Мексика в 1825—1910 гг.

Освобождение Мексики от колониального гнета не сопровождалось ра­дикальным переустройством ее социально-экономической структуры. Позиции латифундистов и церкви не только не были поколеблены, но даже укрепились. В связи с раздачей земель генералам и офицерам, отличившимся во время войны за независимость, а также крупным чиновникам число латифундий, составляв­шее в 1810 г. менее 5 тыс., к 1854 г. превысило 6 тыс. Духовенство продолжало пользоваться рядом привилегий, а его экономическая мощь заметно возросла, поскольку к церкви перешли многие заложенные асьенды светских землевла­дельцев. Экономика развивалась крайне медленно. Большинство крестьян, рабочих рудников и мануфактур по-прежнему страдали от пеонажа и других докапиталистических форм эксплуатации.

Правда, установление независимости способствовало росту внешней торгов­ли и вовлечению Мексики в орбиту мирового хозяйства. Отмена ряда торговых ограничений, снижение пошлин и прочие меры стимулировали быстрое развитие торговли с другими государствами. В 1826 г. конгресс принял декрет, разрешав­ший установление торговых отношений на основе взаимности. Вслед за тем были заключены договоры с Англией, Францией, Нидерландами, Данией, США. Важ­ным показателем увеличения объема внешней торговли являлось оживление судоходства. Уже в 1826 г. в мексиканские порты прибыли 639 иностранных су­дов против 148 в 1823 г.

Однако договоры и соглашения с европейскими державами и США имели и отрицательные последствия, так как способствовали проникновению иностран­ного капитала, с которым слабая мексиканская экономика не могла конкуриро­вать. Экономическое положение молодой республики являлось в то время крайне тяжелым: ее хозяйству был нанесен серьезный ущерб в ходе войны за независи­мость, финансы пришли в катастрофическое состояние. Национальный доход резко сократился. Утечка капиталов происходила в связи с выездом ряда испан­ских купцов и предпринимателей. Расходная часть бюджета намного превыша­ла доходную.

Выход из этого критического положения некоторые государственные деяте­ли и экономисты видели в привлечении иностранных капиталов. В 1824—1825 гг. лондонские банкиры предоставили Мексике два займа на общую сумму в 32 млн. песо. Но для расчетов с кредиторами пришлось прибегать к новым займам, в связи с чем сумма внешнего долга государства уже к 1843 г. составила свыше 54 млн. песо.

В результате инвестиций английских капиталов в горнодобывающую про­мышленность возникли акционерные общества «Объединенная горнопромышлен­ная компания Мексики», «Англо-мексиканская компания» и т. д. В руках англи­чан оказалась и значительная часть мексиканской торговли. Таким образом, едва освободившись от испанского ига, Мексика попала в экономическую зави­симость от капиталистической Англии. В страну стал проникать также северо­американский, немецкий, французский капитал. К середине 20-х годов в Мекси­ку были направлены крупные денежные суммы из США, которые являлись в то время единственным конкурентом Англии на мексиканском рынке. Проникнове­ние иностранного капитала, а также конкуренция более дешевых и высокока­чественных товаров, ввозившихся из развитых в промышленном отношении стран, тормозили процесс капиталистического развития.

Для финансирования национальной промышленности в 1831 г. был основан Кредитный банк. Он субсидировал создание ряда предприятий по изготовлению тканей, бумаги, литья, закупал за границей машины и оборудование, племенной скот, приглашал квалифицированных иностранных специалистов. Однако по­пытка осуществления «индустриализации» при сохранении прежней экономиче­ской структуры оказалась безуспешной. Провал планов, связанных с деятель­ностью Кредитного банка, был обусловлен и недостатком денежных средств. Просуществовав немногим более 10 лет, Кредитный банк был в 1842 г. закрыт.

Уровень развития промышленности во второй трети XIX в. оставался край­не низким. Основной ее отраслью по-прежнему являлась горнодобывающая, в первую очередь добыча драгоценных металлов, которая неуклонно возрастала. Если в 1821 —1840 гг. производство серебра составило около 6 тыс. т, а золо­та — 28,3 тыс. кг, то в последующее двадцатилетие оно достигло соответственно почти 8,8 тыс. т и 37,8 тыс. кг. Ведущей отраслью обрабатывающей промышлен­ности была хлопчатобумажная. К середине 40-х годов в Мексике насчитывалось 59 прядильных и ткацких фабрик, а также много мануфактур и ремесленных мастерских. Наряду с применением машин хлопчатобумажное производство в значительной мере базировалось и на использовании ручного труда. Наиболее крупными центрами этого производства являлись Пуэбла, Мехико, Веракрус. Вырабатывались также шерстяные и шелковые ткани, сукна, войлок, изготовля­лись одеяла, ковры, бумага и т. д.

Качество продукции постепенно улучшалось, а объем производства расши­рялся. Однако по своей технической оснащенности мексиканская промышлен­ность заметно отставала от экономически развитых европейских государств и США. Преобладающей формой производства все еще оставалась мануфактура.

Значительно выросла и внешняя торговля. В 1825—1828 гг. стоимость экс­порта составляла в среднем около 10 млн. песо, а импорта — 14,3 млн. песо в год. К 1856 г. объем экспорта достиг 28 млн., импорта — 26 млн. песо. Мексика вывозила преимущественно благородные металлы (она являлась главным пос­тавщиком серебра на мировой рынок) и некоторые продукты сельского хозяй­ства (табак, кофе, ваниль, кошениль, хенекен, кожи и др.). В ее ввозе преобла­дали различные промышленные изделия.

Политическое положение в стране характеризовалось отсутствием стабиль­ности в связи с ожесточенной борьбой за власть между враждебными группи­ровками и военными кликами. В 30-х годах латифундисты, высшее духовенство, реакционная военщина, добивавшиеся сохранения своих привилегий и социаль­но-экономических институтов колониального периода, а самые крайние — даже установления монархии, объединились в консервативную партию, лидерами ко­торой стали Лукас Аламан и Анастасио Бустаманте. Либералы требовали огра­ничения привилегий церкви и армии, проведения политических и экономических реформ. Их правое крыло составляли «модерадос» («умеренные»), пользовав­шиеся поддержкой либерально настроенных крупных землевладельцев, тесно связанных с ними промышленников и купцов, части генералитета и чиновничест­ва, а левое крыло — «пурос» («крайние»), наиболее решительно выступавшее за ликвидацию феодальных пережитков, опиралось на городскую и сельскую бедноту, ремесленников, мелких торговцев, служащих, интеллигенцию.

После четырехлетнего пребывания у власти первого президента Гуадалупе Виктории, который провел ряд прогрессивных мероприятий (в частности, запре­тил работорговлю и ввоз рабов, а также декретировал освобождение послед­них), в начале 1829 г., несмотря на сопротивление блока консерваторов и модерадос, президентом был избран представитель пурос, герой войны за независи­мость Висенте Герреро.

Пользуясь обострением внутриполитической борьбы в Мексике, испанские войска в июле 1829 г. высадились на ее восточном побережье, однако вскоре были разгромлены. В 1836 г. Испании пришлось признать независимость Мек­сики. После разгрома интервентов Герреро в подтверждение декрета своего предшественника издал указ о полной отмене рабства. Этот акт привел к усиле­нию недовольства реакционеров, которые в декабре 1829 г. подняли мятеж и свергли правительство. К власти пришли консерваторы во главе с Бустаманте и Аламаном. Они ликвидировали свободу печати, начали массовое преследование республиканцев и либерально мыслящих людей. Многие из них были брошены в тюрьмы или изгнаны. Герреро был схвачен и расстрелян.

Эта политика вызвала противодействие широких слоев населения. В ряде районов произошли антиправительственные выступления, волнения охватили и воинские части генерала Санта-Анны. Действия правящих кругов подверглись в конгрессе резкой критике со стороны пурос. Под натиском демократической оппозиции правительство Бустаманте — Аламана в конце 1832 г. пало. Выборы в конгресс принесли успех сторонникам пурос и политическим силам, группиро­вавшимся вокруг Санта-Анны, который пользовался тогда известной популяр­ностью и репутацией либерала. Президентом республики был избран Санта-Анна, а вице-президентом — Валентин Гомес Фариас.

Антонио Лопес де Санта-Анна (1795—1876) происходил из семьи богатого землевладельца. Свою карьеру он начал в рядах роялистской армии, боровшей­ся против патриотов, в 1821 г. примкнул к Итурбиде, а впоследствии выступил против него под республиканскими знаменами. Защищая интересы консерватив­но-клерикальных кругов и реакционной военщины, этот беспринципный карье­рист, интриган и демагог для достижения своих целей в борьбе за власть порой притворялся либералом.

Став президентом благодаря голосам депутатов-пурос, но отнюдь не раз­деляя их политической программы, Санта-Анна до поры до времени открыто не противодействовал им. Под предлогом болезни он уехал в свое поместье и во гла­ве правительства оказался Гомес Фариас. Врач по профессии, честный и непод­купный человек, он участвовал в войне за независимость, а после гибели Герреро стал руководителем левого крыла либералов.

Придя к власти, пурос решительно потребовали ликвидации привилегий (фуэрос) духовенства и военных. Конгресс принял законы об отделении церкви от государства и восстановлении правительственного контроля над церковью. Было запрещено создание религиозных корпораций, отменено обязательное взимание церковной десятины, регистрация актов гражданского состояния была изъята из ведения церкви и передана светским властям. Правительство Гомеса Фариаса приняло решение об отмене привилегий, которыми пользовались воен­ные, а также о сокращении численности армии.

