Крестьянское движение

Конституция 1920 г. в статье 50 впервые в истории Перу признала общину юридическим лицом, неотъемлемость прав ее на землю. Это конституционное положение явилось итогом длительной борьбы автохтонного населения Перу - аймара и кечуа - за свои права, за землю, против гамоналов - перуанской разновидности феодальных сеньоров сьерры. И все же это был лишь формальный акт - крестьян­ство, особенно в Южной сьерре, по-прежнему подвергалось полуфеодальной эксплуатации. Здесь основным экспортным товаром была шерсть овец, альпаки, на­правлявшаяся главным образом в Англию. Экономический кризис 1920-1921 гг. привел к падению цен на шерсть, сахар и хлопок. В этих условиях усилилось наступление латифундий на крестьянство, на земли общин, понизился жизненный уровень индейца.

В 1919-1923 гг. в Южных Андах Перу произошло около 50 крестьянских восстаний. Ведущую роль в них занимали департаменты Пуно и Куско, но отдельные выступления зафиксированы в Кочабамбе и Аякучо, Такие и Мокегуа, Уанкавелике и в долине Конвенсьон, к востоку от Куско. В шести департаментах страны шли разрозненные сражения с правительственными войсками, происходили нападении на асьенды, общинники восстанавливали земельные границы своих айлью, ранее обманом насильно захваченные гамоналами, делили земли асьенды между собой. Правительство совместно с асендодос отвечало кровавыми репрессиями. Так, в де­ревушке Тарако были убиты 30 человек, в Пиная - 12, в Акоре - 4, в Асангаро - 1. В Уанкано были расстреляны около 150 крестьян. В селении Лайо (Куско) 30 ап­реля 1921 г. солдаты напали на спящих индейцев, убив 50 человек. «Эта резня бы­ла совершена только потому, что несчастные индейцы настойчиво требовали воз­врата земель, которые у них отбирали и продолжают отбирать, превращая их в ни­щих; потому, что они умоляли прекратить грабить их имущество и скот; потому, что они возражали против жестокого обращения с ними и что они просили гуманного отношения к себе. Именно за это "преступление" их убили», - гневно писал журналист из Куско, член Ассоциации в защиту индейцев (1909-1915) Луис ?.

Борьба за землю и отмену полуфеодальных повинностей — вот основные требования крестьян. Режиму прямого феодального угнетения на асьендах сьерры, по оценке перуанского ученого-аграрника Хосе Кабальеро, подвергалось около 20% перуанского населения. Остальные 80% - формально независимые крестьяне, имея незначительные участки собственной земли, вынуждены были наниматься пеонами, будучи связаны отношениями клиентелизма, падроназго с владельцами - гамоналами, а также подвергаясь эксплуатации со стороны властей - пре­фектов, субпрефектов, губернаторов, сборщиков налогов, мировых судей и священ­ников. Нет точной статистики относительно земли, принадлежавшей крестьянам и асендадос. По оценкам в департаменте Кахамарка в 1876-1940 гг. в среднем асендадос контролировали 60-70% обрабатываемой земли. В долине реки Хауха (де­партамент Хунин) в Центральной сьерре земельные участки (чакрас) крестьянской общины составляли 1-10 егад (егада равна примерно ¹/3 га). Естественно, что в условиях постоянного демографического роста натуральное хозяйство мелких собственников не могло обеспечить пропитание крестьян. Бедные крестьяне имели ?, богатые - до 300 овец. Овечья шерсть шла на рынок через посредников и на выработки домашних тканей.

Стремясь "модернизировать" овцеводство, асендадос шли на сокращение пастбищ отар, мотивируя это низкопородностью крестьянских овец - уакча. Усиливалось огораживание, росла эксплуатация пастухов, у которых не оставалось времени на ведение собственного хозяйства. "Модернизация" привела к сокращению числа пастухов. Увеличение нагрузки на каждого пастуха, т.е. рост степени эксплуатации, сопряженный с широким наступлением на крестьянскую породу овец, поставив крестьянина в тяжелейшее положение. Ему нелегко было расставаться со сво­ими овцами, шерсть которых вполне соответствовала требованиям ручного станка, имеющегося в каждой крестьянской семье. Ему вовсе не хотелось также превра­щаться полностью в батрака, расставаться со своим крестьянским состоянием.

