Сообщение об ошибке

Notice: Undefined variable: n в функции eval() (строка 11 в файле /home/indiansw/public_html/modules/php/php.module(80) : eval()'d code).

Последняя работа Ах-Шооча

Кинжалов Ростислав Васильевич ::: Конец священного круга

ГЛАВА XVII

САН-ЛОРЕНСО. МЕКСИКА.

На куске сбереженного кварца
Начерчу я новые лики.
В. БРЮСОВ

рисунок С. Остров

В доме скульптора Ах-Шооча царили радость и веселье: Нам-Цук бла­гополучно родила ребенка, здорового и крепкого мальчика. Сиял счастли­вый отец — Туг-Ансенг, но больше всех радовался ставший дедом Ах-Шооч.

«Теперь и умереть не страшно! — говорил старик. - Наш род не исчез­нет, явился на свет его продолжатель!»

Слова Ах-Шооча были сказаны недаром: в последнее время старый скульптор стал чувствовать себя плохо, у него постоянно болел желудок, он мало ел, очень похудел и осунулся. Зять с тревогой следил за своим учи­телем, но ни о чем не говорил с женой, боясь взволновать ее перед родами. Туг-Ансенг сообщил о болезни тестя начальнику скульпторов Ах-Шакану. Тот, полюбивший своего нового мастера и хорошо относившийся к Ах-Шоочу, прислал лекаря. Посмотрев больного, жрец неопределенно пожал плечами, сказал, что все в руках богов, и посоветовал пить настой из трав. После них здоровье Ах-Шооча несколько улучшилось, но мысль о неизбеж­ном конце, видимо, крепко засела в его сознании.

Однако сегодня ни скульптор, ни его близкие не думали о печальных вещах. Все были охвачены радостным возбуждением: в этот день празд­новался обряд мехик-утиар — первое серьезное событие в жизни каждого человека!

Церемония должна была состояться в ближайшем святилище рода Ах-Шооча. С раннего утра там все прибрали, и на диво чисто: перед глиня­ными, деревянными и нефритовыми фигурами божков курился тонкой струйкой священный пом *, всюду были развешаны гирлянды свежих цве­тов, а на глиняном полу тонким слоем рассыпан голубой песок — эту ред­кость сумел раздобыть отец младенца. Молодой жрец, присланный из хра­ма скульпторов, усердно молился.

Не меньше приготовлений было проделано и в доме новорожденного. Еще затемно собрались здесь родственницы и соседки, запылали очаги, и началась подготовка к празднику. Были испечены целые горы тонких ку­курузных лепешек, заботливо уложенные в сосуды из тыквы, чтобы дольше сохранились теплыми, зажарены три индюка, окорок оленя и множество го­лубей. В изобилии была отварена свежая рыба. Соусов, томатных и переч­ных, заготовили целое море. И так же, как в родовом святилище, повсюду висели гирляндами и стояли в кувшинах самые разнообразные цветы, ис­кусно подобранные по краскам и ароматам.

В назначенное время — около полудня — торжественная процессия двинулась из дома старого скульптора к святилищу. Во главе ее шел Ах-Шооч, держа на руках внука, он обязательно хотел сам внести младенца в священное место. За ним шли Туг-Ансенг и Нам-Цук. Молодая мать очень волновалась из-за предстоящего обряда и посещения святилища: это был единственный случай в жизни женщины, когда она имела право всту­пить в него. На роль мекура * был избран (за неимением брата матери) Шанг, поэтому он следовал за родителями. Рядом с ним выступал важный Ах-Шакан, он оказал такую честь новорожденному из-за своего располо­жения к Ах-Шоочу и Туг-Ансенгу. Далее следовали собственно гости, стро­го соблюдая возраст и ранг, отчего Тианг, тоже бывшая в числе пригла­шенных, оказалась очень далеко от своего любимого.

Когда процессия вошла в святилище, то оно оказалось плотно забитым гостями, и Ах-Шооч с гордостью в душе подумал, что мало у кого был такой мехик-утиар, как у его внука.

После торжественной молитвы о жизни и благополучии новорожден­ного жрец дал ему имя.

Теперь малыш, спокойно проспавший на руках деда большую часть це­ремонии, стал именоваться Кантах — Река. Это звучное и красивое имя очень порадовало и деда, и Нам-Цук.