Деятельность правительства вызвала яростное сопротивление феодально-клерикальных кругов и военщины. В борьбу против пурос теперь включился и Санта-Анна. Установив тесный контакт с латифундистско-клерикальным бло­ком, он выступил против своих вчерашних союзников и в апреле 1834 г. отстра­нил Гомеса Фариаса от руководства правительством. Взяв всю власть в свои руки, Санта-Анна разогнал конгресс, отменил конституцию и антиклерикальные законы 1833 г., изгнал из страны лидеров пурос. Выступления народных масс против диктатуры Санта-Анны были жестоко подавлены.

В середине 30-х годов чрезвычайно обострились отношения Мексики с США. Овладев в начале XIX в. Луизианой, а затем Флоридой, вашингтонское правительство стремилось к дальнейшей экспансии в юго-западном направле­нии с целью аннексии северо-восточной части Новой Испании, в первую очередь обширного, но малонаселенного Техаса. В 1819 г. США, желая закрепить и юри­дически оформить присоединение Флориды, заключили с Испанией договор, согласно которому официально признавали Техас составной частью Новой Ис­пании и, следовательно, должны были отказаться от всяких притязаний на него. Однако на самом деле влиятельные круги США отнюдь не распростились со своими экспансионистскими планами. Более того, именно в 20-х годах началась и приобрела широкий размах американская колонизация Техаса.

Под давлением американцев законодательное собрание штата Коауила и Техас издало в 1825 г. колонизационный закон, обеспечивавший поселенцам воз­можность получения земельных наделов по крайне низкой цене, причем платежи производились в рассрочку, а также освобождение от налогов и пошлин в тече­ние первого десятилетия.

Численность колонистов быстро росла, «пока их не стало больше, чем мекси­канцев, населявших прежде эту страну», указывал американский автор XIX в. К середине 30-х годов в Техасе проживало уже более 30 тыс. переселенцев из США (тогда как численность мексиканского населения не достигала и 3,5 тыс.). Они прибывали целыми партиями и были хорошо вооружены. Многие привозили с собой негров-рабов. Установив фактически полный контроль над Техасом, аме­риканцы игнорировали законы Мексики и меры ее правительства, направленные против рабства.

В ходе колонизации Техаса США пытались дипломатическим путем добить­ся уступки этой и некоторых других территорий, но безуспешно. В 1828 г. они вынуждены были заключить с Мексикой договор о границе, подтверждавший положения договора 1819 г.

Озабоченный проникновением североамериканцев в Техас, мексиканский конгресс в 1830 г. запретил дальнейшую иммиграцию из соседних государств в пограничные с ними штаты Мексики (т.е. из США в Техас). Новый закон пред­писывал также поощрять переселение в неосвоенные районы мексиканцев и ев­ропейцев, строить на колонизуемых территориях укрепления и размещать там воинские гарнизоны, не допускать ввоза рабов.

Несмотря на запрет, американская иммиграция в Техас продолжалась. Но действия мексиканских властей (увеличение численности войск на техасской территории, подготовка к сбору налогов и платы за землю в связи с истечением предоставленной отсрочки и т. д.) вызывали раздражение колонистов. В июле 1832 г. оно вылилось в вооруженное столкновение с правительственными силами в селении Анауак, на побережье залива Галвестон. Вслед за тем мексиканские гарнизоны были выведены из восточной части Техаса.

Собравшиеся в октябре 1832 г. представители техасских колонистов потре­бовали отмены закона 1830 г. и отделения Техаса от Коауилы с преобразованием его в самостоятельный штат. Чтобы обеспечить удовлетворение этих требова­ний, в Мехико отправился их эмиссар. Ему удалось добиться аннулирования запрета на иммиграцию в Техас из США и некоторых других уступок, но прави­тельство республики категорически отказалось предоставить Техасу статус шта­та. А при диктатуре Санта-Анны с установлением централистской формы прав­ления прежние штаты, пользовавшиеся широкой автономией, превратились в департаменты, губернаторы которых назначались президентом. В начале 1835 г. в Техас были посланы дополнительные воинские контингенты с целью обеспе­чить взимание таможенных пошлин.

Под воздействием этих перемен обстановка еще больше накалилась. Все громче звучали голоса тех, кто призывал взяться за оружие, чтобы осуществить отделение от Мексики. В июне 1835 г. отряд американских колонистов захва­тил техасское селение Анауак. В последующие месяцы мятежники овладели рядом других населенных пунктов и к концу года вытеснили из Техаса мексикан­ские войска. Из США стали поступать деньги, оружие, боеприпасы. Границу переходили многочисленные добровольцы. В США были закуплены военные ко­рабли, препятствовавшие подходу мексиканских судов к техасскому побережью. 2 марта 1836 г. конвент «представителей народа Техаса» провозгласил отделе­ние от Мексики и образование независимой республики. Конституция «Респуб­лики Техас», составленная по образцу североамериканской, узаконила рабство и ввоз рабов. Конвент обратился к правительству США с просьбой о помощи.

Между тем, вступившая в Техас мексиканская армия под командованием самого Санта-Анны заняла столицу Сан-Антонио и стала теснить мятежников, вынужденных отступить на восток. Преследуя их, Санта-Анна с авангардом своей армии достиг устья реки Сан-Хасинто, где расположился на отдых, не при­няв элементарных мер предосторожности. Воспользовавшись этим, колонисты 21 апреля внезапно атаковали мексиканцев и разгромили их. Санта-Анна пы­тался спастись бегством, однако попал в плен.

Не имея на то никаких полномочий, он подписал капитулянтское соглаше­ние о прекращении военных действий и выводе мексиканских войск из Техаса, а также обязался добиться признания его независимости Мексикой и установле­ния границы между ними по р. Рио-Гранде-дель-Норте. Но мексиканский кон­гресс объявил это соглашение и обязательства, данные Санта-Анной, недейст­вительными.

В марте 1837 г. вашингтонское правительство официально признало «неза­висимость» Техаса. Вскоре его примеру последовали Англия и Франция, пола­гавшие, что новая «республика» станет барьером на пути дальнейшей экспансии США на юг. Однако мексиканское правительство решительно отказалось приз­нать «Республику Техас». Встревоженное требованиями влиятельных кругов США об ее аннексии, оно в 1843—1844 гг. дважды предупреждало, что будет считать такую акцию равносильной объявлению войны Мексике.

Тем не менее в начале 1845 г. американский конгресс принял резолюцию, предлагавшую Техасу войти в состав США. Корпус генерала Тейлора, введен­ный по распоряжению правительства Полка на техасскую территорию, в июле вышел к р. Нуэсес (издавна считавшейся южной границей Техаса) и сосредото­чился близ ее устья в районе Корпус-Кристи. 29 декабря президент Полк под­писал одобренный конгрессом билль о включении Техаса в США на правах штата.

Помимо Техаса важным объектом экспансии США являлись также обшир­ные, плодородные и богатые полезными ископаемыми мексиканские территории Калифорния и Новая Мексика. После неудачной попытки вашингтонского пра­вительства купить их американские войска получили приказ перейти Нуэсес. В марте 1846 г. они без объявления войны вторглись в пределы Мексики и прод­винулись до Рио-Гранде.

В конце апреля мексиканские части по приказу президента Паредеса-и-Аррильяги форсировали эту реку и атаковали американцев. 8 мая в районе Пало-Альто произошло первое крупное сражение, в ходе которого мексиканцы понесли большие потери и на следующий день под натиском противника начали отходить. В Ресака-де-ла-Пальма они решили дать бой, но потерпели поражение и отступили на южный берег. Вслед за ними переправились и американские вой­ска, которые 18—19 мая заняли Матаморос.

Хотя армия Тейлора оккупировала не только Техас, но также часть мекси­канских штатов Коауилы и Тамаулипаса между Нуэсес и Рио-Гранде, президент Полк в послании конгрессу заявил, будто мексиканцы «перешли границу Соеди­ненных Штатов, вторглись на нашу территорию и пролили кровь американцев на американской земле». 13 мая 1846 г. он издал прокламацию, констатировав­шую состояние войны с Мексикой. 2 июля мексиканский конгресс по предложе­нию правительства официально объявил войну Соединенным Штатам.

В июне 1846 г. американские поселенцы подняли мятеж в Калифорнии и при поддержке эскадры США заняли ряд населенных пунктов. Они провозгласили создание «Республики Калифорнии», которая вскоре была присоединена к США. В июле американские войска вторглись в Новую Мексику и за короткий срок оккупировали почти всю ее территорию. В августе оккупанты объявили об аннексии и этого мексиканского штата.

Между тем действовавшая на северо-востоке Мексики армия Тейлора 21 сентября достигла Монтеррея и после ожесточенных трехдневных боев за­няла его, а в середине ноября вошла в Сальтильо. К тому времени эскадра Коннера, блокировавшая побережье Мексиканского залива, овладела портом Тампико.

