Блеск мнимого процветания. Конец "эпохи гуано"

Кастилья проводил политику укрепления национального капитализма в промышленности, сельском хозяйстве и торговле. Активно использовалась бюджетная политика, в которой в 1860/61 г. доходы от продажи гуано составили 80% (в 1854/55 г.). С 1861 г. гуано продавали в основном лимские торговцы, правда связанные с английским капиталом (английский банк "Томсон и Бонэр"). Перуанские консигнаторы, ростовщически кредитуя государство, превратились в рантье, стригших купоны с займов правительству. Часть огромных капиталов, полученных национальными консигнаторами, пошла на развитие сахарных и хлопковых плантаций, переживающих рост в связи с потребностями мировой экономической системы. Большая часть капиталов шла на непроизводительные расходы. Импорт предметов роскоши богачами вызвал в конце 50-х - начале 60-х годов рост цен и инфляцию ? и привел к разорению массы ремесленников.

На этой почве возникают первые рабочие союзы взаимопомощи среди разоряющихся и голодающих ремесленников. В 1855 г. было создано Общество взаимной помощи типографов. В 1859 г. в Лиме произошли крупные волнения плотников в связи с ввозом в страну иностранной мебели, а также окон, карнизов и дверей из Европы. Возмущенные ремесленники сожгли очередную партию мебели, прибывшую в Кальо. Кастилья вынужден был пообещать трудовому люду Лимы, собравшемуся перед президентским дворцом, запретить впредь ввоз, товаров, которые могли быть произведены в стране. В 1860 г. в Лиме было создано Общество взаимной помощи ремесленников во главе с портным Хуаном Субиата. Экономический рост наблюдался больше всего в Лиме и в ряде других городов косты. В то же время проникновение в глубинку товарно-денежных отношений и отмена подушной подати обострили кризис всей сферы этого региона. Стремясь увеличить экспорт шерсти и заставить индейцев работать на своих асьендах, крупные землевладельцы вновь начали наступление на земли общин. Положение обострялось в связи с демографическим ростом иностранного населения, обнаружились резкие контрасты в развитии районов страны.

Богатство Перу вызывало и ряд международных конфликтов, возникали кон­фликты с Англией, Францией и США по поводу государственной принадлежности гуановых островов и уплаты перуанских долгов [Например, 1 сентября 1844 г. четыре английских военных корабля бомбардировали порт Арику в ответ на отказ губернатора снабдить суда водой, так как они ранее блокировали перуанский порт Ислай. Кастилья заявил, что англичанам нужно только гуано и необходи­мо вооружиться, чтобы предотвратить нападение Англии]. В 1858-1860 гг. шла война с Эква­дором, передавшим часть спорной с Перу территории английским концессионерам. Высадка перуанского десанта в Гуаякиле побудила Эквадор отказать англичанам в этом.

Более серьезным оказался конфликт с Испанией в 1864 г., переросший в войну 1864-1866 гг. Известно, что правители Испании во главе с королевой Изабеллой пытались в этот период восстановить свою колониальную власть в Латинской Америке. Так, испанцы вновь заняли Санто-Доминго, совершили совместно с Фран­цией и Англией интервенцию в Мексику, угрожали войной Чили и Эквадору из-за неуплаты долгов. Испания предъявила Перу требование об уплате долгов периода войны за независимость. Воспользовавшись конфликтом между перуанцами и испан­скими иммигрантами на асьенде Таламбо, в результате чего были убиты два испан­ца, 14 апреля 1864 г. испанская эскадра заняла основной центр добычи гуано - острова Чинча.

Консервативное правительство Хуана Песета (1800-1870) пошло на уступки, выплатив 3 млн песо колониального долга. Но Испания продолжала предъявлять новые требования к Перу. Одновременно она предъявила претензии Эквадору и Чили. Капитулянтская позиция Песета вызвала взрыв возмущения в стране. Пред­седатель палаты депутатов бывший президент Р. Кастилья обвинил Песета "в пре­ступном сговоре с испанцами". Он был немедленно посажен на судно и выслан в Европу. Но через некоторое время 28 февраля 1865 г. поднял восстание префект де­партамента Арекипа полковник Мариано Игнасио Прадо (1826-1901). 6 ноября 1865 г. восставшие заняли Лиму. Прадо провозгласил диктатуру в целях подготовки к войне с Испанией. Наиболее активную роль в его правительстве играли либералы. Военное министерство возглавил Педро Гальвес. 14 января 1866 г. Перу объявила войну Испании, заключив союз с Чили и Эквадором. Решающее столкновение произошло 2 мая 1866 г., когда испанская эскадра, подвергшись обстрелу со сторо­ны оборонительных сооружений Кальяо, вынуждена была покинуть воды Тихого океана. Испания по мирному договору 1879 г. отказалась от каких-либо претензии к Перу. В результате и другие европейские страны и США, склонные разрешать свои финансовые конфликты с Перу угрозой занять гуановые острова, впредь не рисковали прибегать к подобным акциям.