Наступил самый важный момент обряда. После подношений божест­вам пирожков с мясом, лепешек и окрашенной в красную краску коры, на которой лежала нефритовая бусина, после возлияния священного напитка бальче * Туг-Ансенг, взяв у деда ребенка, приблизился с ним к небольшо­му низкому столику. Около него уже стоял готовый к церемонии Шанг. Отец стал медленно обходить столик по ходу солнца, а мекур в это время брал поочередно со столика разные вещи и показывал малышу. Здесь были миниатюрные копье и палка-копалка, такая же связка дротиков, топор, ре­зец, нефритовая бусина, початок кукурузы и другое. Все они символизиро­вали определенное занятие. Так, например, маленькая связка ткани обо­значала профессию торговца, глиняный сосудик — гончарство и так далее. Считалось, что призвание ребенка, его будущее занятие, и должен выявить мехик-утиар. Поэтому все с неослабным вниманием следили за каждым движением и выражением личика Кангаха.

Первый обход не дал никакого результата, малыш был ко всему без­участен. Туг-Ансенг двинулся во второй раз вокруг столика, еще медлен­нее, а Шанг стал громко объяснять назначение каждого предмета.

 — Вот копье, — говорил он, — им будет владеть сильный и храбрый воин. Копье — орудие его ремесла. Не хочешь ли ты, Кангах, быть воином, могучим и смелым?

Когда очередь дошла до нефритовой бусины, то малыш, очевидно при­влеченный блеском полированной поверхности, улыбнулся и протянул руч­ку, словно желая удержать понравившуюся ему игрушку.

Сдержанный гул одобрения прокатился среди присутствующих. Лицо Ах-Шооча просияло, а Ах-Шакан громко воскликнул:

 — Кантах будет резчиком по камню и таким же искусным мастером, как его дед и отец! Он это ясно показал!

Церемония окончилась; отец передал ребенка матери, тут же нежно прижавшей его к себе. Все, выйдя из святилища, кинулись поздравлять Ах-Шооча и Туг-Ансенга с удачным выбором малыша, новорожден­ному были преподнесены подарки, которые в качестве мекура соби­рал Шанг.

Вот здесь-то юноша получил единственную за весь день возможность мимолетно коснуться руки Тианг и взглянуть на любимую. Сердце его сжалось, а потом затрепетало. Как она была красива!

Веселой гурьбой и уже не в таком чинном порядке гости возвратились к дому Ах-Шооча. Его скромное жилище, конечно, не смогло вместить всех приглашенных, поэтому пиршество было устроено на свежем воздухе, в тени от построек и соседних деревьев. Все расселись у широких полотен, расстеленных прямо на траве, и приступили к еде. К сожалению, Шанг и здесь не смог устроиться где-нибудь поблизости от Тианг. Мекур должен был сидеть рядом с отцом новорожденного, и юноша находился рядом с братом.

В середине пиршества, когда языки гостей развязались и гул от разго­воров стал слышен издалека, появился жрец Мишпитиакук. Он почти неза­метно приблизился к Ах-Шоочу, поздравил его от себя и от имени Анаиб-Унгира с радостным событием и сообщил, что верховный жрец хотел бы. видеть скульптора завтра по срочному делу. Заметив, что собеседник не­много взволновался, жрец добродушно добавил, что речь пойдет о новом заказе. Это успокоило и обрадовало Ах-Шооча. Решительно весь этот день был для него очень счастливым!

Скульптор усадил около себя Мишпитиакука, а Шанг с глубоким по­клоном поднес ему кушанье — ногу индюка с томатным соусом и горкой лепешек. Жрец мельком взглянул на Шанга и вполголоса обратился к Ах-Шоочу:

—Кто этот юноша? Он удивительно красив и строен, можно подумать, что он происходит из какой-нибудь знатной семьи?

—Это простой земледелец, брат моего зятя. Его зовут Шанг из рода Кааб.

—Значит, он живет в селении Хоктунг?

—Да, почтеннейший Мишпитиакук!