Поражения мексиканских войск вызвали в стране сильное недовольство консервативным правительством Паредеса, проявившим полную неспособность вести войну. Вдохновителем вооруженных антиправительственных выступлений были пурос во главе с Гомесом Фариасом. Восстание, вспыхнувшее в начале ав­густа 1846г., привело к свержению консерваторов. У власти временно оказались пурос, требовавшие не только демократических преобразований и реформ анти­клерикального характера, но также эффективных мер по организации обороны. Подобная программа обеспечила им значительное число мест в конгрессе, однако большинство получили все же сторонники Санта-Анны, консерваторы и умеренные либералы. При таком соотношении сил конгресс в декабре снова изб­рал президентом республики Санта-Анну, который благодаря своей энергии и предприимчивости пользовался еще известным влиянием в армии и среди насе­ления. Вице-президентом стал Гомес Фариас, фактически продолжавший руко­водить деятельностью правительства, поскольку Санта-Анна в качестве главно­командующего был целиком поглощен подготовкой к военным операциям на севере.

Одной из важных мер, имевших целью укрепить обороноспособность Мек­сики, явилось создание национальной гвардии. В поисках денежных средств для ведения войны конгресс по инициативе Гомеса Фариаса вопреки отчаянному противодействию консерваторов и клерикалов одобрил в январе 1847 г. закон о продаже части сокровищ церкви. В ответ некоторые подразделения националь­ной гвардии, сформированные главным образом из представителей «золотой молодежи» (за их увлечение празднествами и танцами прозванных «полькос»), по призыву клерикально-консервативного блока подняли 23 февраля мятеж в столице. В результате решительных действий правительства разгром мятежни­ков был вскоре предрешен, но их взял под защиту прибывший в Мехико Санта-Анна. Поддержав реакционные силы, он отстранил от власти Гомеса Фариаса и добился отмены декрета об изъятии церковных ценностей.

Тем временем наметился существенный поворот в ходе войны с США.

Несмотря на значительные успехи, стратегический план американского командования, рассчитанный на нанесение основного удара с севера, быстрый разгром мексиканской армии и захват столицы Мексики, осуществить не уда­лось. Мексиканцы оказали энергичное сопротивление. На оккупированных тер­риториях развернулась партизанская война. Американским войскам пришлось действовать в тяжелых, непривычных для них природных и климатических усло­виях пустынной и засушливой местности, их коммуникации сильно растянулись. 22—23 февраля 1847 г. близ горного перевала Буэна-Виста армия Тейлора отра­зила наступление превосходящих сил мексиканцев, которыми командовал Санта-Анна. Но американцы сами понесли большие потери и даже не пытались пресле­довать деморализованного противника, в беспорядке отступавшего на юг, в Сан-Луис-Потоси.

Когда стало ясно, что первоначальный замысел не реален, правящие круги США решили изменить направление главного удара и нанести его с востока, через Веракрус. С этой целью в Мексиканском заливе была сосредоточена флотилия судов с экспедиционной армией генерала Скотта на борту. 9 марта 1847 г. она высадилась близ Веракруса, и после трехнедельной осады, сопровождав­шейся интенсивным артиллерийским обстрелом, интервенты заняли город. Вслед за тем они двинулись на запад. Санта-Анна сосредоточил мексиканские войска возле селения Серро-Гордо, северо-западнее Веракруса. Но его армия не смогла оказать организованного сопротивления и в середине апреля была разгромлена наступавшими американцами. Через месяц они без боя заняли Пуэблу.

Получив подкрепления из США, Скотт в начале августа повел свою армию по направлению к Мехико. На подступах к столице завязались упорные бои. Несмотря на пораженческие настроения ряда представителей правящей вер­хушки, которые на протяжении июня—июля вели с врагом тайные переговоры о прекращении огня, и нерешительность командования, защитники города стой­ко сопротивлялись. В кровопролитном сражении при Чурубуско (20 августа) американцы одержали победу лишь благодаря своему численному и техниче­скому превосходству. Однако они также понесли большие потери и нуждались в передышке.

По предложению Скотта было заключено перемирие, длившееся около двух недель. Используя эту паузу для приведения в порядок своих войск и получения пополнений, интервенты вместе с тем пытались вынудить правительство Мекси­ки уступить Техас, Новую Мексику, Калифорнию, значительную часть Тамаулипаса, Коауилы, Чиуауа и Соноры (т. е. примерно три четверти своей террито­рии), а также предоставить США право транзита через Теуантепекский пере­шеек. Но предъявленные требования были настолько неприемлемы, что даже Санта-Анна и его сторонники не решились согласиться с ними. 8 сентября амери­канские войска возобновили военные операции, атаковав Молино-дель-Рей, после чего бои переместились в район Чапультепека. Исключительное мужество проявили в этих боях курсанты военного училища, героически сражавшиеся до последней капли крови. 13 сентября американцы штурмом овладели замком Чапультепек и подошли вплотную к Мехико. На следующий день они вступили в город, оставленный ночью мексиканской армией.

Но почти безоружные жители столицы поднялись на борьбу против окку­пантов. Патриоты стреляли в них, сбрасывали с крыш домов камни, нападали на отставших от своих подразделений солдат. В ответ интервенты разрушали дома и целые кварталы, превращали церкви в конюшни и казармы, расстрели­вали горожан без суда и следствия. На площади Пласа-де-Армас и проспекте Аламеда они соорудили виселицы для казни патриотов.

Несмотря на захват столицы неприятелем, народная война против оккупан­тов продолжалась и в Калифорнии, Новой Мексике, Тамаулипасе, Веракрусе, Пуэбле и многих других районах. Повсюду стихийно возникали партизанские отряды, наносившие серьезный урон интервентам. Чтобы сломить сопротивление мексиканцев, генерал Скотт издал приказ, объявлявший партизан вне закона, а ответственность за их действия возлагавший на местные власти. Но борьба не утихала.

Напуганная ростом партизанского движения, соглашательски настроенная часть господствующих классов Мексики после оккупации Мехико стала доби­ваться быстрейшего прекращения военных действий. Правительство Пеньи-и-Пеньи, пришедшее к власти в конце сентября 1847 г. вслед за отставкой Санта-Анны, который нес главную ответственность за поражение в войне, обосновав­шись в Керетаро, выразило готовность вести переговоры о заключении мирного договора.

Этого хотели и правящие круги США, полагавшие, что разгром регулярной мексиканской армии и захват обширной территории, включая столицу и другие крупные центры Мексики, даст им возможность продиктовать побежденной сто­роне выгодные условия мира. Кроме того, война с Мексикой была крайне непопулярна среди широких слоев американского общества. Против нее выступали большинство партии вигов и часть демократов, аболиционисты и пацифисты, квакеры и другие религиозные секты. Агрессивные действия администрации Полка разоблачались с трибуны конгресса и на страницах печати. Их безогово­рочно осуждали будущий президент А. Линкольн, выдающиеся философы и публицисты Р. У. Эмерсон и Г. Д. Торо, писатели Г. Мелвилл и М. Фуллер.

В январе 1848 г. переговоры между воюющими сторонами возобновились, и под сильным давлением американской дипломатии 2 февраля в Гуадалупе-Идальго был подписан мирный договор. Мексика оказалась вынуждена отдать США помимо Техаса также Новую Мексику, Верхнюю Калифорнию, северную часть Тамаулипаса, Коауилы и Соноры, т. е. до 55 % всей территории страны общей площадью около 2,3 млн. км ². Ее северной границей признавалась Рио-Гранде-дель-Норте. В качестве компенсации США должны были уплатить мизерную сумму в 15 млн. песо и отказаться от своих финансовых претензий к Мексике в размере 3250 тыс. долл.

Договор Гуадалупе-Идальго, по словам мексиканского исследователя, «был одним из самых жестоких в новой истории». Поражение Мексики в войне, навязанной ей американскими экспансионистами, объяснялось не только эконо­мическим, техническим и военным превосходством США, но и антипатриотиче­ским поведением мексиканских господствующих классов, которые, желая сохра­нить свои привилегии, принесли в жертву национальные интересы.

Война 1846—1848 гг. наложила серьезный отпечаток на дальнейшее раз­витие страны. Мексика лишилась плодородных земель с неисчерпаемыми при­родными ресурсами. Итоги войны в значительной мере повлияли на ее последую­щие отношения с США.

В середине XIX в. либералы стали усиленно выдвигать требование реформы, под которой подразумевались секуляризация церковного имущества, ликвида­ция привилегий духовенства и армии и т. д. Эта программа соответствовала интересам капиталистического развития. Против реформы выступали консерва­торы, стремившиеся укрепить власть латифундистов и господствующее положе­ние церкви, сохранить фуэрос военных и духовенства, не допустить к участию в политической жизни народные массы и большую часть буржуазии. В связи с уси­лением в конце 40-х — начале 50-х годов крестьянских восстаний и выступлений городской бедноты в 1853 г. при поддержке реакционных землевладельцев, цер­ковной иерархии, военщины и крупной иностранной буржуазии к власти вновь пришел Санта-Анна (1853—1855). Установив диктаторский режим, он по требо­ванию США уступил им за 10 млн. долл. еще около 120 тыс. км², расположенных южнее р. Хила (долина Месилья). Эта сделка, известная под названием «по­купки Гадсдена» (по имени посланника США), вызвала сильное возмущение в стране.

В ответ на антинациональную политику Санта-Анны 1 марта 1854 г. в го­роде Аютла вспыхнуло восстание, во главе которого встал губернатор штата Герреро Хуан Альварес. Оно быстро приобрело широкий размах и вскоре пере­росло в революцию. В ней приняли активное участие крестьяне, ремесленники, городская беднота, мелкая и средняя буржуазия, интеллигенция. В августе 1855 г. диктатура Санта-Анны пала, а в октябре к власти пришло либеральное правительство Альвареса, составленное из пурос. Оно приступило к формиро­ванию национальной гвардии, которая должна была заменить постоянную армию; по предложению министра юстиции Хуареса издало закон, лишавший привилегий духовенство и армию («закон Хуареса»).

