Третье плавание 1498 года

Пробыв в Испании почти два года, Колумб отпра­вился 30 мая 1498 года с шестью кораблями в свое третье путешествие. У острова Ферро, где он спас ис­панскую каравеллу от нападения двух французских во­енных кораблей, Колумб часть своих кораблей отослал прямо на Эспаньолу, а с остальными направился в бо­лее южном направлении, ближе к экватору, чтобы, доб­равшись до материка, прямо попасть в страны, изоби­ловавшие золотом, драгоценными каменьями и редки­ми пряностями. Но ему пришлось дорого поплатиться за это рискованное предприятие: он попал в пояс эква­ториального безветрия и корабли его остановились. От невыносимого зноя на палубе растапливалась смола, на бочках лопались обручи, и содержимое их выливалось в трюм. Тут как бы подтверждалось древнее сказание об огненном море. Экипаж страдал невыносимо. Только на восьмые сутки удалось Колумбу пройти на север, где вскоре попутный пассат подхватил и погнал корабли. На судах оставалось уже только по одной бочке воды, когда один из матросов полез почему-то на мачту и уви­дел в недалеком расстоянии три вершины: то был Три­нидад, названный так во имя Святой Троицы.

Во вторник 31 июля Колумб подошел к Южной Аме­рике. Корабли прошли через бурное течение Змеиного пролива, как назвал его Колумб, в залив Парна, чрез­вычайно удобную гавань, где вскоре установились дру­жеские сношения с индейцами.

Эти дикари были светлокожие, носили длинные глад­кие волосы, что совершенно противоречило всем геогра­фическим представлениям того времени, по которым под экватором могли жить только черные люди с курчавыми волосами. Золота тут тоже не оказалось, но зато устано­вилась оживленная меновая торговля жемчугом, из ко­торого наиболее драгоценные камни Колумб отобрал для монархов. Однако сильный недостаток в съестных припасах вынудил Колумба отказаться от дальнейших исследований.

Следуя вдоль берега южноамериканского материка, ошибочно принимавшегося им за остров, Колумб доехал до Драконовой пасти и, не имея другого выхода, дол­жен был пуститься по этому опасному проливу мимо скал и рифов. Миновав острова Маргарита и Кубагуа, эскадра 19 августа достигла южной оконечности Эс­паньолы.

Во время своих первых двух плаваний Колумб нахо­дился как бы в преддверии нового мира, а в третьем путешествии он был уже близок к разгадке тайны, но ему не было суждено довершить всего. Ему казалось странным, что карты не соответствовали местностям, где он был, и он пришел к неожиданному заключению, что земля не шар, а имеет грушевидную форму. Толь­ко однажды при виде огромной реки Ориноко у него блеснула мысль — не материк ли это, потому что такие большие реки с такой массой воды могли собирать ее лишь на обширных пространствах из целых речных бас­сейнов, но он постоянно возвращался к мысли, что на­ходится у берегов Азии.

Между тем Бартоломе Колумб переживал на Эспань­оле тяжелые дни. Он основал город Санто-Доминго на южном берегу острова, в здоровой местности и по сосед­ству с вновь открытыми золотыми рудниками, и назва­ние города перешло на весь остров. Но на Изабелле свирепствовала лихорадка, унесшая в могилу многих испанцев, а большинство поселенцев, предводимые прежним любимцем Колумба, Ролданом, отказались по­виноваться чужеземцу-наместнику.

От зорких глаз индейцев не укрылись распри нена­вистных им чужестранцев; составился заговор, и не­сколько испанцев были убиты, а церковь разрушена Бартоломе немедленно выступил против мятежников, разбил их и, по обычаю того времени, сжег на кострах оскорбителей святыни.

Когда Колумб через два с половиною года вновь при­был в свое вице-королевство, индейское население ост­рова повсюду было успокоено и покорено, не успокаи­вались только поселенцы. Прибыв 31 августа 1498 года в Санто-Доминго совсем больным, Колумб употребил все силы, чтобы достигнуть примирения с мятежниками, и обещал им полное прощение и даровой проезд в Ис­панию. Последнее, по-видимому, было теперь общим желанием, потому что богатая плодоносная страна бы­ла превращена в пустыню. Но Ролдан и его сторонники полюбили свободную, полную приключений жизнь, при­выкли к услугам индейцев и не желали возвращаться в Кастилию.

