«Сломанный мост»

Я вышел из лазурной «Британии» в гаванском аэропорту Paнчо Бойерос. Тишине, разумеется, сразу пришел конец. Кубинцы как и все латиноамериканцы, народ шумный и веселый. Ту группу путешественников, которая прилетела чехословацким самолетом, три черных музыканта приветствуют звучной мелодией ме­ренге. Слегка пританцовывай, проходим таможенный и паспорт­ный контроль, пограничники в ритме меренге проштамповывают паспорта и мы на Кубе.

Наша «Британии» была последним самолетом, который еще успел приземлиться в Гаване. Потому что через несколько часов музыканты и таможенники перестали петь, отложили маракасы и штампы и взялись за винтовки.

В одиннадцать часов вечера я сидел у радиоприемника и вслушивался в слова человека, которого знает весь мир. Высту­пал Фидель Кастро, премьер кубинского правительства. Он объявил всеобщую мобилизацию, призывал и бдительности и отваге.

В историю нашего времени этот период вошел позже под име­нем «кубинского», или «карибского» кризиса.

Журналист был бы благодарен случаю за то, что он его по­следним самолетом принес туда, куда устремились взоры всего света. Но я не журналист по профессии. И на Кубу я приехал не познавать ее настоящее или будущее. Как раз наоборот. Меня интересует прошлое некоторых групп кубинского населения. Ибо я занимаюсь историей и культурой американских индейцев и нег­ров. Поскольку о кубинских индейцах мы знаем особенно мало, я приехал искать именно их.

Археологический материал, который позволяет исследователю глубже познавать культуру предколумбовых индейцев, сосредо­точен в Гаване в двух местах — в Антропологическом институте Кубинской академии наук и в Музее Монтане, который является частью Гаванского университета. Именно в Музей Монтане и прежде всего и отправился. Его директор — профессор Риверо де ла Калле — ничем не отличается от других солдат революции: синяя милицейская рубашка, у пояса инкрустированный пер­ламутром кольт. Так ходили в дни блокады на работу почти все кубинцы, которые не были поправлены в окопы или и зенитным пушкам, а оставались цока на своих рабочих местах.

Я говорю с профессором Риверо о самых давних индейцах Кубы. Какими они были? Что умели, чем занимались? И как, собственно, попали на островную Кубу?

Сегодня мы уже знаем, что эти старейшие индейцы Кубы (и всех Антильских островов) назывались гуаиахагабеями. Так их по крайней мере называет в своем письме испанскому королю первый губернатор острова — Диего Веласкес. А их немного ис­каженное название доныне сохранила и область, в которой гуанахатабеи жили в XV веке. Это узенький полуостровной язык в самой западной части Кубы Пенинсула де Гуанакахабибес.

В эпоху Колумба гуаиахатабен были оттеснены вплоть до са­мого западного мыса кубы. Два или три тысячелетня назад они населяли весь остров.

Я просматриваю в Музее Монтане то немногое, что нам после себя гуанахатабси оставили: простейшие инструменты из раковин, кости, найденные в гуанахатабейских погребениях. И это, собственно, все. Позже я побывал во время своего второго пре­бывания на Кубе — в нескольких пещерах и основательно их обследовал с надеждой, что. возможно, мне удастся найти какой-нибудь гуанахатабейский «клад». Но пещеры, в которых эти люди жили, не дали мне ничего нового.

Гуанахатабеи, примитивные люди каменного века, скрытые в своих недоступных пещерах на запале Кубы, вымерли очень скоро после прихода Колумба в Америку. Следовательно, мы не знаем их языка. Знаем же мы наверняка только одно: что это они, гуанахатабси, пещерные жители, были первыми людьми, первыми индейцами, вступившими на остров.

После гуанахатабеев пришла на Кубу около двух тысяч лет назад многочисленная индейская группа, принадлежащая и аравакской языковой семье, члены которой называли себя сибонеями. Поскольку на их языке «сиба» означает скалу, камень, а суффикс «ей» — большое количество, большое число, то мы мо­жем перевести название Сибонеи как скальные люди, или камен­ные люди.

Каменные люди уже покинули пещеры, которые были единст­венным жильем гуанахатабеев. и начали строить первые чрезвы­чайно примитивные хижины. Но когда приходил циклон и начи­нались долгие дожди, заливавшие хижины, то они возвращались под надежное укрытие в скалах. Гуанахатабеи промышляли только сбором кореньев, диких фруктов и других даров леса. Сибонеи же стояли на более высоком уровне развития. Они ло­вили черепах, крабов. И для ловли рыбы, своего важнейшего про­дукта питания, они изобрели плетение сетей. Так возникает на Кубе ткачество. Наряду с рыбьими костями всюду, где жили Сибонеи. мы находим сотни раковин. Сибонеи использовали в пишу моллюсков. Они искусно вытягивали их из больших, кра­сиво окрашенных раковин. потом варили и ели (к слову сказать, позже я отведал это индейское блюдо, которое кубинские рыба­ки и доныне кое-где готовят, и могу подтвердить, что это на вид бесцветное скользкое нечто вкус имеет совсем неплохой). Рако­вины моллюсков потом служили индейцам для изготовления но­жей и ряда других простых, но полезных предметов.