Однако уже в декабре произошел государственный переворот и при под­держке консерваторов власть захватили умеренные либералы — модерадос, вы­ражавшие интересы латифундистов и примыкавшей к ним крупной буржуазии. Но попытки реакции ликвидировать завоевания революции и полностью восстановить привилегии церкви и военщины не увенчались успехом. Новое правитель­ство Игнасио Комонфорта (1855—1858) подавило контрреволюционные выступ­ления и начало осуществлять программу буржуазно-либеральных преобразова­ний. Оно провозгласило свободу печати, отменило регламентацию промышлен­ности, упразднило цехи, внутренние таможни, ввело метрическую систему мер и весов. Вскоре конгресс принял ряд антиклерикальных законов и утвердил «закон Хуареса».

В середине 1856 г. был издан «закон Лердо» (названный по имени его авто­ра— министра финансов Мигеля Лердо де Техады), запрещавший граждан­ским и церковным корпорациям владеть недвижимым имуществом. Он создавал благоприятные условия для перехода собственности церкви в руки крупной бур­жуазии и светских землевладельцев. Вместе с тем под действие «закона Лердо» были подведены индейские общины, которые рассматривались как «граждан­ские корпорации».

5 февраля 1857 г. конгресс обнародовал новую конституцию, которая объя­вила Мексику представительной, демократической федеративной республикой, состоящей из штатов, «свободных и суверенных во всем, что касается их внут­реннего устройства». Она запрещала рабство, декларировала свободу совести, слова, печати, собраний, передвижения, тайну переписки, право создания поли­тических и общественных организаций, отменяла наследственные титулы и при­вилегии знати, упраздняла сословные суды и вводила суд присяжных, ликвиди­ровала торговые монополии и регламентацию, тормозившие рост промышлен­ности, гарантировала неприкосновенность частной собственности, отчуждение которой допускалось «только в случае общественной необходимости и с предва­рительной компенсацией». Этот документ включал важнейшие положения «закона Хуареса» и «закона Лердо», т. е. подтверждал отмену фуэрос и запрет духовным и светским корпорациям иметь недвижимость. Конституция 1857 г. нанесла тяжелый удар по феодальным пережиткам и утвердила основные завое­вания буржуазной революции.

Стремясь не допустить введения конституции, силы консервативно-клери­кальной реакции подняли в конце 1857 г. мятеж и свергли правительство Комон­форта, провозгласив его преемником генерала Сулоагу. Однако в защиту кон­ституции выступили либералы во главе с одним из лидеров пурос Хуаресом.

Бенито Пабло Хуарес (1806—1872) родился в индейской крестьянской семье. Рано осиротев, он с малых лет пас скот и работал в поле. Мечтая нау­читься грамоте, 12-летний мальчик покинул родную деревню и отправился в город Оахаку, где нанялся в ученики к просвещенному монаху-переплетчику. Хозяин учил Бенито читать и писать, а потом помог ему поступить в духовную семинарию. В дальнейшем Хуарес изучал юриспруденцию в Институте наук и искусств, основанном либералами после образования Мексиканской респуб­лики. Окончив это учебное заведение, он в течение ряда лет занимался адвокат­ской практикой, а в 1847 г. был избран губернатором штата Оахака. Будучи ак­тивным участником начавшейся в 1854 г. революции, Хуарес вошел в состав либерального правительства в качестве министра юстиции, а по вступлении в силу конституции 1857 г. занял пост председателя верховного суда. Когда вспых­нул контрреволюционный мятеж и законное правительство было свергнуто, он, согласно конституции, стал временным президентом республики. Наряду с ним видную роль играли другие лидеры пурос: министр иностранных и внутренних дел Мельчор Окампо, военный министр Сантос Дегольядо, министр финансов Гильермо Приэто.

Страна была охвачена гражданской войной. На первом ее этапе либералы, опиравшиеся на поддержку народных масс, все же терпели серьезные пораже­ния. Их военные неудачи в значительной мере вызывались тем, что формируемая ими армия по своей боевой подготовке, воинской дисциплине, вооружению, сна­ряжению поначалу уступала регулярным войскам консерваторов. Последние захватили инициативу и в течение длительного времени удерживали ее. Заняв Мехико, Пуэблу и другие города, расположенные в центральных районах, они объявили об отмене конституции и «закона Лердо», о возвращении церкви ее имущества. В марте 1858 г. консерваторы овладели важным горнопромышлен­ным центром Гуанахуато. В связи с приближением фронта к Керетаро — рези­денции правительства Хуареса, оно перенесло свое местопребывание в Гвадала­хару, а затем — в Веракрус.

В ходе войны Хуарес издал в июле 1859 г. «Законы о реформе», возлагав­шие главную ответственность за развязывание гражданской войны на католиче­скую церковь. Чтобы лишить ее материальных средств, используемых духовенст­вом во вред обществу, либеральное правительство заявило о национализации церковных имуществ, отделении церкви от государства, роспуске монашеских орденов, религиозных конгрегации и братств, закрытии мужских монастырей. Декретировались свобода вероисповедания, введение гражданского брака, пе­редача регистрации актов гражданского состояния государственным органам, освобождение верующих от принудительных поборов в пользу церкви и другие меры, подрывавшие позиции духовенства. Противодействие проведению в жизнь этих законов и их саботаж наказывались в зависимости от тяжести вины изгна­нием или привлечением к судебной ответственности. В последнем случае подсу­димым предъявлялось обвинение в заговоре против республики.

Издание «Законов о реформе», являвшихся одним из основных актов бур­жуазной революции, привело к еще большему обострению вооруженной борьбы. Несмотря на то что широкие слои населения все более активно поддерживали либералов, а в консервативном лагере определенные круги не возражали против прекращения войны, еще в течение некоторого времени продолжал сказываться перевес консерваторов. В конце 1859 г. их войска под командованием способного молодого генерала Мигеля Мирамона (возглавлявшего в 1859—1860 гг. консер­вативное правительство в Мехико), нанеся поражение армии Дегольядо, овла­дели обширной, плодородной и густо заселенной областью Бахио. В феврале следующего года они осадили Веракрус, но через некоторое время вынуждены были снять осаду.

К середине 1860 г. стало очевидным военное превосходство либералов, чис­ленность войск которых значительно возросла, а их организация, подготовка и оснащение существенно улучшилось. В течение второй половины этого года они добились крупных успехов, заняли главные города ряда штатов, блокировали Мехико и Пуэблу, а 25 декабря армия Гонсалеса Ортеги вступила в столицу, от­куда накануне поспешно бежали Мирамон и его окружение.

Трехлетняя гражданская война закончилась полной победой либералов. Но она не сопровождалась радикальными преобразованиями. Революция не покон­чила с крупным землевладением. Напротив, оно еще более окрепло за счет цер­ковных и общинных земель. Сохранились пеонаж, кабальная аренда и другие докапиталистические формы эксплуатации. Вскоре феодально-клерикальные силы возобновили борьбу против правительства Хуареса.

В конце 1861 — начале 1862 г. на помощь мексиканским реакционерам при­шли Англия, Франция и Испания. 31 октября 1861 г. между этими державами была заключена конвенция о совместной вооруженной интервенции в Мексике. В ней указывалось, что стороны обязуются договориться об отправке к берегам этой страны объединенных сухопутных и военно-морских сил, «совокупность коих должна быть достаточной, чтобы захватить и занять различные крепости и военные позиции мексиканского побережья». Основной целью интервенции для всех трех участников было свержение правительства Хуареса и поддержка сил мексиканской реакции, возглавлявшихся консервативной партией. В дальней­шем они намеревались лишить Мексику независимости. Именно поэтому Маркс называл интервенцию в Мексике «одним из самых чудовищных предприятий, когда-либо занесенных в летописи международной истории», а коалицию Анг­лии, Франции и Испании — новым Священным союзом.

В оправдание своих агрессивных действий европейские интервенты ссыла­лись на постановление мексиканского конгресса от 17 июля 1861 г. о временном прекращении платежей по внешним долгам. Но требования об уплате долгов яв­лялись лишь предлогом. Интервенция европейских держав преследовала более далеко идущие цели, нежели заставить Мексику возобновить выплату процентов иностранным кредиторам. Она подготовлялась еще до издания указанного пос­тановления, а началась уже после того, как мексиканский конгресс аннулиро­вал его.

Первыми прибыли в Мексику испанские войска, которые 18 декабря 1861 г. заняли Веракрус. В начале января 1862 г. высадились английские и французские части.

Поскольку оказалось, что силы мексиканской реакции не способны активно поддерживать интервентов, последним пришлось начать переговоры с республи­канским правительством. 19 февраля 1862 г. в Ла-Соледад (близ Веракруса) представителями Мексики, Англии, Франции и Испании было подписано предва­рительное соглашение, которое предусматривало продолжение переговоров с целью урегулирования вопроса о претензиях трех держав. Английское и испан­ское правительства одобрили (хотя и с рядом оговорок) Ла-Соледадскую кон­венцию. Наполеон III, желавший превратить Мексику в зависимую от Франции империю во главе со своим ставленником австрийским эрцгерцогом Максими­лианом Габсбургом, отказался признать как само соглашение, так и правитель­ство Хуареса, с которым оно было заключено.

