Сто дней сидения на Вифлеемской реке

Волей-неволей Адмирал вынужден был отступить и увести флотилию на запад, к берегам страны Верагуа, в те места, мимо которых корабли прошли два месяца назад.

6 января 1503 года Адмирал привел суда к устью не очень большой реки Белен (испанцы Беленом назы­вают Вифлеем, и об этом евангельском городе Адмирал вспомнил потому, что 6 января по католическому кален­дарю был день явления волхвов в Вифлеем). С. Э. Морисон, в 1940 году обследовавший всю трассу четвертой экспедиции, отметил, что устье Белена — одно из самых опасных мест на центральноамериканском побережье. Войти в эту реку невероятно трудно, но зато в ее устье корабли спокойно могут отстаиваться в бурю, песчаный бар защищает эстуарий Белена от яростных атак с моря (22, 182—183). Адмиралу посчастливилось еще и потому, что на следующий день разразился шторм, который по­губил бы корабли, если они задержались бы у скалистого побережья близ входа в реку Белен.

В устье Белена флотилия пробыла сто дней, и это были далеко не лучшие дни в истории четвертой экспе­диции. 9 января «аделантадо» Бартоломе Колумб отпра­вился на лодках на рекогносцировку и в долине соседней реки Верагуа встретился с крупным местным касиком Кибианом, который день спустя навестил Адмирала и принес довольно много золота. 6 февраля Бартоломе Колумб с группой матросов снова направился к Кибиану, причем в пути «экскурсанты» намыли немало золота. Несколько дней спустя «аделантадо» снова посетил бо­гатую золотом местность Урира и снова нашел там золото.

Тогда Адмирал решил основать на Белене поселение, оставить в нем часть людей под командой Бартоломе Колумба, а самому возвратиться в Кастилию за подкреп­лением. Выбрано было место для укрепленного го­родка, и Адмирал дал ему название Санта-Мария-де-Белен.

«Худшего места для крепости, — пишет С. Э. Морисон, — Колумб не мог бы найти на всем побережье Центральной Америки». И в подтверждение своих слов он привел рассказ одного старателя, с которым беседовал в 1940 году. Старатель нашел в долине Белена богатую россыпь, привез из ближайшего города строительные ма­териалы и принялся за ее разработку. Первый же ливень смыл в море все, что с таким трудом было сооружено в этом месте.

В марте 1503 года ливней не было, и моряки возвели небольшое поселение. Они построили 19 домов и пришли к убеждению, что в дальнейшем будут здесь жить при­певаючи, намывая в ближних песках золото. Но цент­ральноамериканская природа коварна. Плохо, когда идут затяжные дожди, но ничуть не лучше, когда наступает великая сушь. Белен обмелел, и флотилия оказалась в ловушке — вывести ее в море через бар не удавалось никакими силами.

Между тем до той поры весьма мирный сосед при­шельцев касик Кибиан стал проявлять враждебные намерения.

Адмирал решил нанести удар первым. Диего Мендес пробрался в селение Кибиана и захватил в плен касика и десятка три его соратников.

Кибиан, однако, из плена бежал и тут же открыл военные действия.

Случилось это 6 апреля, в момент, когда в городке Санта-Мария-де-Белен меньше всего думали о Кибиане и его воинстве. Одержимый лихорадкой, Адмирал в тот день проводил через бар флагманский корабль и кара­веллу «Сантьяго-де-Палос» и «Вискайну». «Гальега» оставалась на старом месте, ее решено было использо­вать как плавучую базу крепости: Все моряки заняты были проводкой судов, им уже удалось протащить через отмель флагман, в крепости оставалось десятка два христиан и сторожевой пес. Четыреста индейцев напали на поселение, но если Рим в свое время спасли гуси, то Санта-Марию-де-Белен выручила собака. Она забла­говременно учуяла врага, защитники крепости успели подготовиться к отражению Кибиановой атаки. В битве у ворот крепости несколько ее защитников было ранено, в их числе оказался Бартоломе Колумб — стрела задела ему грудь.

