Рабы или золото?

В конце января Адмирал принял смелое решение: отправить 12 кораблей в Кастилию. 12 кораблей — это 350 или 400 лишних ртов. Командиру этой флотилии Антонио де Торресу Адмирал передал все добытое золо­то — а удалось все же собрать его на сумму в 30 тысяч дукатов, или на 10 миллионов мараведи, — и образцы местных пряностей.

Торресу Адмирал вручил мемориал — памятную записку, адресованную королевской чете. Это был очень мудрый документ, составляя его, Адмирал проявил неза­урядные дипломатические способности и дело, явно обре­ченное на гибель, представил в весьма выгодном свете, предъявив в то же время ряд настоятельных требований короне (24, 342—357). Адмирал прежде всего заверил Изабеллу и Фердинанда, что золота на Эспаньоле очень много и что в будущем удастся добыть его в большем количестве. Далее он обещал их высочествам переправить в Кастилию здешних людей — каннибалов и жителей Эспаньолы. Такая операция, по мысли Адмирала, долж­на была пойти на благо этим «перемещаемым» лицам и споспешествовать просветлению их душ.

Очень ярко и, в том нет сомнения, вполне искренне Адмирал описал щедрую природу Эспаньолы, сравнив этот остров с Андалузией и Сицилией. Адмирал вдохно­венно возгласил: «Поистине столь прекрасна земля этих островов и лесов, и гор, и вод, и долин, где текут полно­водные реки, что никакая другая земля под солнцем не может быть лучше и краше для взора».

Но от королевской четы Адмирал не скрыл, что коло­ния терпит бедствия. И он настоятельно требовал, чтобы в Изабеллу прислали запасы вина, сухарей, солонины, риса, сахара, меда, изюма, всевозможные лекарства и рогатый скот. Мемориал писал вице-король Индий, гото­вый силой оружия закрепить власть их высочеств в ново­открытых землях. Поэтому испрашивалось у королевской четы оружие и указывалось, что нужно во что бы то ни стало направить на Эспаньолу не менее ста конников.

Адмиралу ведом был меркантильный нрав королевы, он знал, что у Фонсеки на счету каждый грош, и пони­мал, что все эти требования не слишком обрадуют ее высочество и главу ведомства заморских перевозок. И он решил возместить издержки на колонию продажей «рабов из числа каннибалов, людей жестоких и вполне подхо­дящих для этой цели, хорошо сложенных и весьма смыш­леных». Рабов, по мысли Адмирала, можно было отправ­лять на судах, которые в Кастилию возвращались порож­няком, и загружать ими корабельные трюмы.

Пять с половиной лет спустя Адмирал снова вспом­нил о рабах: «во имя святой троицы» он прикинул выгоду работорговли и рассчитал, что ежегодно можно отправлять из Индий четыре тысячи невольников. Издержки соста­вят всего лишь 6 миллионов мараведи, а выручить можно будет миллионов сорок, ведь португальцы даже за самых дряхлых рабов дают 8 тысяч мараведи.

Этот расчет Адмирал сопроводил таким примечанием: «И пусть даже умирают рабы в пути — все же не всем им грозит такая участь» (24, 426—427).

Это были чисто генуэзские планы, отражающие прак­тику заморской колонизации давно пройденного этапа, планы, которые дали основание сказать К. Марксу, что «донесения Колумба характеризуют его самого как пира­та... Работорговля как базис» (2, 100). Однако кастиль­ская метрополия не испытывала нужды в рабах. В Испа­нии XV века эксплуатировали не рабов, а свободных и полусвободных крестьян. В ту пору отошли в прошлое грубые формы внеэкономического принуждения, денеж­ная рента сменила барщину и оброк. Деньги разъели феодальную систему, сложившуюся в раннем средневе­ковье, нарождалась новая, капиталистическая формация, занималась заря эры первоначального накопления. Не ра­бы, а золото, заморское золото, которое в Европе превра­щали в капитал, требовалось крестоносцам юного капита­лизма.

«...Всеобщая жажда золота, — писал К. Маркс, — гнала народы и государей в XVI и XVII веках, в этот период детства современного буржуазного общества, в заморские крестовые походы за золотой чашей» (1, 139).

Правда, придет черед и рабам. Минует два-три сто­летия, и спрос на рабов предъявит не метрополия, а ее заморские владения, здесь зародится плантационная система, целиком ориентированная на европейские рын­ки. Ее основой станет рабский труд, и тогда невольников будут ввозить на новооткрытые земли. Ввозить из Афри­ки, ибо на Антильских островах индейцев почти не оста­нется.

2 февраля 1494 года Торрес отправился в Кастилию, благополучно прибыл туда и в начале марта вручил -ме­мориал королеве и королю. Королевская чета удовлетво­рила просьбы Адмирала, но крайне сдержанно отнеслась к его плану экспорта каннибалов в Кастилию. Короне нужны были не каннибалы, а золото; их высочества, а также сеньоры Пинело, Берарди и прочие королевские кредиторы не желали довольствоваться сообщениями о грядущих барышах и несказанных красотах Эспаньолы. Расходы на колонию росли, только на один фрахт прихо­дилось теперь тратить миллионов пять-шесть мараведи, и не меньше стоил провиант для поселенцев, да и мил­лионов восемь уходило на выплату жалованья наемникам, сидевшим в Изабелле (101).

6000000 + 6 000 000 + 8000 000 = 20 000000

А с кораблями Торреса прибыло заморское золото на сумму в 10 миллионов мараведи. Следовательно, коло­ния принесла убыток в размере 10 миллионов мараведи.

Короля и королеву, Фонсеку и севильских банкиров очень беспокоили вести из Индий. Создавалось впечатле­ние, что Адмирал со своими воинственными бездельника­ми не в силах будет добыть много золота, во-первых, по­тому, что Эспаньола была им небогата, во-вторых, по той причине, что колонисты не желали добывать драгоцен­ный металл трудом своих рук, и, в-третьих, в силу того, что поиски золота они желали вести не для Католических Королей, а для самих себя.

Адмирал и его соратники уже не внушали королев­ской чете былых надежд, а подобное разочарование было чревато дурными последствиями для главы второй экспе­диции.