Война с Испанией вызвала крупные расходы. К 1868 г. государственный долг составил 45 млн солей, а дефицит бюджета 17 млн. В поисках доходов правитель­ство Прадо восстановило подушный налог на индейцев и ввело ряд новых налогов. Между тем положение крестьян-индейцев отнюдь не улучшилось в результате от­мены 14 лет назад подушной подати. Итальянский географ Раймонди А., находив­шийся на службе перуанского правительства, так описывает жизнь индейцев в де­партаменте Хунин в поселении Оудорес в 1867 г.: "На каждом шагу встречаются ма­ленькие темные хижины без окон, где скучены индейцы с их многочисленной семь­ей вместе с домашними животными, собаками и куйос (род свиньи. - Авт.)". Посе­тив в 1866 г. Уанкайо, ученый обратил внимание, что на фоне ухоженных полей ку­курузы, пшеницы, ячменя и картофеля разительным контрастом выделяются "убо­гие халупы и жители-оборванцы". Не мог не заметить Раймонди и роста социаль­ной напряженности в сельской местности. Так, рассказывая о крупных капиталах, выросших в провинции Пуно за счет торговли шерстью овец и альпаки (крупные торговцы скупали ее здесь за 50 песо кинталь, а продавали в Арекипе за 65-67 пе­со), Раймонди писал: "В общем они (индейцы аймара. — Авт.) ненавидят белых и ве­дут войну с представителями власти, которые не принадлежат к их расе". И дейст­вительно, именно департамент Пуно стал центром крупного восстания индейцев в 1866-1867 гг. Здесь злоупотребления асендадос, их требования бесплатного прину­дительного труда и личных услуг, насилие церкви над индейцами-язычниками достигли особого размаха.

Восстание возглавил торговец шерстью депутат конгресса и префект Уанкавелики Хуан Бустаманте. Условия жизни индейцев вызвали у него столь сильное по­трясение, что он отказался от официальных постов и посвятил жизнь защите индей­ского населения. Он требовал дать индейцам землю и образование, видя в коренных жителях будущее Перу. Свои взгляды он изложил в книге "Индейцы Перу", опуб­ликованной в 1867 г. Возглавляемые Бустаманте индейцы захватили Пуно и угро­жали Куско. Правительство М. Прадо послало дивизию в Пуно, где сосредоточи­лись основные силы восставших, а конгресс, несмотря на возражения ряда либе­ральных депутатов, принял специальный закон, который предлагал переселить вос­ставших индейцев в джунгли. Регулярные части разбили индейцев, а затем совмест­но с бандами сброда, навербованного асендадос, развязали вакханалию убийств и грабежа крестьян.

Социальные потрясения сопровождались стихийными бедствиями - засухи, на­воднения, землетрясения. Достаточно сказать, что в 1868 г. Арекипа была полностью разрушена землетрясением и ее население сократилось с 70 тыс. до 30 тыс. Только в Куско от желтой лихорадки умерло 13 тыс. человек, или 30% населения. В Лиме от болезней в 1868 г. умерло 10 тыс. человек, а в целом за 50-60-е годы от болезней по­гибла четверть крестьянского населения. Отсюда в известной степени и снижение сельскохозяйственного производства в сьерре, рост стоимости жизни в городах.