В апреле 1862 г. испанские и английские войска были выведены из Мексики. При этом правительство Пальмерстона учитывало, что цели, которые оно пре­следовало при организации интервенции, могли быть теперь достигнуты без пря­мого участия Англии. Ведь правящие круги Франции, уже достаточно втянув­шиеся в мексиканскую авантюру, чтобы реализовать собственные планы, долж­ны были добиться свержения правительства Хуареса. Испания же отступила, так как замыслы Наполеона III были противоположны ее намерениям посадить на мексиканский престол одного из принцев Бурбонской династии.

Хотя враждебная Мексике коалиция распалась, предстояла борьба с фран­цузскими интервентами. Поэтому республиканское правительство приняло ряд мер. Еще 18 декабря 1861 г. президент Хуарес опубликовал обращение к народу, призывая сплотиться для защиты родины. Одновременно мексиканское прави­тельство призвало к оружию население, способное к военной службе. 25 января 1862 г. Хуарес издал декрет, по которому все мексиканцы и иностранцы, совер­шившие преступление против независимости и безопасности нации, а также про­тив международного права, карались смертью. Когда неизбежность длительной войны с Францией стала очевидной, правительство 12 апреля 1862 г. объявило на осадном положении все районы, оккупированные французскими войсками.

Через несколько дней уполномоченные Наполеона III в Мексике заявили, что Вторая империя находится в состоянии войны с правительством Хуареса. Ярый монархист генерал Альмонте, незадолго до того вернувшийся из эмигра­ции, опубликовал манифест, в котором призывал мексиканцев поддержать Францию, чтобы с ее помощью создать стабильную власть. Вскоре французы признали Альмонте «временным верховным главой мексиканской нации».

19 апреля начались военные действия. Интервенты предприняли наступ­ление на Пуэблу, лежащую на пути из Веракуса в столицу. Город оборонял гар­низон под командованием генерала Сарагосы, состоявший главным образом из индейцев. Солдаты были полураздеты, многие вооружены одними мачете (боль­шие ножи для рубки сахарного тростника), артиллерия состояла из пушек уста­ревшего образца. Но боевой дух защитников Пуэблы был столь высок, что фран­цузам пришлось отступить.

Правительство Наполеона III перебросило в Мексику подкрепления. К кон­цу 1862 г. экспедиционная армия насчитывала около 30 тыс. человек, не считая личного состава военно-морских сил, находившихся в мексиканских водах. В марте 1863 г. французские войска начали второе наступление на Пуэблу. Не­смотря на почти двойной численный перевес, они очень медленно продвигались вперед. Им приходилось брать с боем дом за домом, квартал за кварталом. За время осады Пуэбла превратилась в груду развалин. 17 мая, когда иссякло про­довольствие, начальник гарнизона Гонсалес Ортега вынужден был капитулиро­вать. Предварительно мексиканцы уничтожили все боеприпасы, заклепали пуш­ки и взорвали пороховые склады.

С падением Пуэблы интервентам был открыт путь на Мехико. 31 мая 1863 г. правительство во главе с Хуаресом покинуло столицу. Его резиденция была пе­ренесена в Сан-Луис-Потоси. В начале июня французские войска вступили в Мехико. К тому времени основные мексиканские порты (Веракрус, Тампико и др.) находились в их руках, что лишило правительство Хуареса доходов от таможен, сделав его финансовое положение еще более тяжелым.

Захватив столицу, оккупанты, еще в сентябре 1862 г. распустившие пол­ностью скомпрометированное «правительство» Альмонте, назначили Верховную правительственную хунту, которая избрала регентский совет и созвала ассамб­лею нотаблей для решения вопроса о форме правления Мексики. 10 июля ас­самблея, состоявшая главным образом из крупных землевладельцев, высшего духовенства, чиновников и офицеров, постановила провозгласить наследствен­ную монархию и предложить императорскую корону эрцгерцогу Максимилиану. В октябре интервенты начали операции к северу от столицы. Они заняли Керетаро, Монтеррей, Сан-Луис-Потоси, Сальтильо. Но в оккупированных рай­онах французские войска контролировали положение лишь в немногих городах. Большая же часть страны находилась в руках партизан. При таких условиях жители того или иного селения, высказываясь под угрозой французских штыков за Максимилиана, сразу же после ухода оккупантов изгоняли назначенных ими «императорских» чиновников и вновь переходили на сторону правительства Хуа­реса.

10 апреля 1864 г. в своем замке Мирамар австрийский эрцгерцог принял предложенную ему корону и стал императором Мексики под именем Максими­лиана I. В тот же день он утвердил заключенный с Наполеоном III договор, со­гласно которому Мексика соглашалась уплатить Франции: 1) 270 млн. франков в качестве компенсации расходов по организации интервенций, 2) по 1000 фран­ков в год за каждого солдата 40-тысячной французской армии, 3) огромную сумму в счет возмещения «убытков» французских подданных.

Однако положение «империи» не могло быть сколько-нибудь прочным, ибо весь народ, за исключением небольшой кучки предателей, вел борьбу против оккупантов и их ставленника Максимилиана. Жители захваченных врагом горо­дов и селений нередко убивали французских солдат и офицеров. Интервенты облагали население штрафами и реквизировали продукты. Они расстреливали пленных республиканцев и мирных жителей, заподозренных в сочувствии рес­публике, убивали стариков, женщин и детей, сжигали населенные пункты.

Вследствие народного характера войны и некоторых географических осо­бенностей Мексики (высокие горы, обширные, местами труднопроходимые тер­ритории с редким населением, недостаток коммуникаций) военные действия приняли затяжной характер. Войска интервентов, как правило, одерживали по­беды над регулярными частями и, захватывая город за городом, продвигались вперед. В 1864—1865 гг. все основные центры были заняты французами. Респуб­ликанскому правительству пять раз пришлось менять свое местопребывание. Однако коммуникации интервентов растягивались и попадали под удар парти­зан. Взамен разгромленных мексиканских армий вырастали сотни партизанских отрядов, из которых со сказочной быстротой образовывались новые армии. Пар­тизанские методы войны стали решающими. В наиболее тяжелый период (1864— 1866) их применяли даже регулярные войска, действовавшие зачастую в глубо­ком тылу противника и представлявшие собой по существу крупные партизан­ские соединения. Основной причиной успехов партизан являлась поддержка их народными массами. Они могли укрыться, получить пищу и фураж в любом селе­нии, их отряды постоянно пополнялись за счет жителей тех районов, где действо­вали. Среди партизанских командиров были как кадровые военные, так и люди самых мирных профессий, взявшиеся за оружие лишь чтобы дать отпор интер­вентам. В штате Синалоа руководителем герильи стал Район Корона, в Мичоакане — писатель и историк Висенте Рива Паласио, в Сакатекасе — бывший губернатор Агуаскальентес Хосе Мария Чавес.

Оккупанты и их ставленники зверски подавляли всякое сопротивление. Они издали серию поистине драконовских законов, направленных против патриотов. Завершением ее явился декрет Максимилиана от 3 октября 1865 г., согласно которому каждый, кто вел вооруженную борьбу против империи и иностранных интервентов, подлежал военно-полевому суду с обязательным присуждением к смертной казни и приведением приговора в исполнение в течение 24 часов. После издания «черного закона» (как прозвали этот декрет мексиканцы) расстрелы приняли массовый характер. Одними из первых были казнены взятые в плен видные республиканские генералы Артеага и Саласар.

Но в ответ на террор, убийства и истязания патриоты удесятерили свои уси­лия для изгнания ненавистного врага. Оккупантов поддерживало лишь незначи­тельное меньшинство населения. Ручка предателей состояла в основном из ли­деров консервативной партии, верхушки католического духовенства, части землевладельческой и финансовой аристократии. Представители консерватив­но-клерикальной реакции преобладали в регентском совете, хунте и ассамблее нотаблей.

Интервенты и их пособники хотели превратить Мексиканскую республику в католическую монархию. Поэтому, отстаивая свою независимость, мексикан­цы защищали созданную ими республику от объединенных сил внешней и внут­ренней контрреволюции. Победа интервентов означала бы торжество реакции в самой Мексике, а их разгром был бы равносилен поражению консервативно-клерикального блока.

Борьбой мексиканского народа руководили либеральная партия и респуб­ликанское правительство во главе с Хуаресом. В целях ослабления реакционных сил республиканцы смело прибегали к реквизициям и принудительным займам, не считаясь с протестами крупных собственников. Они проявили непреклонную твердость по отношению к врагам Мексики, в 1863 г. издали закон о конфиска­ции имущества изменников родины. Продолжая придерживаться антиклери­кального курса, намеченного «Законами о реформе», правительство Хуареса декретировало закрытие женских монастырей. Были предприняты попытки про­ведения аграрной реформы, в частности юридически восстановлено право индей­ских общин владеть землей. Имя Хуареса стало символом верности отечеству и республике. Его ближайшими соратниками являлись бывший президент Хуан Альварес, министр иностранных дел Себастьян Лердо де Техада, военный ми­нистр Игнасио Комонфорт, генерал Мариано Эскобедо, дипломат Матиас Ромеро и др.