По подсчетам руководителя парламентской комиссии Эрасмо Рока, работавший в Пуно в августе 1920 г., из 7080 петиций и жалоб, поданных индейцами этого департамента комиссии, 5808 были связаны с захватом земли гамоналами. В эпицентре восстаний в Пуно (провинция Асангаро) требование возврата земель выдвигалось в 4180 петициях, на произвол властей жаловались 11 человек, а на действия гамоналов - 232. Обстановку в провинции в 1920 г. члены комиссии вполне обоснованно связали с борьбой крестьян за землю: "Наиболее острая обстановка сложилась в провинции Асангаро. Здесь гамоналы и власти постоянно притесняют индей­цев. Тысячи индейцев под звуки путуто (музыкального инструмента из морской раковины или рога. - Авт.) собираются толпами на вершинах гор и холмов, призывая к войне. Боевой настрой асангарского индейца легко объяснить. Именно в этой провинции было узурпировано больше всего общинных земель, и здесь находятся крупнейшие асьенды Пуно. Индейцы, лишенные своих жилищ и скота, дававшего им ежедневное пропитание, видя, как территория их общин сокращается, защища­ются обычным для их расы способом - они призывают к мести вечным своим угнетателям". Бесплатный труд от 3 до 5 дней в поместье, захват силой их скота и шер­сти, работа в качестве слуг при дворе асендадос (понго и миттани), политическое бесправие, грабеж сборщиков налогов, когда индейцы зачастую за свой крохотный участок земли платили налога больше, чем крупные асендадо, - вот лишь неполное описание униженного положения крестьянина-индейца, побуждавшего его браться за оружие. Редактор газеты "El Siglo" ("Век") в Пуно в августе 1920 г. так ответил на вопрос члена парламентской комиссии о положении индейца: "В социальном плане индейцы ничего не значат. Они своего рода укрощенные дикие животные, которые жалуются, причитают и даже кусаются и брыкаются, но лишь тогда, когда кнут хозяина обрушивается с яростью варвара на их окровавленные спины. Если рассматривать их с экономической точки зрения, то они продали почти все свои зе­мли, некоторые из них сохранили небольшие стада, пасущиеся на асьендах их гра­бителей в обмен за бесплатный личный труд, к которому привлекаются и его жена и дети. Политически они номинально фигурируют в избирательных списках благо­даря бесстыдной ловкости рук убийц народа, которые составляют документы об избрании того или иного депутата парламента".

Крупное восстание в Токрайоке (провинция Эспинар на юге департамента Куско) во второй половине 1921 г. было типичным для ряда разрозненных выступлений крестьян в перуанских Андах. Его возглавил Доминго Уарка - индейский курака (староста общины. - Авт.). В течение недели крестьянское ополчение контролировало сьерру в районе Яури и высокогорную долину Окоруро. Манифестации кре­стьян шли под лозунгами "Долой гамонализм!", "Да здравствуют крестьяне!", "Да здравствует Тауантинсуйо!" Но через несколько недель из центра провинции города Яури прибыл карательный отряд. В результате неравной схватки крестьяне, имевшие на вооружении лишь пращи и палки, были вынуждены бежать. Руководи­теля восстания расстреляли, и труп его несколько месяцев пролежал на одной из ба­шен церкви в Окоруро для устрашения побежденных. Широкий отклик в стране получили выступления крестьян на асьенде Лаурамарка (департамент Куско), принадлежавшей семье Сальдивар, один из членов ко­торой был депутатом конгресса. Его асьенда площадью в 60 тыс. га была с 1921 по 1928 г. занята крестьянами-индейцами. Их поддержали мелкие торговцы, скупав­шие шерсть у крестьян, занявших асьенду. Как писали местные гамоналы, объе­динившись в Лигу асендадос юга, в своем меморандуме правительству, индейцы "хо­тели ограбить асьенду, сжечь ее постройки, уничтожить мистис (белых. - Авт.), распределить скот, разрушить все и восстановить империю Тауантинсуйо и покло­нение Солнцу". Они захватили всю шерсть, находившуюся на складах асьенды, и продали ее в близлежащих городах. В качестве непосредственных требований ин­дейцы выдвинули введение 8-часового рабочего дня, выплату зарплаты за труд на асьенде, пересмотр прав владельца на асьенду. Репрессии владельцев не остановили движение. Правительство в 1923 г. пошло на удовлетворение ряда требований ко­мков, в частности оплату за труд и 8-часовой рабочий день. Но индейцы айлью Андимайо и Пинки не приняли этого соглашения, заявив, что единственным способом решения конфликта была бы экспроприация асьенды Лаурамарка. Этот факт сви­детельствует о том, что движение крестьян не было связано лишь с требованием возврата захваченных помещиками земель. Крестьяне выступили против гамонализма - перуанской разновидности крепостничества в сьерре. Несмотря на подавле­ние выступлений крестьянства, в ряде районов сьерры асендадос уже не удалось вернуть земли, занятые индейцами. На юге сьерры крупные землевладельцы уже не смогли продолжать расширение своих владений за счет общинников. Наступле­ние гамонализма на крестьян, как отражение проникновения капитализма в сель­ское хозяйство сьерры юга, было приостановлено, хотя, конечно, гамонализм не ис­чез и продолжал тормозить развитие аграрного сектора страны.