—Мне помнится, что наш владыка Анаиб-Унгир устроил судьбу твоего будущего зятя. Он заметил его способности, когда тот был еще мальчиком, и распорядился, чтобы Туг-Ансенга отдали в учение к тебе. Вот как мудр наш верховный жрец! Туг-Ансенг — хороший мастер, я слышал, что Ах-Шакан очень доволен им, надеюсь, что он и хороший зять? Впрочем, не отвечай, я и сам это вижу!

Польщенный Ах-Шооч ответил какой-то любезностью в адрес верхов­ного жреца. Когда на праздник прибыл сам анчук-тек Тахкум-Чаканга, Мишпитиакук быстро поднялся:

 — Провожать не надо, не утруждай себя, почтенный Ах-Шооч, зани­майся своими гостями! А завтра, если тебе позволит время и здоровье, на­ вести верховного жреца, он будет рад тебя видеть!

Уходя, жрец пристально посмотрел на Тианг и почему-то улыбнулся. Девушка заметила это и поежилась. После встречи с покойным царевичем она стала страшиться внимания знатных персон. Но тут глаза ее встрети­лись с глазами Шанга, и мимолетный страх исчез. Как хорошо, что он здесь, рядом!

Пиршество затянулось допоздна и продолжалось уже при свете заж­женных плошек. Одним из последних ушел очень довольный анчук-тек. Туг-Ансенг и Шанг проводили его до дома, неся факелы из сосновых сучьев.

На следующее утро Ах-Шооч явился в дом верховного жреца. Ему пришлось подождать: Анаиб-Унгир был еще занят утренними молитвами. Когда хозяин дома наконец появился, он приветствовал старого скульпто­ра необычайно сердечно:

—Мой привет тебе, почтенный Ах-Шооч! Нет, не кланяйся так низко, мы же с тобой старые друзья и между нами не должно быть лишних цере­моний! Благодарю тебя, что ты пришел так быстро, но дело мое действи­тельно не терпит отлагательства. Прежде всего садись, тогда мы продол­жим разговор.

—Как я могу сидеть в твоем присутствии, о владыка! — возразил Ах-Шооч.

—А я говорю тебе — садись! — сказал, мягко улыбаясь, Анаиб-Унгир. — Раз ты зовешь меня владыкой, то обязан повиноваться! Вот так. Возьми эту подушку под локоть, хорошо! Скажи: ты очень загружен сей­час работой?

—Высокочтимая жрица Великой матери Иш-Кан-Леош заказала мне статуэтку божественного младенца, но до сих пор еще не прислала необ­ходимой величины камня...

—Отлично, следовательно, этот заказ не столь уже спешен. А моя просьба хотя и проста для такого мастера, как. ты, но требует большой срочности: надо за один месяц (это крайний срок) сделать пятнадцать статуэток, материал обычный для тебя: нефрит или змеевик...

—А что они должны изображать и каков их размер? — поинтересо­вался мастер.

—Пусть величина их будет в ладонь, а облик — жреца при жертво­приношении. Сможешь сделать?

—Срок очень невелик, — после небольшого раздумья ответил Ах-Шооч, — но, если у меня будет помощник для полировки, я справлюсь.

—Помогать тебе будет твой зять, я прикажу Ах-Шакану отпустить его на это время. Камни ты сейчас же сможешь получить в кладовых, выбери необходимые куски, и тебе снесут их домой. Но у меня к тебе, почтенный, еще одна просьба. Ты сделаешь еще одну фигуру человека из вот этого...

И верховный жрец, вынув из стоящего рядом с ним тростникового короба продолговатый кусок желто-красного гранита, протянул его скульптору.

Брови Ах-Шооча приподнялись, он был явно удивлен этим дополни­тельным поручением. Внимательно рассмотрев камень, старый мастер спросил:

—А можно узнать, почему ты, владыка, выбрал для шестнадцатой статуэтки такой странный материал? Гранит требует совсем других навы­ков для работы над ним...

—Эти фигурки нужны для магического обряда — вот все, что я могу сказать тебе, — отвечал Анаиб-Унгир. — Да, еще одно: гранитную ста­туэтку полировать не нужно, наоборот, хорошо, если ее поверхность бу­дет слегка шероховатой... Теперь все ясно?

—А этот, гранитный, тоже должен иметь облик жреца? — поинте­ресовался Ах-Шооч.

Верховный жрец задумался.

