храм, и торжественной мессе, которая единственная из всей длительной церемонии имела католический облик. Последние два года про­цессий не было, поэтому я 8 сентября начал свой путь по Регле посещением здания католической часовни недалеко от пристани, в которой выставлена «подлинная» черная дева Мария. Причет­ник зажег все светильники, чтобы я мог сфотографировать чер­ную богородицу, а потом потряс меня вопросом, которого я от причетника все же не ожидал. Он хотел знать, есть ли у нас в Чехословакии оришу, и молимся ли мы также Йемайа, Я отве­тил ему правдиво, что нет. Но он мне не очень-то поверил...

Хотя месса в храме была торжественной, но, как мне пока­залось. очень короткой. Ибо настоящие обряды в честь Йемайа совершаются за стенами этого храма. Священник еще благо­словил различные милагрос — металлические изображения ног, рук, глаз и некоторых других органов тела, которые порядочные люди вслух не называют. Будучи освященными, они могут яко­бы исцелять верующих, страдающих болезнями соответствую­щих органов.

Вот перед храмом стоит негритянка с тележкой и продает камни. Камни? Да, каждому оришу на домашний алтарь кла­дутся камни, которые имеют точно определенную форму и цвет. Камни для Йемайа ищутся, конечно, на дне моря. Эти торгов­цы. следовательно, ищут в море камни с требуемой поверхно­стью. формой и цветом, а когда какой-либо такой камень най­дут, везут его потом в Реглу, где всегда достаточно интересующихся предметами, которые связаны с культом госпожи моря.

На берегу бухты я вижу группу верующих, Сегодня праздник йемайа, следовательно, день ритуального очищения. Женщины очищаются омовением морской водой, другие очищаются листьями растения, которое здесь называют параисо. Другие верующие приносят на берег моря его владычице в качестве жертвы особый жертвенный напиток, приготовленный только для дан­ного случая. А иная женщина теперь входит в море с черной куклой, такой, какую у нас выдают как приз в наших ярмароч­ных тирах, и моет ее. Я напрасно искал объяснения у нескольких своих знакомых. Но, наконец, узнал, что эта женщина, как и другие, которые таким образом взывают к Йемайа о милости,— близнец. Ее сестра (или брат) умерла. Черная куколка как раз олицетворяет умершую. Ибо, согласно поверью, вода моря, ко­торым владеет могучая Йемайа, помогает живому и мертвому. Каждому, кто верит, каждому, кто владычице моря приносит жертву. Каждому, кто в ее честь в домах сантеро поет, танцует, играет на священном барабане бата.

И так я сразу после обеда, а потом и несколько последующих дней стал искать в Регле дом, в котором ноют и танцуют для Йемайа. Со своим другом доктором Гессом из Лейпцигского университета мы на мотоцикле (маленький магнитофон спря­тан в сумке) проезжали Реглу и искали место, где совершают обряд в честь Йемайа. Только на третий день на самом конце Реглы мы нашли дом — кабильдо, в который смогли войти. Его называют домом Пепы. Ибо здесь жила сантеро, которая при­надлежала и самым знаменитым в Регле — Пепа де ла Лома, Пепа давно мертва, но в ее доме по-прежнему собираются чле­ны кабильдо, главным церемониймейстером которой она явля­лась.

Я опять стою в самом темном углу комнаты, чтобы ни я, ни моя светлая кожа не беспокоили верующих, а потом предо мной снова раскрывается эта знакомая картина лукимийских обрядов: перед алтарем, на котором стоит черная богородица кабильдо, сидят три барабанщика. Они играют на священных барабанах бата. Никакой другой инструмент не может вступить на празд­ник Йемайа.

Слышится монотонный ритм трех барабанов и мелодия обря­довой песни, поющейся главным церемониймейстером, а потом рефрен, повторяемый хором, всеми верующими.

Барабаны и песня вначале приветствовали главных лукумий- ских оришу. Теперь обряд посвящен только Йемайа и, следова­тельно, только женщинам. Мужчины прижались и стенам комна­ты. Йемайа, мать моря, мать матерей, милосердна. Танцы в честь ее так же радостны и так же веселы. Танцующие в эти минуты изображают жизнь моря. Кольцо женщин поднимается и опускается так, как ветер поднимает и опять опускает волны на море. Вверх, вниз, вверч, вниз, и все тот же неизменный, бесконечный круг. Барабаны без устали приветствуют Йемайа.

А потом наступает кульминация обряда. Бата начинают звучать знакомым ритмом, женщины выпрямляются и поют приветствие в честь Йемайа, приветствие, форма которого не менялась, веро­ятно, уже целую тысячу лет.

Да, уже тысячу лет той же песней и тем же языком восхва­ляют лукуми там, дома, в Африке, и здесь, на Кубе, в Новом Свете, божественную Йемайа, матерь моря, матерь матерей.