Пытаясь сбить разгоравшееся пламя крестьянской войны правящие круги Пе­ру пошли на ряд уступок, хотя зачастую и формальных. В Конституции 1920 г. ин­дейские общины были юридически признаны. Впервые за 100 лет с момента "рос­пуска общин" декретом Боливара в 1824 г. индейская община, неотчуждаемость ее земель, обычное право учитывались государством как реальность. Правда, пример­но из 5 тыс. существовавших общин были зарегистрированы как подтвержденные документами в период президентства Легии всего 300 общин. К тому же общины были признаны на базе минифундизма, асьенда же, созданная путем грабежа кре­стьян-индейцев, оставалась нетронутой. Подхалимы диктатора Легии называли его ташпа (отец. - Авт.), виракоча (инкское божество. - Авт.) только за то, что пос­ледний говорил в своих речах о "страдающей расе Манко", открыл памятник мифи­ческому основателю инкской империи, произносил иногда некоторые фразы на ке­чуа, хотя и не знал этого языка, и установил 24 июня День индейца в качестве гра­жданского праздника.

В начале 20-х годов XX в. усилился интерес к проблемам индейского крестьян­ства. Следует отметить работы Луиса Агилара "Индейские проблемы", Эрасмо Ро­ка "В защиту класса индейцев", Карлоса Вальдеса де Торре "Эволюция индейских общин", Доры Майер де Сулен "Перуанский индеец за сто лет свободной и незави­симой республики", Педро Иригойена "Конфликт и индейские проблемы", Ильдебрандо Кастро Посо "Наша индейская община" и обобщающий труд выдающегося марксиста Хосе Карлоса Мариатеги "Семь очерков истолкования перуанской деи­ст вительности".

Несмотря на различные политические позиции этих авторов, страна впервые получила реальное представление о положении сельских тружеников, автохтонно­го населения. Было доказано наличие земельного вопроса как основного противо­речия между латифундистами и крестьянами. Были вскрыты причины ужасающей нищеты, политического и экономического неравенства на селе, показаны механиз­мы полуфеодального угнетения индейцев, захвата их земель. Индихенистская лите­ратура определила роль общины как основного защитника крестьян, хотя отмети­ла, что пахотная земля фактически находится уже в частной собственности членов общин при сохранении общинной собственности на пастбища и коллективного тру­да при исполнении общественных работ. Отмечено было также и малоземелье как общинников, так и независимых мелких землевладельцев. Во многих работах ана­лизировались и элементы социальной дифференциации в сфере крестьянства.

"Левые" индихенисты - Ильдебрандо Кастро Посо, Луис Валькарсель и др. ви­дели, что истинное Перу определяется индейцами, а не метисами и белыми. Они считали, что индейцы сами без вмешательства извне решат свою судьбу, опираясь на "коммунизм" айлью и социализм будущего. Нужен лишь индейский Ленин, кото­рый бы возглавил "восстание Анд" против косты, - так считал Валькарсель. Ин­дихенисты Куско, основавшие в 1927 г. журнал "Sierra", призывали к созданию са­мостоятельного индейского государства.

Таким образом, в 20-30-е годы индейский вопрос стал важным составляющим в политической жизни Перу.

Обострение обстановки в сельских районах сьерры побудило и правительство принять некоторые, хотя и во многом декларативные, шаги в отношении индейско­го населения.