18 октября 1498 года Колумб отправил в Испанию четыре корабля со 150 жемчугами и 100 пленных индей­ских воинов, назначенных для продажи в рабство. Кро­ме того, он написал и отправил описание своего послед­него путешествия и историю возмущения поселенцев, а затем просил о присылке денег, съестных припасов, ору­жия и пороха, скромных колонистов вместо прежних лентяев и преступников, судей и монахов, как для обу­чения и обращения индейцев, так и для того, чтобы сно­ва приучить к исповеди и обедне одичавших испанцев. Но на тех же судах ехали сообщники Ролдана, имев­шие немало друзей в Испании, в которой у Колумба бы­ло много завистников и недругов.

Прежде всего Колумбу необходимо было умиротво­рить колонию. После долгих переговоров состоялось на­конец соглашение с мятежными испанцами, по которо­му они получили не только полное прощение, но, кроме того, участки земли в ленное владение[10] с определенным числом индейцев для возделывания их.

Однако Колумб намеревался, как он сам писал ко­ролю, при первой же возможности нарушить этот вы­нужденный договор. Случая этого не пришлось долго ждать. Ролдан поссорился со своими прежними сообщ­никами, не пожелавшими признать его своим верховным судьей, арестовал некоторых из них и выдал Колумбу. Колумб решил отплатить им теперь за прошлое и при­казал их повесить.

Между тем в Испании над Колумбом собиралась гроза. К неудовольствию на большие расходы по коло­нии присоединились жалобы на суровость и жестокость правителя. Толпы вернувшихся на родину поселенцев, на лицах которых ясно виднелись следы испытанных лишений и трудов, собирались на роскошном дворе Аль­гамбры в Гранаде, показывали королю свои лохмотья и кричали: «Вот награда за наши труды!» Они называли вест-индские земли могилой Испании, а Колумба — ви­новником всего бедствия.

Подозрительный Фердинанд давно уже был недово­лен Колумбом, а покровительница его, Изабелла, была сильно возмущена, когда снова прибыл целый транспорт индейцев для продажи в рабство. «Кто уполномочил ад­мирала продавать моих подданных в рабство!»—вос­кликнула она и приказала тотчас отправить их на родину. Монархи не без основания решили, что Колумб не способен управлять страной, к тому же он сам просил выслать судью и этим давал удобный предлог подверг­нуть себя следствию.

Выбор пал на небогатого дворянина Франциска де Бобадилья, которому и даны были исключительные пол­номочия. По королевскому декрету он имел право аре­стовывать и отсылать в Испанию всякого нарушителя порядка; власть над всеми городами переходила в его руки, а Колумбу, которого этот приказ называл только адмиралом, но не вице-королем, вменено было в обя­занность оказывать Бобадилье полное доверие, выслу­шать от него волю монархов и затем подчиниться ука­заниям Бобадильи.

Целый год это полномочие не приводилось в испол­нение, так как Бобадилья не получал средств для сна­ряжения кораблей. Но 23 августа 1500 года он наконец приехал в Санто-Доминго с двумя судами. Первое, что бросилось в глаза в Новом Свете, были виселицы с се­мью казненными испанцами. К сожалению, Колумб на­ходился в это время внутри страны и его противники воспользовались его отсутствием.

Прослушав торжественную обедню, Бобадилья тот­час приказал прочитать перед церковью королевский приказ и потребовал выдачи заключенных, но начальник форта Диего Колумб отказался исполнить это требова­ние до возвращения брата. То же повторилось на дру­гой день. Бобадилья горячился, народ молча ждал. Тог­да Бобадилья именем короля обещал выплатить все не­уплаченное служащим жалованье — и все поселение Санто-Доминго приняло его сторону, лишь немногие, ос­тавшиеся верными Колумбу, заперлись в маленькой кре­пости. Но Бобадилья приказал своим матросам разбить ворота топорами и принял под свою защиту освобож­денных испанцев.