Несмотря на успехи французских войск в 1863—1865 гг., положение мари­онеточной империи Максимилиана не было прочным. Хотя временная конститу­ция, опубликованная 10 апреля 1865 г., номинально провозглашала демократи­ческие свободы, еще раньше император подтвердил закон о национализации церковных имуществ, а в первый период своего правления даже включал в сос­тав министерства и Государственного совета умеренных либералов, никакой массовой базой этот режим, навязанный при помощи французских штыков, не располагал. Не помогли Максимилиану и демагогические жесты вроде видимо­сти «амнистии» республиканцам, сражавшимся против империи, образования так называемого Совета по делам индейцев, декрета об отмене цензуры, демон­стративной благотворительности, публичного появления в мексиканском наци­ональном костюме и т. д. Не дав желаемых результатов, «либеральная» дема­гогия вместе с тем вызвала трения между императором и консервативной вер­хушкой, а также католической иерархией. Когда положение «империи» стало еще более неустойчивым, Максимилиан отбросил «либеральный» камуфляж и в июле 1866 г. открыто призвал к власти консерваторов.

С момента своего возникновения мексиканская «империя» находилась в состоянии острого финансового кризиса. Большая часть бюджета уходила на платежи по внешнему долгу и на военные нужды. Правительство Максимилиана израсходовало в 1865 г. почти в три с половиной раза больше, чем республикан­ское правительство в 1861 г. Эта разница объяснялась не только тем, что Мекси­ку грабили европейские колонизаторы, но и огромными расходами «империи» на ведение войны, а также тратами на содержание императорского двора. Все это тяжким бременем ложилось на мексиканский народ. Достаточно сказать, что сумма налогов за один 1865 г. увеличилась вдвое.

Военное положение «империи» было весьма критическим. Единственной более или менее надежной ее опорой являлась французская армия. Остальные войска, сражавшиеся под знаменем Максимилиана, состояли из иностранных «добровольцев» и из частей так называемой мексиканской императорской ар­мии, куда насильно вербовали главным образом крестьян и деклассированные элементы городов. Немало там было и военнопленных. При первой возможности эти люди дезертировали или переходили на сторону республиканцев.

Тем не менее «империю» Максимилиана постепенно признал ряд европей­ских государств. Однако США и латиноамериканские страны (за исключением Бразилии) отказались это сделать и считали законным только правительство Хуареса. Если страны Латинской Америки руководствовались естественным чувством солидарности с Мексиканской республикой, то позиция США прежде всего обусловливалась их своекорыстными интересами, которым непосредст­венно угрожала французская интервенция в Мексике.

Правда в условиях Гражданской войны в США правительство Линкольна не решалось открыто выступить против Франции и вплоть до весны 1865 г. при­держивалось нейтралитета по отношению к происходившим в Мексике собы­тиям. Более того, наложенное президентом Линкольном эмбарго на вывоз ору­жия лишало правительство Хуареса возможности закупать в США вооружение, но отнюдь не мешало интервентам (которым хватало оружия) вывозить оттуда продовольствие, фураж, фургоны, рельсы, медикаменты.

С окончанием Гражданской войны политика вашингтонской администрации резко изменилась. В мае 1865 г. она отменила эмбарго. Мексиканские республи­канцы стали приобретать в США оружие, вербовали там добровольцев, а также получили заем в 30 млн. долл. Но вместе с тем в 1865—1867 гг. определенные круги Соединенных Штатов вынашивали экспансионистские планы в отношении Мексики. Отдавая себе в этом отчет, правительство Хуареса стремилось в то же время использовать в своих интересах обострение франко-американских про­тиворечий.

К началу 1867 г. провал французской интервенции стал очевидным. Герои­ческая борьба мексиканского народа была главной причиной поражения окку­пантов. Интервенты потеряли убитыми и умершими от ран и болезней около 20 % экспедиционной армии. Солдаты не хотели больше воевать в далекой стра­не за совершенно чуждые им цели. Они страдали от жары, бездорожья, желтой лихорадки, постоянных нападений партизан. Среди войск интервентов началось разложение.

Крах интервенции был вызван также непопулярностью мексиканской аван­тюры во Франции. Против нее резко выступала оппозиция в Законодательном корпусе и на страницах печати. Все чаще раздавались протесты по поводу затя­нувшегося пребывания отборных французских войск за океаном в обстановке назревавшей франко-прусской войны. Наконец, продолжение интервенции соз­давало для Второй империи угрозу вооруженного конфликта с США, которые настойчиво требовали немедленного вывода экспедиционной армии из Мексики.

В создавшихся условиях правительство Наполеона III вынуждено было отступить. 5 февраля 1867 г. оккупанты оставили Мехико, а в марте покинули страну. После эвакуации экспедиционного корпуса в распоряжении «империи» оставались горстка иностранных «добровольцев» и малочисленные отряды реак­ционных генералов. Под властью Максимилиана находились лишь города Ме­хико, Керетаро, Пуэбла, Орисаба и Веракрус. Вся остальная территория была уже в руках республиканцев.

К середине марта Керетаро, где Максимилиан сосредоточил большую часть своей армии, полностью окружили республиканские войска генералов Эскобедо, Короны и Регулеса. После двухмесячных ожесточенных боев они 15 мая овла­дели городом. Захваченный в плен император был предан военно-полевому суду. В обвинительном заключении указывалось, что Максимилиан стал орудием французских интервентов, вместе с которыми порабощал мексиканский народ, и так же, как они, несет ответственность за расстрелы тысяч патриотов, за разг­рабление и сожжение городов и селений и за другие преступления. В соответст­вии с декретом 25 января 1862 г. суд приговорил Максимилиана и его приспеш­ников генералов Мирамона и Мехию к расстрелу. 19 июня приговор был приве­ден в исполнение.

В конце июня 1867 г. республиканцы овладели последним оплотом консерва­торов Веракрусом, а 15 июля Хуарес торжественно въехал в столицу. Мексикан­ский народ вышел победителем из пятилетней неравной борьбы за свою свободу и независимость. Обращаясь в те дни к Хуаресу, знаменитый французский писа­тель Виктор Гюго писал: «Мексику спасли принцип и человек. Этот принцип — республика, этот человек— Вы».

Вскоре после смерти Хуареса (1872) и кратковременного президентства Се­бастьяна Лердо де Техады (1872—1876) власть в стране была захвачена воен­ной кликой во главе с видным участником боев против интервентов генералом Порфирио Диасом. Став в 1876 г. президентом, Диас фактически установил диктатуру в Мексике. С небольшим перерывом он оставался у власти вплоть до 1911 г. Будучи в начале своего правления стеснен дополнением к конституции, запрещавшим переизбрание президента на следующий срок, Диас издал в 1887 г. закон, разрешавший одно переизбрание. В 1890 г. последовала отмена всяких ограничений в отношении переизбрания одного и того же лица президен­том. В 1904 г. была принята еще одна поправка к конституции, которая преду­сматривала увеличение срока полномочий президента до шести лет.

В лице Диаса победу одержали наиболее реакционные элементы мексикан­ского общества: латифундисты феодального толка, духовенство, военщина. Они поспешили предать забвению либеральные начинания периода 50—60-х годов. Конституция 1857 г. существовала лишь на бумаге. Провозглашенные в ней гражданские свободы были фактически ликвидированы. Выборы президента и членов конгресса превратились в откровенный фарс: Диас заранее составлял списки депутатов, в которые включал преданных ему людей. Избиратели подвергались давлению со стороны властей, практиковались фальсификация бюллетеней и другие злоупотребления. Благодаря такого рода действиям Диас неизменно «переизбирался», и правительство всегда обеспечивало «избрание» депутатами и сенаторами своих людей.

Конгресс, состоявший из ставленников Диаса, практически не играл никакой роли. Зато чрезвычайна важное значение имела исполнительная власть. В штатах она была сосредоточена в руках губернаторов, назначавшихся прави­тельством, как правило, из числа крупных местных землевладельцев. В каждом округе имелся так называемый политический начальник, который назначался ) губернатором и утверждался президентом.

Одной из основных опор диктатуры являлась армия. Диас стремился заручиться поддержкой генералов и высших офицеров, раздавая им поместья, наз­начая на посты губернаторов, «политических начальников» и на другие военные или гражданские должности. Порфиристский режим опирался также на многочисленный полицейский и административный аппарат, содержание которого (обходилось весьма дорого. Для подавления крестьянских восстаний и поддержа­ния порядка на местах была создана конная сельская полиция (руралес), рекру­тировавшаяся в значительной части из уголовных преступников.

Не менее верной опорой диктатуры была католическая церковь, отношения которой с правительством, крайне напряженные в эпоху Хуареса, вполне норма­лизовались. Несмотря на то что церковь была отделена от государства, она име­ла возможность постоянно умножать свои богатства и оказывала огромное влия­ние на политическую жизнь страны. Духовенство, действовавшее обычно заодно с владельцами латифундий, информировало их обо всем, что узнавало во время исповеди, и проповедовало крестьянам подчинение власти собственников земли. Ведущую роль в экономической и политической жизни Мексики играла ок­ружавшая Диаса группа, известная под названием «сьентификос» («ученые»). Она отнюдь не являлась политической партией, связанной какой-либо формаль­ной организацией. Это была олигархическая клика, сложившаяся в начале 90-х годов XIX в. в основном из крупнейших представителей бюрократии, земле­владельцев-латифундистов и частично буржуазной интеллигенции. Своим на­званием она обязана тому, что, исповедуя философию позитивизма, выступала с пропагандой «научных» методов управления государством. Руководящее ядро «сьентификос» насчитывало около полутора десятков человек. Их лидером яв­лялся тесть Диаса, министр внутренних дел Ромеро Рубио, а после его смерти (1895) —министр финансов Лимантур.