Правительство Прадо растеряло жестоким подавлением крестьянского восста­ния в Пуно весь свой авторитет победителя Испании. Злобу консервативно-клери­кального крыла господствующих классов вызвала антиклерикальная позиция правительства. На конституционном конгрессе 1867 г. фактически была расширена либеральная Конституция 1856 г. Из-под контроля церкви согласно статье 24 конституции было изъято начальное, среднее и высшее образование. Начальное образование провозглашалось обязательным и бесплатным. Была провозглашена свобода печати без права цензуры, в том числе и религиозной. Было признано равенство различных культов. Статья 50 имела в виду отчуждение церковных зе­мель и их свободную распродажу. Объявлялось о временном характере подушного налога на индейцев, а в Пуно он был отменен. Голосование на выборах устанавливалось прямое без имущественного и образовательного цензов. Антирелигиозные выступления в конгрессе достигли такого размаха, что либеральный делегат доктор Бамбарен объявил себя "личным врагом Христа", за что был забросан камнями толпой, подогреваемой клерикалами.

И все же, несмотря на противодействие реакции, конституция была принята в августе 1867 г. Но в Арекипе ей отказались присягать. Толпы фанатиков сожгли присягу с текстом конституции под крики "Да здравствует религия и смерть правительству!" Мятеж на юге был поддержан выступлением на севере Перу во главе с полковником, позднее генералом X. Балтой. Эти два региона не испытали на себе "процветания" от гуано, выпавшего на долю Лимы. 2 августа 1868 г. президентом пыл избран Хосе Балта (1816-1872). К власти, таким образом, пришли представители латифундистов сьерры и провинций (прежде всего, Арекипы и Трухильо), направившие доходы от гуано в свои провинции и желавшие покончить с разорявшей их политикой лимской олигархии. Они отказали перуанским торговцам Лимы, связан­ным с Англией, в праве впредь продавать гуано.

Правительство Балты решило передать сбыт гуано в руки единого концессио­нера, которого было бы легче контролировать. Поисками такового занялся моло­дой министр финансов Балты бывший семинарист и журналист правокатолического толка, позднее - неудавшийся купец, выходец из обедневшей арекипской аристо­кратической семьи Николас Пьерола. Он решил опереться на французский капи­тал. 17 августа 1869 г., несмотря на протесты национальных консигнаторов, был подписан контракт с французским торгово-банкирским домом братьев Дрейфусов, опиравшимся в свою очередь на финансовую поддержку крупнейшего банка Фран­ции "Сосьете Женераль де Пари". По этому контракту Дрейфус получил право про­дать 2 млн т гуано на европейских рынках. Он обязывался выплачивать внешний долг Перу на сумму 5 млн солей в год, немедленно выплатить 2 млн солей прави­тельству в виде аванса за планируемую выручку от продажи гуано, а затем ежеме­сячно по 700 тыс. солей.

Но опора на единственного иностранного консигнатора не ослабила зависимо­сти Перу - к 1877 г., сроку окончания контракта с Дрейфусом, страна оказалась должна ему 18 млн солей. Цикл повторился - только финансовый кризис оказал­ся намного глубже, чем в 1868 г. Оправдывая кабальный контракт, правительство Балты выдвинуло популярный лозунг строительства железных дорог за счет дохо­дов от гуано. Контракты на их строительство получил американский бизнесмен-авантюрист и мошенник Генри Мейггс, бежавший из США, спасаясь от банкротст­ва и долговой тюрьмы. Свой первый контракт на строительство дороги Арекипа-Ислай он получил, победив 4 соперников, предлагавших построить эту дорогу за 7-8 млн солей. Мейггс же затребовал 12 млн и получил контракт. Секрет объяснял­ся просто. Как свидетельствовал личный врач президента Балты немецкий ученый Миддендорф, Мейггс распределил 1,8 млн солей среди влиятельных лиц в окру­жении президента.

Так, временный президент Дьескансеко и глава совета министров маршал Да Фуэнте получили по 200 тыс. солей. В результате Мейггс награбил баснословные суммы, выручая за каждую готовую милю пути 100 тыс. солей, в то время как ре­альная стоимость была в 4-6 раз меньше. К 1875 г. протяженность железных до­рог, когда кризис приостановил их строительство, составила 2806 км стоимостью в 139,5 млн солей. В невероятно тяжелых условиях на строительстве дорог труди­лись индейцы - большей частью бесплатно, китайцы, чилийцы и боливийцы. В ча­стности, на строительстве железной дороги Арекипа-Ислай из 10 тыс. рабочих по­гибло 2 тыс. В 1869, 1870 и 1872 гг. правительство Балты заняло у Дрейфуса око­ло 27,2 млн ф.ст. и внешний долг страны достиг 35 млн ф.ст., что требовало ежегод­ной выплаты процентов и амортизации в 2,7 млн ф.ст.