Действительно крестьянской организацией стал Комитет борьбы за права ин­дейцев Тауантинсуйо (древнее название Перу. - Авт.), созданный в Лиме в июне 1920 г. Центральный комитет находился в столице, подкомитеты в департаментах, провинциях и округах. Издавалась газета "El Tauantinsuyo". Было проведено шесть общенациональных индейских конгрессов. Комитет ставил целью объединить авто­хтонное индейское население Перу и в конечном счете добиться прихода к власти своего правительства, как это и было при инках. 2-й конгресс индейцев, проходивший в Лиме в 1923 г., принял развернутые требования к правительству о возврате земель общинам, отторгнутых у крестьян по решению неправедных судов, четкого регулировании отношений янаконов с владельцами земли, вплоть до отмены само­го института янакона, отмены бесплатного труда на асендадо, установление ми­нимальной зарплаты на косте в 2 соля и в сьерре 1,2 соля, наказание чиновников, поддерживающих гамоналов, отмены закона о дорожной повинности, создание школ и сельских судов в индейских селениях и т.д. Решения 2-го конгресса вызвали реакцию гамоналов, которые в парламенте поставили вопрос о прекраще­нии функционирования Комитета борьбы за права индейцев. В обоснование такого запрета гамоналы писали: "Эти коммунисты - красные, распространяют ежемесяч­но памфлет в Лиме, в котором публикуют приказы и инструкции о восстании. Они еще посылают социалистов, чтобы возглавить эти восстания...". Далее в обвинени­ях парламентариев говорилось, что эти агитаторы требуют "признать абсолютное равенство и призывают к переделу собственности, что несомненно приведет к раз­жиганию ненависти и злобы, страстей и мести между индейцами и белыми и несет угрозу расовой войны в стране".

В Куско была создана Лига асендадос, поддерживающая эти требования. Перед лицом этих угроз руководство Комитета было вынуждено, начиная с 3-го конгрес­са, выразить свое полное уважение к праву собственности и провозгласило Легию своим "почетным президентом". Тем не менее местные отделения Комитета про­должали, опираясь на рядовых членов и крестьян, прежнюю политику защиты ин­дейцев.

Эсекьель Урвиола, Карлос Кондорена и Эдуарде Киспе, осудив решение 3-го конгресса, вели работу по организации крестьянства, а некоторые из местных руководителей Комитета, такие, как Доминго Уарка, Франсиско Ромеро и Франсиско Чилиуари, возглавили вооруженные выступления под лозунгами восстановления инкского государства Тауантинсуйу. В 1927 г. Легия запретил деятельность этих ко­митетов.

Параллельно с Комитетом по указу Легии был создан департамент по делам ин­дейцев при министерстве развития во главе с Ильдебрандо Кастро Посо, который Пыл уволен в 1929 г. за свои радикальные взгляды. В мае 1922 г. Легия учредил Па­тронат индейской расы во главе с архиепископом Лимы Эмилио Лиссоном. Он дей­ствовал до 1930 г. Центральное руководство состояло из высшего клира, на местах m священников и нотаблей - крупных землевладельцев и местных властей, подоб­ранных правительством. Он имел двоякую цель: во-первых, патерналистское воспи­тание индейцев в рамках уважения к частной собственности; во-вторых, изучение причин крестьянских выступлений против асендадос и властей, с тем чтобы своевременно принимать меры по их предупреждению. По сути дела Патронат превратился в архив, накапливающий жалобы крестьян на злоупотребления гамоналов, не предпринимая никаких самостоятельных действий в интересах индейцев. Главная же проблема - возврат земли общинам - вовсе не ставилась. Как отмечает перуан­ский историк, "Патронат пустыми и бесполезными патерналистскими заявлениями прикрывал репрессии гамоналов и Легии против крестьян".

Истинное отношение к крестьянам правительства Легии в период его пребыва­нии у власти показал закон о дорожной повинности, опубликованный 10 мая 1920 г. Строительство шоссейных дорог в целях развития экономики обеспечивалось преж­де всего бесплатным трудом крестьян. По этому закону каждый взрослый мужчина должен был бесплатно отработать на строительстве дорог от 6 до 12 дней в году.

"История применения этого закона убедительно демонстрирует, - писал в 1926 г. Х.С. Мариатеги. - что он является орудием или поводом грабежа индейской расы... Дорожная повинность на деле означает удар со стороны гамонализма и фео­дализма против самого многочисленного социального класса Перу... Повинность ла-мита (мита - принудительный труд индейцев в рудниках в колониальном Перу. - Авт.). Крестьян заставляли строить дороги для гамоналов, их направляли на строительство в период посева и уборки урожая, их схватывали во время облав и вели к месту строительства. Болезни и голод косили крестьян. Происходили бунты и восстания, усилилась миграция крестьян в города. Требование отмены трудовой повинности для строительства дорог к концу правления Легии стало всеобщим.