«Ученые» настаивали на всемерном привлечении заграничных капиталов и предоставлении особых льгот иностранным предпринимателям. Они создали реакционную теорию о неспособности мексиканского народа стать на путь са­мостоятельного развития. По их мнению, из состояния отсталости Мексику мог вывести только иностранный капитал. Индейцев и метисов они рассматривали как низшую расу. Политическим идеалом «ученых» было правление креольской олигархии, тесно связанной с иностранным капиталом.

Мексика конца XIX — начала XX в.— типичная для Латинской Америки аг­рарная страна. По официальным данным переписи населения 1910 г., из общего числа ее жителей в 15 млн. человек 77 % приходилось на сельское население. Это была страна латифундий и безземельного крестьянства. Буржуазная революция середины XIX в. не ликвидировала крупное землевладение. Национализи­рованные на основании «Законов о реформе» церковные земли были пущены в продажу не мелкими участками, а целиком, вследствие чего большая часть их попала в руки светских владельцев. Секуляризация по существу привела лишь к перераспределению земли между различными категориями латифундистов. Она содействовала росту крупного светского землевладения за счет церковного. Концентрации земельной собственности способствовал также захват об­щинных земель (эхидо), принявший во второй половине XIX в., после издания «закона Лердо», массовый характер. Но в наибольшей степени их экспроприа­ция, как и усиленное проникновение в сельское хозяйство иностранного капитала, обусловливалась аграрной политикой правительства Диаса. В первые годы дик­татуры оно издало законы, преследовавшие целью увеличение размеров земель­ных владений латифундистов и иностранных компаний за счет мелких собствен­ников и общин. Эти меры, направленные против индейского крестьянства, кото­рое составляло основную массу сельского населения, привели к еще большей концентрации земли, усилению спекуляции, обогащению дельцов и чиновников. Наиболее важным актом был «декрет о колонизации и компаниях по земле­устройству», изданный в 1883 г. Согласно этому декрету частные лица и компа­нии могли получать пустоши. Предусматривалось создание компаний по измере­нию и размежеванию земель, причем в качестве вознаграждения им безвозмезд­но передавалась треть размежеванной земли, а остальные две трети они могли купить по низкой цене и в рассрочку на длительный срок. «Размежевание» земель положило начало небывалым злоупотреблениям и спекуляции. «Пустую­щими» объявлялись все земли, владельцы которых не располагали документами, подтверждавшими их права. В итоге все свободные земли и значительная часть владений мелких собственников перешли к окружению Диаса и иностранным капиталистам. В 1890 г. правительство издало циркуляр, предписывавший раз­дел общинных земель и раздачу их членам общин. Вскоре и эти участки попали в руки крупных землевладельцев или иностранных компаний. К началу второго десятилетия XX в. закончился по существу процесс экспроприации земли у мек­сиканского крестьянства. Из 11 672 тыс. человек сельского населения лишь око­ло полумиллиона сохранили свои владения, подавляющая же масса оказалась безземельной.

Система хозяйства большинства латифундий — асьенд была весьма отста­лой. Помещики использовали только часть земель и, пользуясь агротехнически­ми методами вековой давности, не применяли удобрений, ничего не делали для развития ирригации. Исключение составляли лишь некоторые из новых собст­венников: крупные скотоводы Севера, владельцы кофейных и каучуковых план­таций Чьяпаса, производители хенекена на Юкатане, которые вели хозяйство уже по-капиталистически. На асьенде существовали своеобразные докапитали­стические формы эксплуатации. Основной рабочей силой являлись пеоны — формально наемные рабочие, а по существу долговые рабы. Их заработная пла­та была крайне низкой. Но и ее пеон не получал на руки: ему платили особыми бонами, зачастую заставляли брать ненужные товары по высоким ценам в имев­шихся при каждой асьенде лавках, обманывали при расчетах. Бесправие пеона усугублялось существованием телесных наказаний, а в ряде районов и таких феодальных обычаев, как «право первой ночи». Еще хуже было положение ин­дейцев восставших племен, которых местные власти обычно продавали на план­тации, где с ними обращались, как с рабами.

Мексиканские латифундисты и иностранные землевладельцы бережно сохраняли феодальные пережитки в деревне. Искусственное консервирование докапиталистических отношений тормозило развитие капитализма в сельском хозяйстве. К тому же огромные пространства оставались невозделанными. Развивались главным образом те отрасли земледелия, которые производили продукцию на экспорт. К 1910 г. Мексика стала крупнейшим в мире производи­телем хенекена. В некоторых районах, преимущественно на плантациях, принад­лежавших иностранному капиталу, разводились сахарный тростник, бананы, табак, каучук. В ущерб интересам национальной экономики страна превраща­лась в поставщика продовольствия и сырья для США. Производство основных зерновых культур, необходимых для питания населения, отставало от роста потребностей.

Промышленное развитие Мексики характеризовалось преобладанием и ростом добывающих отраслей. В 1872—1873 гг. добыча золота оценивалась в 976 тыс. долл., серебра — в 21 441 тыс. долл., а в 1900—1901 гг. стоимость добычи золота достигла 8843 тыс. долл., серебра — 72 368 тыс. долл. Добыча меди и свинца увеличилась за последнее десятилетие XIX в. в 4 раза. Стоимость всей продукции горнодобывающей промышленности превысила в 1900 г. 90 млн. песо, в то время как в 1880 г. она составила только 30 млн. Добыча нефти лишь за пер­вое десятилетие XX в. возросла в 1200 раз. Начала развиваться и металлургия: возникали заводы по выплавке серебра, меди, свинца. Обрабатывающая про­мышленность была представлена главным образом текстильными предприя­тиями. К 1910 г. насчитывалось 150 текстильных фабрик.

В Мексике конца XIX — начала XX в. велось также интенсивное железно­дорожное строительство. Сеть железных дорог, составлявшая в 1876 г. всего 650 км, к 1911 г. увеличилась почти в 37 раз, достигнув 24 тыс. км.

Характер экономического развития страны на рубеже XIX—XX вв. был обусловлен не только ее отсталостью, но и проникновением иностранного капи­тала, который с начала 80-х годов хлынул в Мексику. Поощряя инвестиции изв­не, правительство Диаса пыталось оправдать эту политику тем, что она якобы необходима для быстрого развития национальных ресурсов и укрепления госу­дарства. На самом же деле псевдопатриотическая фразеология правящей клики была лишь прикрытием реакционной сущности ее внешнеполитического курса, который привел к постепенной сдаче иностранцам, в частности североамерикан­цам, важнейших экономических позиций.

Но к началу XX в. Диас и его окружение поняли, что дальнейшее проникно­вение американского капитала может привести к ослаблению их власти, а они отнюдь не собирались уступать кому бы то ни было главную роль в эксплуатации мексиканского народа. Это обстоятельство привело к некоторому изменению политики правительства и его попытке ориентироваться на европейский капитал. А так как среди стран Европы Англия являлась самым серьезным конкурентом США в Мексике, то предпочтение было отдано британскому капиталу. Перемены во внешнеполитической ориентации стали особенно заметны с 1905 г., когда, осуществляя тактику лавирования, правящие круги стали поощрять англий­ские капиталовложения во все отрасли хозяйства. Накануне революции 1910— 1917 гг. нескольким британским монополиям принадлежало много мексикан­ских железных дорог и других предприятий. Диас, его родственники, друзья и видные представители «ученых» поддерживали деловой контакт с английскими компаниями.

Правда, лавирование между соперничавшими державами было малоэф­фективным, так как проводилось нерешительно и в условиях, когда предпринима­тели США уже захватили прочные экономические позиции в сфере железнодо­рожного строительства, горнодобывающей и металлургической промышленно­сти. С начала XX в. они приступили к добыче нефти в Мексике и вскоре основали компанию «Мексикен петролеум компани», тесно связанную с трестом «Стандард ойл».

Наряду с североамериканскими концернами мексиканской нефтью усиленно интересовались британские нефтяные тресты. В 1908 г. английский предприни­матель Пирсон при содействии влиятельных кругов Мексики организовал компанию «Мексикен игл». К 1910 г. она контролировала 58 % добычи нефти в стране. Это встревожило американских нефтяных магнатов и вызвало их противодей­ствие. Мексика превратилась в арену ожесточенной борьбы между монополиями США и Англии.

Что касается финансового положения страны, то путем значительного увеличения налогов правительству Диаса удалось сбалансировать бюджет. Но поскольку оно продолжало брать за границей новые займы, государственный долг быстро возрастал. Если в 1880 г. он составлял 191,4 млн. песо, то в 1910— 1911 гг. достиг 823 млн. В банковском деле доминировал главным образом анг­лийский, французский, испанский капитал. Хотя США не сумели занять господ­ствующие позиции в финансовой системе Мексики, к концу первого десятилетия XX в. североамериканские капиталисты являлись опасными конкурентами европейских банкиров. Несравненно больших успехов США добились в области торговли. К началу 1910-х годов они прочно утвердились на мексиканском рын­ке, оставив далеко позади европейские державы. К тому времени на их долю приходилось около 60 % импорта и 77 % экспорта Мексики.