Предпринимательская горячка охватила все побережье, но реальное процвета­ние коснулось лишь узкого слоя буржуазно-торговой и латифундистской элиты косты. Не отставали и иностранные предприниматели. Министр финансов Пас Сольдан в 1871 г. писал: «Можно сказать, что большей частью богатств Перу и самыми прибыльными предприятиями владеют иностранцы. Они находятся в лучшем или даже в более привилегированном положении, чем наши собственные граждане…» Разорялись ремесленники. Многие местные фабрики закрылись вследствие конку­ренции извне. В связи с ростом экспорта сахара и хлопка многие мелкие асьенды, снабжавшие города косты продовольствием, переключились на производство саха­ра и хлопка. Это вызвало рост цен и усиление нищеты городских низов.

Явная коррупция и каудильистские методы правления Балты вызвали протест со стороны бывших консигнаторов гуано, отстраненных от власти. В апреле 1871 г. лимские консигнаторы в союзе с латифундистами Центрального Перу создали ко­митет борьбы за "независимые выборы". Кандидатом в президенты они выдвинули крупного капиталиста, тесно связанного с английским капиталом, алькальда Лимы Мануэля Пардо-и-Лавалье (1834-1878). В ноябре 1871 г. официально оформилось создание сивилистской (гражданской) партии, выступавшей за суверенитет народа, свободу голосования, против персонализма и засилья военных в политической жиз­ни страны.

В отличие от либералов 50-х годов сивилисты не только требовали искорене­ния злоупотреблений полуфеодальных гамоналов сьерры по отношению к индей­цам, они хотели полностью уничтожить все препоны рынку свободной рабочей си­лы, направить ее в новые центры горной промышленности, на плантации сахара и хлопка, работающие на экспорт. Сивилистов поддержали ремесленники, рабочие и мелкобуржуазные элементы.

Сторонники Пардо провели крупнейшие в истории страны организованные де­монстрации в столице. На выборах в конце 1871 г. подавляющим большинством го­лосов победил Пардо, но Балта аннулировал результаты выборов. На повторных выборах, в мае 1872 г., вновь был избран Пардо. 22 июля 1872 г. военный министр Томас Гутьеррес выступил против Балты, все-таки решившегося признать итоги выборов, и последний был злодейски убит в тюрьме без суда и следствия. Всеобщее восстание в Лиме и Кальяо привело к разгрому и распаду регулярной армии, а Гуть­еррес и его брат Марселино захвачены народом и повешены на башнях централь­ного собора Лимы, затем тела их сожжены на костре, а пепел развеян.

1 августа 1872 г. конгресс провозгласил Пардо президентом. Это был первый гражданский президент в истории Перу. Страна переживала финансовый и эконо­мический кризис - основные доходы государства уходили на оплату долгов по зай­мам 1869, 1870 и 1872 гг. и на строительство железных дорог. Обычных доходов не хватало для нормальной деятельности правительства. Изыскивая средства, Пардо сократил армию с 15 тыс. до 5 тыс. человек. Были предприняты ряд мер в целях профессионализации армии. Солдаты отныне должны набираться на основе трех­летнего контракта. Была основана сержантская школа, начали действовать морское училище и школа юнг. Военное учи­лище стало готовить офицеров-артилле­ристов. Сокращение армии вызвало лю­тую ненависть к Пардо милитаристов, представлявших главным образом гамоналов сьерры и ряда районов севера и юга косты.

Пардо попытался ограничить финан­совый грабеж страны домом Дрейфуса. В 1874 г. с ним был заключен новый конт­ракт, несколько увеличивший доходы го­сударства.

Однако уже с 1872 г. обозначилось ис­тощение богатых запасов гуано. Одновре­менно усилилась конкуренция искусствен­ных удобрений европейского происхожде­ния и селитры. Цены на гуано стали па­дать, и доходов от его продажи не хватало даже на уплату внешнего долга. Прави­тельство в 1875 г. национализировало за­лежи селитры, но в практическом прове­дении закона о национализации натолкну­лось на упорное сопротивление владельцев крупных предприятий по добыче сели­тры – офисин (всего их насчитывалось 161 с капиталом в 20,2 млн песо) в Тарапаке. К концу 1876 г. национализировано примерно 2/3 офисин. Чилийские селитряники Тарапаки игнорировали предписания правительства. Предвидя неизбеж­ность столкновения из-за селитры с Чили, Пардо в 1875 г. заключил оборонитель­ный союз с Боливией.