Каким путем и откуда пришли индейцы на Кубу?

Куба — самый большой остров на луке, натянутом между Южной и Северной Америкой, между североамериканским полуостровом Флоридой и южноамериканской Венесуэлой. Куба от собственно материковой Америки — Северной, Центральной и Южной — отделена широким водным поясом. Как же, следова­тельно, пришли сюда с материка индейцы? И главное — каким путем? И откуда?

Поскольку исследователи не нашли в водах моря никакого потопленного моста, по которому могла идти миграция индейцев на Кубу, им ничего не оставалось, как мысленно построить его самим на основе того, что уже известно о предколумбовском и нынешнем индейском населении близлежащих районов матери­ковой Америки. Посмотрим на карту. Ближе всего Куба и Север­ной Америке, и Флориде — всего 160 километров. Причем между Кубой и югом Флориды лежат еще многочисленные маленькие кайос островки. От Центральной Америки, от полуострова Юкатан, до Кубы по крайней мере вдвое дальше. А с самой ближней территории Южной Америки, с побережья Венесуэлы, даже вдесятеро дальше.

Карта, следовательно, наводит на мысль, что индейцы пришли на Кубу с севера. Но когда мы сравним археологический мате­риал из важнейшего известного поселения кубинских сибонеев — Кайо Редонда (который я увидел здесь, в Музее Монтане, и в Антропологическом институте Кубинской академии наук) с на­ходками археолога» на соседнем острове Гаити, на Малых Ан­тилах и в самой Южной Америке, в северной Венесуэле, в рай­оне Маннкуаре, то увидим, что и там найдены предметы, подоб­ные сибонейским с Кубы. На Флориде же, откуда до Кубы так близко, не найдено ни следа.

Может быть, трассу потерянного индейского моста нам помо­гут открыть пешерные рисунки сибонеев? До недавного времени самой известной из таких «галерей» была святыня сибонеев - знаменитая пещера Солнца. Незадолго перед моим первым пу­тешествием на Кубу кубинские ученые открыли еще одну свя­щенную пещеру сибонеев, которую назвали Амброзневой пеще­рой. Мой первый путь из Гаваны шел именно туда, в священную пещеру кубинских индейцев, скрытую в зарослях полуострова Икакос в провинции Матансас.

В пустынных скалах теперь живут только летучие мыши. Ты­сячу или две тысячи же лет назад этот район был прибежищем нескольких сибонейских групп. В индейском святилище я уви­дел многочисленные наскальные рисунки, сделанные ее обита­телями. Строгие геометрические рисунки изображают рыб. жаб и других, преимущественно водных животных (большую часть пищи давали сибонеям море или река). Встречались также странные, довольно большие круги, составленные из красных и черных полос. Возможно, они были изображением маа — змей- душителей, которые, по-видимому, считались священными живот­ными у сибонеев. Или эти красные и черные круги являются примитивным календарем, в котором чередование красных и чер­ных кругов отмечало чередование дня и ночи, ход Солнца и Луны. Когда позднее я побывал в другой сибонейской пещерной галерее на острове Пинос, то обратил внимание, что этих чер­ных и красных кругов бывает, как правило, в каждом диске во­семь или двадцать девять.

Но вернемся и нашему вопросу о «потерянном мосте». Свя­щенные галереи в сибонейских пещерах, вообще говоря, не похо­жи на пещерные или скальные рисунки, которые мы знаем из других районов индейской Америки. Однако недавно голланд­ские исследователи (профессор Хуммелинк Вагенаар и др.) опубликовали индейские рисунки, которые украшают пещеры на островах Голландских Антил — Бонайре, Арубе и Кюрасао. Когда сравниваешь сибонейские рисунки из Амброзневой пеще­ры с пещерными рисунками индейцев указанных островов, то кажется, будто их рисовал один и тот же человек — так близко сходство стилей, «почерк» их индейских создателей. Голландские Антилы лежат у самых берегов Южной Америки, поэтому иссле­дователи сделали следующий вывод: нндейцы-сибонеи и, оче­видно, их предшественники пришли на Кубу с северо-востока Южной Америки, из Венесуэлы, используя Антильские острова и Гаити в качестве транзитных пунктов во время плавания на своих каноэ. Ведь доколумбовские индейцы Кубы умели строить лодки. Археологи нашли на острове деревянное весло, как счи­тают, сибонейское, которое я позже увидел в нью-йоркском Му­зее американских индейцев.

И вот, когда мы соединим далекое побережье Венесуэлы че­рез десятки Антильских островов с Кубок и когда среди отдель­ных островов представим себе суденышки первых антильских индейцев, перед глазами встанет тот «мост», по которому много, много столетий назад пришли на Кубу первые индейцы.