По отношению к Колумбу он стал вести себя до то­го бесцеремонно, что поселился в его доме, пользовался его серебром, лошадьми, рылся в его деловых бумагах, конфисковал даже его частное имущество, а затем, что­бы поддержать свою популярность, отменил на два­дцать лет все подати, хотя не был на то уполномочен. Копию с королевского декрета он послал Колумбу. Ад­мирал был глубоко оскорблен и отправился в Санто-До­минго, где Бобадилья тотчас приказал наложить на него и его брата Диего оковы и отвести их в крепость.

Молча покорился Колумб своей судьбе и даже уго­ворил брата Бартоломе не сопротивляться. Колумб стал опасаться за свою жизнь, и когда в темницу вошел Виллехо, капитан судна, на котором все три брата долж­ны были отправиться в Европу, он с беспокойством спро­сил: «Куда ты ведешь меня, Виллехо?» — «На корабль, который отплывает в Испанию»,—отвечал тот почти­тельно. «Правду ли ты говоришь?» — «Клянусь вашей жизнью».

Восемь лет прошло с того замечательного октябрь­ского утра, когда в ослепительной красоте открылся пе­ред ним Новый Свет, а вместе и жизнь, полная славы, счастья и могущества, а теперь он покидал этот Новый Свет закованным в цепи!.. Что ожидало его впереди?

К счастью, Виллехо был благородный человек, ста­равшийся облегчить положение узников. На корабле он тотчас хотел снять с них цепи, но Колумб воскликнул: «Нет, их величества письменно приказали мне подчи­няться всем распоряжениям Бобадильи; их именем на меня наложили оковы, и я буду носить их до тех пор, пока они же не прикажут снять их, а затем, — присово­купил он с горькой иронией, — я сберегу их как знак благодарности за мои услуги!» Впоследствии они всег­да висели в его комнате и по его желанию должны бы­ли быть положены с ним в могилу.

Море было замечательно спокойно при этом обрат­ном плавании, и уже через несколько недель, 25 нояб­ря 1500 года, суда прибыли в Кадис.

Известие о прибытии Колумба в цепях с быстротою молнии облетело всю Испанию и сильно взволновало всех. Монархи узнали об этом из письма, написанного Колумбом во время плавания и отправленного к ним че­рез его покровительницу, герцогиню де ла Торре. Они были поражены этой вестью, потому что не давали Бо- бадилье власти поступать с Колумбом так жестоко и понимали, что этот случай несколько омрачает их славу. Они поспешили освободить его, выразили ему свое уча­стие и сожаление и пригласили к себе, послав ему в подарок 2000 червонцев.

17 декабря Колумб явился в Гранаду в богатом оде­янии. Но когда королевская чета ласково и милостиво приняла его и когда он заметил слезы на глазах Иза­беллы, то не совладал с собою и с рыданиями, заглу­шавшими слова его, опустился на колени перед своими повелителями. Они милостиво подняли его, выразили свое отвращение к действиям Бобадильи и снова утвер­дили его во всех правах.

В Эспаньолу тотчас был назначен новый наместник, Овандо, честный и бескорыстный человек, которому по­ручено было подвергнуть следствию действия Бобадильи. Его сопровождал большой флот из 32 судов (февраль 1502 года). В пути сильная буря рассеяла эс­кадру, но суда скоро опять собрались и благополучно достигли Санто-Доминго. С ними прибыл в Новый Свет Лас Касас, благородный доминиканец, человеколюби­вый защитник индейцев и биограф Колумба.

До окончания дела с Бобадильей Колумб должен был оставаться в Испании. Вероятно, король не хотел поручать ему больше управление колониями. Это новое унижение, однако, ненадолго парализовало неутомимую энергию Колумба. Ему часто приходилось быть в стес­ненных обстоятельствах, хотя он и продолжал пользо­ваться милостью монархов, «У меня нет в Испании ни одного кирпича,— писал он однажды, — я вынужден ис­кать кровли и пищи в гостинице и часто не знаю, чем заплатить по счету».

Тем временем Васко да Гама открыл восточный мор­ской путь в Ост-Индию, мимо южной оконечности Аф­рики, и Колумб считал себя самим Богом избранным найти западный путь в Индию, чтобы сокровищами этой страны освободить гроб господень, что он и изложил письменно. Король и королева охотно согласились дать ему четыре корабля.