—Кто этот чужеземец, я и сам не знаю, — наконец пробормотал он, словно размышляя вслух. Потом, будто бы опомнившись, Анаиб-Унгир прежним решительным тоном кратко приказал: — Сделаешь так: пусть у него будет облик вельможи, не жреца, но в чем-то необычный. Вот почему я не хочу, чтобы эту статуэтку полировали!

—Я понял, — отозвался скульптор, поднимаясь. — Разреши присту­пить к работе, великий владыка?

—Иди и работай, да будет с тобой благословение богов! Можешь вы­брать в кладовой храма еще один кусок нефрита, это будет мой подарок тебе, Ах-Шооч! А по окончании работы — я верю, что она будет выполне­на вовремя, — ты получишь годовой запас пищи как вознаграждение!

Низко кланяясь и бормоча слова благодарности, старый скульптор покинул жилище верховного жреца. Он сразу же отправился в кладовые, где, перерыв, к сожалению, не такой уж большой запас камней, выбрал необходимые ему шестнадцать кусков. Материал был мгновенно достав­лен храмовыми рабами в дом Ах-Шооча. Когда старый мастер добрался сюда, и камни, и удивленный Туг-Ансенг уже ожидали его.

Помывшись и поев, Ах-Шооч рассказал зятю, почему тот отпущен в его распоряжение и что им предстоит делать. Туг-Ансенг очень заинтересовал­ся шестнадцатой фигуркой из гранита и долго ломал голову, почему она должна отличаться от других.

—Может быть, эта статуэтка будет изображать одного из тех стран­ных чужеземцев, о которых шепчутся в Ниваннаа-Чакболае? — наконец предположил он. — Говорят, что у них необычного цвета кожа...

—Неужели жрецы допустят чужаков к магическим обрядам?! — ужаснулся Ах-Шооч. — Ну подумай, что ты говоришь! Да разве возможно такое! Давай лучше примемся за работу.

Никогда еще в жизни не работал старый мастер с таким усердием и быстротой. Он лихорадочно чертил резцом, снимал ненужные выпуклости камня, быстрыми движениями отделывал лица фигурок. Туг-Ансенг при­лежно помогал ему и в резьбе, и в шлифовке. Но по мере того как работа двигалась к завершению, силы оставляли Ах-Шооча. Он блед­нел и худел.

«Наверное, это будет моей последней работой, — как-то вечеромсказал он зятю. — Ничего не надо говорить, — продолжал он, заметив протесту­ющий жест молодого скульптора. — Я рад, что на свете есть маленький Кангах, он со временем будет моим преемником! Береги его и Нам-Цук!»

Шестнадцатую фигурку, из гранита, сделал Туг-Ансенг. Ах-Шооч считал, что ему полезно поработать с таким твердым материалом. Статуэт­ка получилась очень выразительной и в то же время необычной.

Увидев выполненный в срок заказ, Анаиб-Унгир причмокнул от удо­вольствия губами и начал рассматривать фигурки. Они ему очень понра­вились.

 — Поблагодари от меня почтенного мастера и пожелай ему здо­ровья, — сказал верховный жрец Туг-Ансенгу, принесшему заказ. — И ес­ли ему будет хуже, сразу же поставь меня в известность. Таких умель­цев, как Ах-Шооч, надо беречь! А о тебе я позабочусь, тебе в свое время по­ручат важную работу...

Туг-Ансенг покраснел от радости и смущения.

—Благодарю тебя, владыка! — выдавил наконец он с низким покло­ном.

—Не за что! Прощай!

Но не эти фигурки оказались последней работой старого мастера. От­дохнув несколько дней и немного набравшись сил, Ах-Шооч снова взялся за дело. Из подаренного ему Анаиб-Унгиром куска чудесного змеевика он вырезал статуэтку сидящей женщины. По богатой одежде и зеркалу, кото­рое та держала в руках, она была знатной госпожой, но чертами лица пора­зительно походила на Нам-Цук.

«Видишь, дочка, — сказал он, показывая ей только что законченную статуэтку, — твой муж не смог сделать тебя знатной дамой, а твой старый отец это сумел. Не забывай же его!»

И бесцветные губы старого скульптора раздвинулись в мягкой, ласко­вой и грустной улыбке.