Определенные шаги Пардо предпринял в целях развития капиталистической инфраструктуры, как политической и экономической, так и культурно-образовательной. В 1873 г. последовал закон об обязательном светском начальном образо­вании и государственной регистрации актов гражданского состояния. Была основа­на инженерная школа с подготовкой прежде всего специалистов по строительству шахт и рудников и гражданских объектов. В университете Лимы был создан фа­культет политических наук, на котором готовились кадры для госаппарата и дипло­маты. Впервые в истории страны в 1876 г. была проведена всеобщая перепись, ус­тановившая численность населения в 2,7 млн человек (по оценке 1836 г. - 1,3 млн; 1850 г. - 2 млн; 1862 г. - 2,48 млн человек), причем 3/4 из них проживали в сьерре.

Благоприятная мировая конъюнктура (Десятилетняя война на Кубе 1868-1878 гг., в результате которой сократился экспорт кубинского сахара, падение производства хлопка в США в период гражданской войны и реконструкции) приве­ла к заметному росту площадей и объема производства хлопка и сахара на косте. Почти весь сахар и хлопок направлялись в Англию, причем плантаторы кредитова­лись 9 банками, возникшими на основе торговли гуано  [По данным Пас Сольдана, крупнейшими банками в 1876 г. были Англо-Перуанский банк с капиталом в 10 млн солей, Перуанский банк - капитал 8 млн солей, Банко де Лондрес, Мехико и Судамерика - капитал 4 млн солей. Общий банковский капитал составил 47,29 млн солей, или примерно 9 млн ф.ст. (Ibid. P. 521).].

На косте имелось 235 сахарных плантаций (всего в стране было 4404 асьенды). Основная часть их сосредоточивалась в департаменте Лима и на севере косты око­ло Трухильо. К примеру, в долине Каньете к югу от Лимы 12 асьенд из 207 (9 из них сахарных) давали 80% товарной продукции. Только одна самая крупная плантация англичанина Генри Сиейна в долине Каньете давала в 1874 г. 49% производства са­хара всей долины. Площадь ее составляла 10 тыс. акров, а производство в год по стоимости достигало 2 млн долл. На его плантации трудились 10 тыс. законтракто­ванных китайцев. Свейн и другие крупные сахарные плантаторы при переработке сахара применяли паровые машины. Однако растениеводстве) было архаичным - пахота и сев проводились с использованием быков, паровые плуги имели лишь пять сахарных плантаций косты. Скачкообразно рос экспорт сахара - с 251 т в 1870 г. до 80 тыс. т в 1879 г. Развитие сахарного производства привело к важным социаль­ным изменениям на косте. "Система крупных сахарных и хлопковых асьенд, - писа­ли в 1876 г. перуанские экономисты X. Копельо и Л. Петриони, - привела к исчез­новению мелкого землевладения, производившего хлеб; индейское население ис­чезло, уступив место китайскому; уменьшилось производство кукурузы, картофеля, камоте, фруктов, разведение свиней в целях изготовления жира. Выросли цены на эти продукты, увеличился их ввоз из-за границы, хотя все это в Перу могли бы про­изводить сами в крупных размерах". С запретом в 1875 г. Китаем вывоза кули на асьендах обострился недостаток рабочих рук. Асендадос были вынуждены перехо­дить на наем законтрактованной индейской рабочей силы на период сезонных ра­бот. В сьерре наступление на общинные земли привело к миграции батраков на косту. Число батраков составило, по данным переписи 1876 г., 100 тыс. человек при общем числе самодеятельного населения в земледелии 628,9 тыс. человек и в жи­вотноводстве 39,2 тыс. человек.

Национальные предприятия влачили жалкое существование. Почти всю шерсть вывозили за границу, а единственная фабрика по производству шерстяных тканей в Куско работала с перебоями. Единственная фабрика по производству га­зетной бумаги, основанная Амунатеги, потерпела крах из-за конкуренции извне, хо­тя минимальные протекционистские меры дали бы возможность построить еще пять-шесть. Существовала одна фабрика по производству грубой хлопчатобумаж­ной ткани - токуйо, хотя, по подсчетам перуанских экономистов, могли бы действо­вать 50. "Не позор ли, - писали они, - что мы покупаем очень дорогую мебель, ко­гда наши мастера умирают от голода...". Задавлена табачная, винодельческая, текстильная, угольная промышленность, в то время как увеличилось число торгов­цев, выросла крупная торговля, наносящая ущерб Перу и выгодная лишь иностран­цам. "Гуано нам дало по сути дела фикцию процветания, оно усилило нашу зависи­мость от заграницы, разрушило нашу экономическую независимость. Оно грозит и нашей политической независимости. Сейчас для нас гуано практически не сущест­вует, так как доходы от него идут на уплату долгов" - такой вывод сделали перуанские экономисты в 1876 г., наблюдая финансовый и валютный кризис в Перу.

