Корабли Кортеса (1520 г.)

Высадившись на берег в Мексике, Кортес прежде всего построил у самого моря небольшой город и дал ему название Веракрус (что на испанском языке зна­чит «истинный крест»), желая таким образом показать, что его поход имеет религиозное значение, как это де­лали все испанские авантюристы того времени, по сло­вам которых единственной целью их бесчисленных завоеваний было желание распространить понятие об истинном Боге между дикарями-идолопоклонниками.

Окончив постройку города, маленькая армия заня­лась приготовлениями к завоеванию, причем Кортес на­чал доказывать своим спутникам бесполезность сохра­нения кораблей и убеждал сжечь их все, за исключени­ем одного, назначавшегося для отправления в Испанию с известием о совершенных ими подвигах. Он надеялся этим способом отнять у своих товарищей всякую мысль о возвращении назад и заставить их или победить, или умереть.

Солдаты, вполне преданные своему начальнику, бе­зусловно доверяя каждому его слову, охотно согласи­лись на его предложение, отнимавшее у них последнюю возможность вернуться в Европу, и немедленно пере­несли в Веракрус паруса, снасти, якоря — вообще все, что могло пригодиться впоследствии, а сами корабли предали пламени. С тех пор о людях, которые, задав­шись какой-нибудь целью, лишают себя всякой возможности уклониться от нее, изменить свой образ действий, принято говорить, что они «сожгли свои корабли».

Между тем слух о появлении европейцев в пределах мексиканской империи начал распространяться среди ее населения. Туземцы с ужасом передавали друг дру­гу, что белые люди имеют в своем распоряжении гром и молнию и на каких-то чудовищных существах переле­тают громадные пространства с быстротой стрелы. Эти баснословные рассказы основывались на том, что у ис­панцев было огнестрельное оружие и несколько верхо­вых лошадей, сила, легкость и покорность которых ка­зались чем-то сверхъестественным жителям Америки, никогда не видавшим подобных животных. Неудивитель­но поэтому, что когда мексиканцы увидели в первый раз лошадей, рывших копытами землю, и услышали их гром­кое ржание, то вообразили, будто эти необыкновенные существа требуют человеческих жертв, так как по по­нятиям дикарей, поклонявшихся змеям, тиграм и дру­гим животным, только кровь человека могла быть при­ятна таким грозным божествам. Представьте же себе, какой ужас овладел мексиканцами, когда они увидели испанских солдат, вооруженных мушкетами (старинное очень тяжелое ружье, только что начавшее распростра­няться тогда в Европе), необыкновенно быстро переез­жавших с места на место на своих легких скакунах и перевозивших вслед за собой тяжелые пушки, грохот которых раздавался по окрестностям наподобие грома.

Вполне естественно, что большая часть племен, жив­ших вблизи Веракруса, не решилась сопротивляться маленькой армии Кортеса, вследствие чего испанцы ско­ро сделались повелителями таких многочисленных на­родных масс, которые без взякого усилия могли бы со­вершенно истребить ничтожную горсть дерзких при­шельцев. Впрочем, Кортес не злоупотреблял почтением, питаемым к нему дикарями за его личную храбрость, а, напротив, старался привлечь их к себе, даже убедил доставлять съестные припасы для своего войска и одно из самых воинственных племен, именно тласкаланов, склонил к участию в нападении на Монтесуму, восполь­зовавшись ненавистью их к деспотичному монарху, си­лой оружия принудившему доставлять ежегодно в сто­лицу его обширной империи, Мехико, юношей и девушек из этого племени для принесения их там в жертву богам.

Когда Монтесума узнал о прибытии европейцев в его владения и намерении их побывать в столице импе­рии, даже посетить его собственный дворец, то повели­телем Мексики овладел невольный страх, хотя для не­го лично такое вторжение не представляло, по-видимо­му, никакой опасности, потому что он был постоянно окружен преданными телохранителями и пользовался уважением всего народа. Но, по странной случайности, в это самое время между невежественными и суевер­ными подданными мексиканского императора было сильно распространено предсказание, утверждавшее, что могущественная империя будет разрушена какими- то чужеземцами. Это предсказание до того овладело умами мексиканцев и так повлияло на самого Монтесуму, что заставило опустить руки при первом известии о появлении людей другой нации в его владении и отня­ло всякую мысль о сопротивлении их насильственному вторжению. Вместо того чтобы поскорее собрать свои войска и смело идти навстречу дерзким пришельцам, Монтесума отправил к Кортесу двух самых значитель­ных касиков просить отважного генерала не вступать далее в Мексику, государь которой не имеет против не­го враждебных намерений, в доказательство чего посы­лает богатые подарки всем испанцам. Эти великолеп­ные подарки состояли из образцов естественных произ­ведений страны и превосходных местных изделий. Тут были прекрасные бумажные ткани, белизной и тон­костью не уступавшие шелковым материям, изящно сде­ланные из разноцветных перьев картины, представляв­шие животных, деревья и цветы; драгоценные золотые украшения — ожерелья, браслеты и кольца. Но испан­цам особенно понравились два массивных подноса — золотой, изображавший, по мнению дикарей, солнце, и серебряный, служивший эмблемой луны,— и несколько больших ящиков, наполненных драгоценными камнями, крупным жемчугом и слитками золота и серебра в том виде, в каком эти металлы встречаются в рудниках, частью в реках Мексики.

Однако бедный Монтесума жестоко ошибся, надеясь, что его роскошные, чисто царские подарки могут удов­летворить жадность испанцев; напротив, хищнические наклонности этих людей были только сильнее возбуж­дены видом драгоценных произведений страны, которую они думали завоевать, и Кортес с трудом сдерживал их нетерпение поскорее завладеть богатым государством; а посланным императора Мексики отвечал, что по при­казанию одного из могущественных государей Европы он должен посетить Монтесуму в его столице.