Индейцы отступили, но близ крепости натолкнулись на лодку с флагмана: капитан Диего Тристан и несколь­ко матросов грузили на нее бочки с водой. В короткой схватке Диего Тристан и его люди сложили головы. Из двенадцати моряков одиннадцать погибли, только одному бондарю Хуану де Нойе удалось спастись.

Адмирал был в это время на флагмане. Моряки, узнав о событиях в крепости, пришли в уныние, помочь товарищам они не могли — ведь единственную оставшу­юся на судне лодку Диего Тристан увел с собой.

Должно быть, духи злокачественной лихорадки в этот трагический момент овладели Адмиралом. Ибо когда, весь в жару, он взобрался на габию, чтобы оглядеть окрест­ности, до его слуха дошел небесный глас, внушавший ему надежду на спасение. Монолог посланца господнего Адмирал три месяца спустя записал таким образом: «О глупец, нескорый в делах веры и служении твоему господу, владыке всего сущего! Свершил ли господь больше для Моисея или для слуги своего Давида? С са­мого рождения твоего не оставлял он тебя своими забо­тами. Когда же ты вырос и возмужал, что доставило ему удовлетворение, он сделал так, что имя твое стало зву­чать чудесным образом на земле. Индии — богатейшие части света — он отдал тебе во владение. Ты разделил их так, как тебе было угодно, и он дал тебе для этого полномочия.

Он дал тебе ключи от заставы Океана, скрепленной мощными цепями, и подчинил тебе много земель, а среди христиан ты приобрел почет и славу. Разве он больше сделал для народа Израиля, когда вывел его из Египта, или для Давида, когда превратил его из па­стуха в царя иудейского? Обратись к нему, и ты поймешь, в чем состоит твое заблуждение. Безгранично его мило­сердие, старость твоя тебе не помешает совершить ве­ликие дела. Аврааму было сто лет, когда он зачал Иса­ака, а Сарра не была юной девушкой. Ты в неверии взы­ваешь о помощи. Ответствуй же, кто причинил тебе столько горестей — бог или свет? Бог никогда не нару­шает своих обетов и не отнимает своих даров. И не гово­рит после того, как ему отслужена служба, что иными были его намерения и что по-иному он разумеет их ныне» И не заставляет терпеть он муки, чтобы проявить свою мощь. Ни одно слово не пропадает даром — а все им обещанное выполняется с лихвой. Таков его обычай. Вот что совершил твой создатель для тебя, и что он свершает для всех... откинь страх, верь — все эти невзго­ды записаны на мраморе и имеют причину» (24, 456— 457).

Что ж, вероятно, в полдень, 6 апреля 1503 года, Ад­мирал и вправду услышал небесный глас. Он был в бре­ду, и душа его страстно жаждала чуда. На Ямайке, девяносто дней спустя, речь посланца божьего была встав­лена в письмо их высочествам. И назидания: ради Адми­рал вложил в уста господнего глашатая упреки коро­левской чете...

Удивительно, однако, иное. Человек, который с вы­соты габии вел беседу с небом, с великой энергией и огромным мужеством в последующие дни спасал своих спутников и свои корабли, и его распоряжения были продуманны и действенны. Адмирал счел за благо не оставлять на реке Белен часть людей — горький опыт крепости Навидад научил его многому — и дал приказ: провести «Гальегу» через бар и доставить на рейд всех, кто еще оставался в поселении. Но «Гальегу» пришлось все же бросить на месте ее стоянки, река снова обмелела. Людей и грузы перевез на рейд Диего Мендес. «Я, — писал он, — взял два каноэ, соединил их жердями, положенными поверху, и укрепил их веревками. А затем> при тихой погоде, подтаскивая каноэ на бечеве, мы до­ставили на корабли все имущество и людей» (24, 475).