Начало ему положил крах банкирского дома Берингов в Лондоне в 1873 г. Звонкая монета, прежде всего серебро и золото, стали изыматься из страны, пере­правляясь в Европу. В 1875 г. доходов от гуано уже не хватало на амортизацию вну­треннего и внешнего долга (2,57 млн ф.ст.). В январе 1876 г. потерпела крах ком­пания Мейггса. В условиях социального и политического брожения сивилистская партия раскололась на ряд фракций. В этой обстановке милитаристские элементы и церковь, а также регионалистские группировки выдвинули на пост президента г-1876 г. генерала Мариано Игнасио Прадо. В конечном счете его кандидатуру под держал действующий президент и Прадо был избран на высший пост в государстве. При нем экономический и политический кризис продолжался, отражением чего явилось восстание во флоте в 1877 г., руководимое Пьеролой. Оно было с трудом подавлено. Восстановление подушного налога на индейцев по закону 1876 г., налог на шахты и национализация селитряных офисин не приостановили финансового и валютного кризиса. В 1877 г. была прекращена чеканка звонкой валюты, введены бумажные деньги, которые быстро обесценивались. Большинство банков потерпе­ли крах. Облигации займа 1872 г. продавались по 12% от их номинальной стоимости. Это обострило отношения с английскими держателями облигаций внешнего долга Перу.

Бюджетный дефицит в 187? г. составил 8,6 млн солей, а внешний долг 140 млн солей. Экспансия англо-чилийского капитала в Тарапаке и объявление правитель­ством Перу национализации селитряных офисин - одного из основных источников дохода в условиях истощения запасов гуано - обострили отношения Перу с Чили и стоившей за нею Англией. Чилийская агрессия в 1879 г. против Боливии и Перу во исполнение заказа английских дельцов имела целью захватить крупнейшее после гуано национальное богатство Перу - селитру. Эту войну Перу встретила экономи­чески разоренной, политически разъединенной, ослабленной в военном отношении из-за длительной предшествующей борьбы между военными и гражданскими сила­ми. Гуано не было использовано для создания экономически сильной и независимой страны. Торговая буржуазия Перу, слепо следуя рецептам либерализма и свободы торговли, направила основные доходы от экспорта гуано и селитры на создание условий для вывоза за рубеж новых видов сырья и сельскохозяйственной продукции, а отнюдь не для развития сбалансированной, опирающейся на внутренний рынок эко­номики. Даже угроза войны с Чили не побудила правящие круги Перу к единству. Бывший президент Пардо, ставший председателем сената, выдвинул идею срочной подготовки вооруженных сил к неминуемой войне за селитряные месторождения. Но в 1878 г. он был убит сержантом охраны конгресса, вероятно под воздействием непрерывных нападок на него консервативных военных. Один из самых талантли­вейших гражданских политиков страны ушел из жизни накануне грозных событий, ожидавших Перу.

Политический, экономический и национальный кризис стал завершением это­го этапа истории Перу, "на протяжении которого феодальная экономика, - по сло­нам Мариатеги, - мало-помалу превращается в экономику буржуазную, оставаясь, однако, в рамках мировой системы колониальной экономикой". Именно тот факт, что страна развивалась в зависимости от Англии, торговля с которой "поставила перуанскую экономику под контроль британского капитала", объясняет столь ра­зительный феномен того, что перуанское "государство проживало свое богатство, не заботясь о том, насколько его хватит. Оно пустило с молотка все, что имело, за­ложило свое будущее английским финансистам". Именно зависимость от Англии привела к неравномерному развитию страны, к разительному дуализму между костой и сьеррой, к тому, что правящий класс повернулся лицом к Европе, игнорируя самостоятельное развитие, пренебрегая культурой и деяниями автохтонной индей­ской нации.