Вслед затем маленькая армия немедленно отправи­лась дальше. Получив это известие, император был по­ражен дерзостью чужеземцев, решающихся идти напе­рекор его желаниям, и при этом случае от души пожа- лел, что не принял против них более действенных мер, чем просьбы и подарки.

Но спутники Кортеса уже и сами готовы были счи­тать свое предприятие слишком смелым, видя цветущее положение и громадность государства, которым они ре­шились завладеть. По мере приближения к столице они все больше и больше убеждались в высокой степени раз­вития народа, населявшего Мексику: так вместо жал­ких хижин, попадавшихся им до сих пор в Новом Све­те, тут всюду встречались многолюдные города, снаб­женные водопроводом, украшенные дворцами и храма­ми необыкновенно прочной постройки из громадных кам­ней.

Действительно, мексиканские храмы были выстро­ены так искусно, что некоторые из них сохранились да­же до нашего времени; храмы эти называются на тузем­ном языке «теокаллис» и по наружному виду имеют большое сходство с вечными египетскими пирамидами. Гордые европейцы, всегда смотревшие на индейцев с пренебрежением и видевшие в них темных, невежест­венных дикарей, были крайне изумлены, встретив в этой отдаленной варварской, по их мнению, стране астроно­мические приборы вроде солнечных часов, называющие­ся гномонами и служившие для определения времени, по высоте солнца и по длине бросаемой им тени. Все это доказывало испанцам, что они находятся среди на­рода, более цивилизованного, чем все другие американ­ские дикари, и заставляло испытывать невольный страх при мысли, что такая незначительная горсть их нахо­дится в самом центре обширного и многолюдного госу­дарства.

Но опасения завоевателей были напрасны: мекси­канцы уже заранее считали себя уничтоженными при виде этих необыкновенных всадников, покрытых блес­тящим оружием и гордо разъезжавших на своих быст­рых конях. Отовсюду сбегались они посмотреть на ни­когда не виданных белых людей, принимая их за сверхъестественные существа и обращаясь к ним с при­ветствиями как бы к настоящим божествам: «Если вы боги, жестокие и мстительные,— говорили туземцы на своем языке,— примите от нас этих рабов, и пускай кровь их, выпитая вами, смягчит ваш гнев; если вы при­надлежите к числу более кротких богов, мы предлага­ем вам благовония и цветы, но если вы простые смерт­ные, то, для утоления вашего голода, мы дадим вам самых спелых плодов и самого лучшего мяса».

Испанцы с удовольствием выслушивали эти привет­ствия, смысл которых объяснял им Агиляр, гордились такими почестями и вместе с тем чувствовали презри­тельное сострадание к жалкой нации, трепещущей и пре­клоняющейся перед ничтожным европейским отрядом.

Таким образом, окруженные всеобщим благоговени­ем и встречая везде одну только покорность, приблизи­лись спутники Кортеса к столице мексиканской импе­рии, Мехико, и здесь были еще более поражены видом этого красивого города, выстроенного посреди огромно­го озера и соединявшегося с берегом посредством длин­ных и узких мостиков, по которым едва могли пройти в ряд несколько человек. С вершин гор, окружавших озе­ро» Кортес долго любовался прелестным видом Мехико, его великолепными зданиями и высокими храмами, ку­пола которых, выложенные листовым золотом, ослепи­тельно блестели на солнце. Вообще город этот представ­лял собой такое очаровательное зрелище, что европей­цам, никогда не видевшим ничего подобного, казалось, будто они попали в какую-то волшебную, сказочную страну, не имеющую ничего общего с действительностью.

В некотором расстоянии от столицы Монтесума в сопровождении знатнейших сановников империи вышел навстречу своим непрошеным гостям. Он сидел в золо­том кресле, которое несли четыре главных касика, в ве­ликолепных одеждах, вышитых жемчугом и драгоцен­ными камнями. Воины, окружавшие императора, были вооружены только длинными копьями с наконечниками из обожженного дерева и стрелами, снабженными вместо металлического острия отточенными кремнями или рыбь­ими костями, из чего вы можете заключить, что мекси­канцы, подобно всем другим племенам, населявшим Америку, совершенно не знали употребления железа.

Встреча мексиканского монарха с Кортесом произо­шла по всем правилам придворного этикета: оба сошли на землю в знак взаимного уважения, которого ни один из них не питал к другому, и обменялись вежливыми приветствиями, причем Монтесума казался грустным и озабоченным, как будто он предчувствовал бесчислен­ные бедствия, ожидающие его подданных с появлением этих чужеземцев. Затем император приказал сопровож­давшим его художникам срисовать одежду, лошадей и пушки испанцев на белых листочках из хлопчатой бу­маги, и, несмотря на все несовершенство такого мате­риала, рисунки, сделанные ими, отличались большой точностью.

После этого Монтесума пригласил Кортеса и его спутников в свою столицу, где для приехавших европей­цев был приготовлен огромный дворец, в котором по­местились также и тласкаланы, в количестве несколь­ких тысяч, сопровождавшие испанскую армию для пе­реноски ее багажа и оружия.

Таким образом, эта ничтожная горсть авантюристов без боя, без малейшего сопротивления заняла столицу Мексики и была окружена там величайшим почетом со стороны всех жителей и самого императора. Теперь Кортес уже не сомневался, что рано или поздно ему удастся овладеть мексиканской империей, которая счи­талась в то время одним из богатейших и могущест­венных государств Нового Света. Но вы скоро увидите, сколько трудов и опасностей предстояло еще испытать начальнику экспедиции, прежде чем он мог осуществить свою грандиозную мечту.