Итак, к началу XX в. в Мексике сохранялись крупное землевладение, до­капиталистические формы эксплуатации, феодальные пережитки. Иностранный капитал захватил командные высоты в таких отраслях экономики, как железно­дорожный транспорт, горнодобывающая, металлургическая, нефтяная промыш­ленность, играл видную роль в торговле и сельском хозяйстве. О степени его влияния красноречиво говорят данные о распределении национального богат­ства страны: в 1911 г. на долю североамериканского капитала приходилось 43,4 %, мексиканского — 30, английского — 13,2 %.

Непосредственным результатом притока инвестиций извне явилось некото­рое оживление хозяйственной жизни. Используя это обстоятельство, правитель­ство Диаса добилось известного упорядочения государственных финансов, расширения внешней торговли; страна покрылась сравнительно густой сетью железных дорог, получили развитие отдельные отрасли добывающей промыш­ленности. Но эти экономические сдвиги дорого обошлись Мексике: резко усили­лась ее зависимость от иностранного капитала, который стал контролировать почти все важнейшие отрасли хозяйства. Развитие экономики носило уродли­вый, однобокий характер и определялось главным образом интересами чужезем­ных монополий. Так, при значительном росте добывающей промышленности весьма медленно прогрессировала обрабатывающая, что ставило страну в зависимость от импорта оборудования и машин. Железнодорожная система была приспособлена к потребностям американских компаний, сельское хозяй­ство и добывающая промышленность ориентированы преимущественно на экспорт.

По мере роста производительных сил и капиталистических отношений в Мексике развивались национальная буржуазия и рабочий класс. Однако сохра­нение многочисленных феодальных пережитков и зависимость от иностранного капитала, мешавшие развитию капитализма, в частности внутреннего рынка, обусловливали слабость мексиканской буржуазии и пролетариата. Мексика оставалась отсталой, аграрной страной, основную часть населения которой со­ставляло безземельное, нищее крестьянство. Главным препятствием на пути ее экономического, политического и культурного прогресса являлся реакционный режим Диаса, отвечавший интересам крупных землевладельцев, духовенства и иностранных монополий. Он вызывал возмущение и ненависть в широких слоях мексиканского общества.

Политика правящей клики привела к резкому обострению классовых проти­воречий в деревне. Революционная борьба крестьянства, происходившая на про­тяжении всего периода диктатуры, к концу первого десятилетия XX в. приняла массовый характер. Восстания охватили значительную часть страны.

На юге центром аграрного движения являлся штат Морелос, где вся земля находилась в руках 27 асендадо, захвативших общинные владения. Выступле­ния крестьян Морелоса возглавил Эмилиано Сапата. Он родился в 1883 г. в се­лении Аненекуилко в бедной крестьянской семье. Поскольку Сапата отличался «вольнодумством» и активно участвовал в борьбе жителей своей деревни за возврат земель, местные власти отправили его в 1908 г. на военную службу. Но на следующий год он вернулся домой и был избран председателем комитета, руководившего борьбой против захвата земли. После безуспешных попыток добиться справедливости в судебных инстанциях Сапата призвал к восстанию. Однако посланные правительством войска разбили повстанцев, и он бежал в горы, где организовал партизанский отряд. Выдвинув лозунг раздела земель латифундистов, Сапата завоевал огромную популярность.

На севере крестьянское движение развернулось преимущественно в штате Чиуауа, где действовал Франсиско Вилья. Под этим именем был известен Доротео Аранго (1878—1923), сын бедного пеона, не получивший никакого образова­ния. В возрасте 16 лет он убил управляющего поместьем, который изнасиловал его сестру, и скрылся в горах. Созданный им партизанский отряд нападал на крупных землевладельцев, купцов, чиновников, захватывал зерно и скот, на­правлявшиеся в США. Свою добычу Вилья делил между бедняками.

В стране росло также рабочее движение. Мексиканский пролетариат в начале XX в. был еще малочисленным. Трудясь по 12—14 часов в сутки, рабочие получали крайне низкую заработную плату. Но даже и эта мизерная сумма вы­плачивалась обычно не деньгами, а бонами, которые могли быть реализованы только в фабричной лавке. Пособий по болезни не существовало. Пожилых или получивших увечье выбрасывали на улицу. Избиение рабочего хозяином или управляющим было частым явлением. На многих предприятиях лучше оплачи­ваемая работа предоставлялась иностранцам, а мексиканцы выполняли самую тяжелую и неквалифицированную. Закон запрещал рабочим организованную борьбу за свои права.

Первые пролетарские организации, возникшие еще в последних десятиле­тиях XIX в., в большинстве своем находились под влиянием предпринимателей или правительства. Но в начале XX в. рабочее движение приобрело более само­стоятельный характер. Оставаясь еще слабым и незрелым, оно тем не менее сыграло известную роль в борьбе против режима Диаса.

В декабре 1906 г. на текстильных фабриках Пуэблы и Тласкалы была объяв­лена всеобщая стачка. Забастовщикам оказали помощь рабочие других райо­нов. Предприниматели и власти прибегли к репрессивным мерам. Одновременно в основные районы стачечного движения были направлены войска. Рабочие крупного промышленного центра Орисабы, пытаясь обеспечить себя продоволь­ствием, 7 января 1907 г. напали на фабричные лавки, а встретив сопротивление, подожгли их. Затем они начали ломать станки, разрушать здания фабрик. Ана­логичные события происходили в Рио-Бланко, Ногалесе и других местах. Пос­ланные туда войска беспощадно расправлялись со стачечниками. В Рио-Бланко они расстреляли из пулеметов до 300 человек — мужчин и женщин. Во время забастовки 1906 г. на медных рудниках Кананеа (штат Сонора), принадлежав­ших американцу Грину, свыше 20 человек было убито и столько же ранено. Эта стачка и связанные с ней события положили начало массовому народному дви­жению в Мексике.

Брожением были охвачены и средние слои горожан. В 1905 г. мелкобур­жуазная оппозиция, возглавлявшаяся братьями Флорес Магон, образовала на территории США хунту Либеральной партии, которая создала несколько десятков тайных клубов и групп в самой Мексике. Ее программа, содержавшая призыв к свержению реакционной диктатуры и предусматривавшая проведение ряда преобразований, способствовала росту революционных настроений.

Крестьянские волнения, усиление забастовочного движения, выступления городских средних слоев расшатывали диктатуру и были грозными предвест­никами надвигавшейся революции. Одним из следствий этого была активизация буржуазно-землевладельческой оппозиции режиму Диаса.

Сохранение феодальных пережитков, засилье иностранного капитала и связанная с этим слабость национальной промышленности определили специфи­ческие черты в развитии капитализма в Мексике. К концу XIX — началу XX в. из числа мексиканских латифундистов уже выделилась значительная прослойка, которая стала усваивать капиталистические методы ведения хозяйства. Она бы­ла тесно связана с зарождавшейся национальной буржуазией, так как многие представители последней вышли из среды крупных землевладельцев. Укрепле­нию этого слоя обуржуазившихся латифундистов и национальной буржуазии мешало монопольное положение иностранных предпринимателей почти во всех отраслях экономики. Кроме того, они начинали понимать, что реакционная поли­тика правительства Диаса может вызвать к жизни скрытые социальные силы, опасные и для них самих. Боясь революции, эта часть общества готова была пойти на реформы и даже на замену диктатуры иной, более гибкой формой правления. Будучи связана с правящими кругами, буржуазно-латифундистская оппозиция не выдвигала революционных лозунгов, а стремилась к тому, чтобы путем эффективного использования избирательного права добиться устранения Диаса с его кликой «ученых» и обеспечить себе большинство в конгрессе.

Признанным вождем этой оппозиции был Франсиско Мадеро. Он родился в 1873 г. в семье богатого землевладельца, которой принадлежали также круп­нейшие в стране металлургические предприятия, медные руднику текстильные фабрики, винокуренные и пивоваренные заводы. Кроме того, семейство Мадеро занималось торговыми и финансовыми операциями. Его положение отражало в известной мере двойственную социальную природу мексиканских латифунди­стов, вовлеченных в процесс капиталистического развития: с одной стороны, они представляли буржуазные слои общества и выступали против правящей клики, с другой — имели тесные связи с реакционными силами, являвшимися опорой существующего строя.

Франсиско учился в США и Франции, после чего возвратился на родину и взял на себя управление отцовскими поместьями. В 1905 г. он основал политиче­ский клуб «Бенито Хуарес» и газету «Демократ». Выступая против переизбра­ния Диаса президентом, Мадеро в 1908 г. опубликовал книгу «Президентские выборы 1910 г.», в которой предлагал использовать в борьбе с порфиристским режимом только конституционные методы. Основными пунктами его программы помимо требования обеспечить действительное осуществление права голоса и принципа непереизбираемости должностных лиц являлись: реформа народ­ного образования, улучшение положения рабочих, поощрение развития сель­ского хозяйства и горной промышленности, борьба против монополий и привиле­гий, реформа армии, свобода печати, укрепление дружбы с латиноамерикан­скими странами. В середине апреля 1910г. сторонники Мадеро создали оппози­ционную партию, выдвинувшую своего лидера кандидатом на пост президента. Популярность его росла с каждым днем.

Все это сильно встревожило правительство. В начале июня Мадеро был арестован по обвинению в подготовке мятежа. Затем последовали аресты его приверженцев. На выборах, состоявшихся 26 июня, Диаса «единогласно» пере­избрали президентом республики.

Теперь Мадеро (освобожденный под залог из тюрьмы) и его соратники вы­нуждены были отказаться от планов устранения диктатора мирным путем и на­чали готовиться к вооруженной борьбе.